Дон Кавелли и папский престол - Конти Дэвид

Значительную часть новых директив и поручений старались выполнить мгновенно, чтобы в случае проверки сразу предоставить подходящий результат. Каждая отдельная команда прорабатывалась досконально, но проявлять какую-либо собственную инициативу никто не собирался. Дешевле было не высовываться, ведь, возможно, председатель Мао уже давно забыл о поручении или выдал другое, и излишнее рвение не принесет ничего, кроме наказания. Таким образом, людей все время держали в подвешенном состоянии. Суета не прекращалась, чиновники производили тонны аккуратно подшитых отчетов, согласно которым каждый из амбициозных проектов, несомненно, был близок к завершению, причем в самое ближайшее время. А точнее, в любой следующий момент или никогда. Число таких проектов росло в геометрической прогрессии. Одним из них и стал «Далекий рассвет». В случае успеха он принес бы Народной Республике ни с чем не сравнимую победу, а в случае неудачи — потерю престижа, беспрецедентную по своим масштабам.

Несмотря на то что Чжану в то время едва исполнилось двадцать четыре года, его назначили заместителем директора проекта. Если поначалу он не мог поверить такому незаслуженному везению, то вскоре понял, что это назначение вовсе не было повышением, вызванным тем, что начальство высоко оценило его способности. Просто в случае неудачи он должен был стать ее причиной, тем, на кого ее спишут.

Затем, по уже отработанной методике, был предпринят ряд усилий, каждое из которых при необходимости могло привести к небольшому сиюминутному эффекту или когда-нибудь, через много лет, к выдающимся результатам. То, что проект растянется на годы, предполагалось с самого начала, но название «Далекий рассвет» навевало уверенность в том, что рано или поздно он принесет свои плоды.

В то время Чжан совершенно не задумывался о смысле того, чем он занимается, а был исключительно озабочен тем, чтобы не совершить никаких явных ошибок или чего-либо, что впоследствии можно было бы хоть как-то к ним отнести.

Однажды, спустя несколько недель после смерти Мао, шеф не появился на работе. Никто, даже новый шеф, не проронил ни слова, как будто этого человека никогда не существовало. Новый начальник по вполне понятным причинам действовал еще осмотрительнее, чем старый. Он избегал любого личного участия в развитии проектов своего отдела, лишь передавал сверху вниз распоряжения, с тревогой ожидая, когда подчиненные доложат ему, что все выполнено наилучшим образом. Так в двадцать шесть лет Чжан фактически оказался директором «Далекого рассвета».

Это были беспокойные времена. Так называемая банда четырех, которая состояла из вдовы Мао и еще трех высокопоставленных политработников, достигла немыслимого могущества в последние годы жизни Председателя. А после его смерти была арестована, а ее участникам предъявили обвинение. Сразу же за власть в стране вступили в яростную битву три разные политические группировки: радикалы, старые революционеры и умеренные. Ошибиться и встать не на ту сторону означало подписать себе смертный приговор. Чжан стал еще более незаметным, чем раньше.

Он вовремя предоставлял всю информацию о текущем состоянии дел. Отчеты эти были составлены так хитро, что казались, с одной стороны, победными и внушающими оптимизм, а с другой — изобиловали высокопарными патриотическими фразами. Суть же проделанной работы оставалась совершенно непонятной. Составление этих документов играло значительную роль в работе Чжана и занимало немало времени, поскольку они должны были создавать впечатление, что все идет как запланировано, а значит, не следует вникать в дела глубже, рискуя разрушить работающую систему некомпетентным вмешательством. Классовый враг, каким бы ненавистным он ни был, придумал весьма мудрое правило для подобных ситуаций: «Никогда не вмешивайся в систему, если она и так работает».

В 1980 году, кроме Чжана, в министерстве не осталось никого, кто знал бы, в чем, собственно, заключается цель проекта «Далекий рассвет».

Не знали даже те, кому приходилось добровольно или не совсем добровольно работать на Чжана. Никто не получал информации больше, чем было необходимо, чтобы выполнить некую локальную задачу. Об истинных целях проекта либо не говорилось, либо информация о них искажалась. В это время Чжан в своих отчетах стал все чаще пропускать название проекта, оставляя только одиннадцатизначный учетный номер. Так был сделан еще один шаг на пути к анонимности внутри гигантского административного аппарата. Те немногие люди, с которыми он общался по долгу службы, смотрели на него со смесью недоумения и восхищения, видя в нем удивительный пример человека, не отбрасывающего тени и не оставляющего следов.

Единственное, что еще могло бы представлять для него опасность, — это сведения о высоких расходах, связанных с проектом. Ведь цифры есть цифры, и рано или поздно они привлекут внимание какого-нибудь начальника. Понимая это, он прибегал почти исключительно к помощи служащих министерства, пряча расходы в общем бюджете. Но обычно он просто убеждал людей работать на него, не требуя денег. Мао это очень бы понравилось: самый амбициозный проект из всех, каким когда-либо занималось Министерство государственной безопасности КНР, стоил не дороже пары электрических пишущих машинок.

X

Первый день конклава

Сложно представить более неблагоприятное и тревожное начало конклава. Памятуя о жизненном принципе Бенджамина Франклина, который утверждал, что долгий сон сродни богохульству, кардиналы ровно в восемь утра уже выстроились под проливным дождем у «Дома святой Марфы». Они готовились проследовать до двора Сан-Дамазо в поданных для них белых автобусах, в которых обычно возили туристов на экскурсии по Ватиканским садам [17]. Каждый из них уже поставил галочки в списках, составленных в алфавитном порядке. Списки были необходимы, чтобы никого не забыть. В прежние времена число кардиналов-выборщиков было куда меньше, но папа Сикст IV [18] рассудил, что чем представительнее будет конклав, тем меньше власти сосредоточится в руках каждого отдельного кардинала. Постепенно количество выборщиков выросло до ста двадцати человек.

Камерарий Де Дженнаро лично проверил все списки. Сначала казалось, что все в порядке, но потом он неожиданно заметил, что в списках не хватает одной галочки. Кардинал Сасси отсутствовал.

Камерарий с невозмутимым видом осмотрел толпу людей в красных одеяниях и с черными зонтиками, но кардинала Сасси среди них не было. Возможно, он просто еще не успел пробраться сквозь такое многолюдье. Де Дженнаро переводил взгляд с одного лица на другое, ощущая смутное беспокойство, пока еще ничем не подкрепленное, но все же…

Через некоторое время он окончательно убедился, что Сасси здесь нет.

То один, то другой кардинал уже начали вопросительно посматривать на камерария, недоумевая, почему они всё еще мокнут на площади. На секунду он решил было отправить автобусы. Возможно, Сасси просто проспал. Но нельзя же заставлять кардиналов и дальше стоять под дождем, без всякого объяснения причин? С другой стороны, а вдруг Сасси именно сейчас спускается в лифте и может появиться здесь в любую минуту.

Да, так оно и есть, Де Дженнаро знал это наверняка. Сасси относился к числу «папабильных» [19] кардиналов, и унизить его, уехать так и не дождавшись, чтобы он, как опоздавший школьник, самостоятельно добирался до Сикстинской капеллы, было просто немыслимо. Де Дженнаро посмотрел на циферблат наручных часов. Прошло уже четыре с лишним минуты. Он решил пойти навстречу Сасси, вдруг что-то случилось с лифтом? Он уже сталкивался с такими неприятностями и раньше, правда, это было не в Ватикане, но перестраховаться все же следовало бы.

Торопливо войдя в «Дом святой Марфы», он направился к лифту и нажал кнопку вызова — дверь лифта открылась. Выходит, что техника в полном порядке. А если Сасси поскользнулся на лестнице и упал? Ведь ему уже больше семидесяти лет. Камерарий почувствовал, как у него пересохло в горле при мысли о том, что кардинал тяжело пострадал и беспомощно лежит где-нибудь на лестнице. Внешне вполне овладев собой и стараясь ничем не выдавать своего беспокойства, он узнал на рецепции, какой номер занимает кардинал, и, стараясь не бежать, но невольно перешагивая через две ступени, стал подниматься по лестнице на верхний этаж, где располагался номер Сасси. Подойдя к дверям, он осторожно постучал, а когда ему никто не ответил, постучал еще раз, теперь уже громче. И снова лишь тишина послужила ему ответом.