Фиделис Морган - Неестественный свет
Графиня стояла, почесывая в затылке и разглядывая груду предметов, вывалившихся из буфета: волчок, болванка для париков, стопка неоконченных рукописей, шахматы из черного дерева и слоновой кости, сломанная лампа.
Сэр Питер подошел к задней двери и крикнул:
— Годфри! Шевелись давай. Нам уже скоро надо быть на месте.
— Ты уходишь? — оглянулась на него графиня.
— Прости, моя любовь, но что делать — нужда заставляет. — Сэр Питер закутывался в плащ. — Мне нужно еще кое с чем разобраться и тогда…
— Но на улице темно. Все будет закрыто. Что можно делать в такой поздний час?
— Мне нужно повидаться с несколькими старыми приятелями, небольшой подхалимаж, понимаешь? Я иду в один игорный клуб, тут, за углом. Увидишь, с кем я там сведу знакомство. — Он постучал себя по носу. — Важно не что ты знаешь, а кого ты знаешь.
Увенчав свой парик касторовой шляпой, сэр Питер тщательно расправил разноцветные перья, чтобы они смотрелись как можно авантажнее.
— Тебе ни к чему волноваться, моя дорогая. Я послал Элпью за твоей подругой Пигаль. — Он щеголевато сдвинул шляпу набок. — Хотя зачем тебе нужно якшаться с этой престарелой французской греховодницей, я никогда не пойму.
Хлопнула парадная дверь и в кухню вошла Элпью, потирая руки и дуя на них.
— По-моему, весна в этом году не наступит никогда.
Сэр Питер встал перед ней в ожидании ответа. Элпью проскользнула мимо.
— Да, да. Она придет попозже. Она занята. — Внезапно остановившись, Элпью уставилась на разбросанный по полу хлам. Опустившись на колени, она стала собирать и укладывать обратно в коробку шахматные фигурки.
— А, мои старые шахматы, клянусь честью! — воскликнул сэр Питер. — Меня наградили ими за храбрость на войне, между прочим. Они принадлежали принцу Руперту Рейнскому.[67] Шахматы! — повторил он, произнеся это так, словно шахматы были насекомым, которое он поймал на лету. — Благородная игра королей. Ты умеешь играть, Элпью?
— Вы прекрасно знаете, что умею. — Не поднимая глаз, Элпью продолжала складывать фигурки в коробку. — Вы же сами меня и научили.
— Ну да, конечно. — Он пощекотал ей затылок. — Когда ты была практически грудным ребенком. Могу я предложить тебе партию?
— Мне казалось, вы спешите.
— Когда вернусь, дурочка.
— Я не дурочка, сэр. Могу треснуть вас доской.
Глядя на ее зад, приподнявшийся, когда она потянулась за укатившейся под буфет пешкой, сэр Питер осторожно потянул себя за кончик бороды.
— Да, ты всегда умела завершить игру. Отдаю тебе должное.
— Я часто выигрывала, сэр, если не ошибаюсь. — Элпью собрала все белые фигуры, осталось найти только три черные пешки.
— Только потому, что я тебе поддавался. Ты же была ребенком. Мне казалось несправедливым обыгрывать тебя.
Элпью кипела от злости. Она выигрывала честно, по всем правилам, и ей не терпелось повторить. Но прежде чем она успела ответить, в дверях появился Годфри — в сапогах, на плечи наброшен плащ, шляпа надвинута по самые брови.
— О, Годфри, — рассмеялась графиня, — ты похож на разбойника из театральной пьесы.
— Идем, Годфри, старый дурень, — приказал сэр Питер, беря свою шпагу и кидая ее слуге. — Вперед.
Годфри зашаркал из кухни следом за хозяином.
— Куда они идут? — спросила Элпью, с ужасом взирая на герб и решая воздержаться от комментариев.
— В какой-то игорный клуб. — Графиня проследила взгляд Элпью и посмотрела на большой герб, висевший над очагом. — Ну разве я не счастливица?
Элпью судорожно вздохнула и села рядом с графиней.
— Я к Пигаль не ходила, кстати. Просто постояла за углом, выждав достаточно времени. — Она налила себе вина. — Я подумала, мы могли бы еще раз проанализировать то, что у нас есть по делу Бо Уилсона.
Пока Элпью выкладывала содержимое своего мешка, графиня залпом допила вино.
— Почему тебя волнует вся эта чепуха, Элпью? Нам больше не нужно работать ради денег. — Она снова наполнила свой бокал. — Ты же слышала — сэру Питеру осталось завершить кое-какие дела, и мы снова станем богатыми. Больше не придется мучиться в поисках скандала в этом порочном заведении, преследовать головорезов и натыкаться на запачканные кровью платья. Мы сможем просто сидеть и наслаждаться жизнью.
— И что? — Элпью разложила перед собой бумаги и теперь затачивала перо.
— Что — и что? — Графиня смотрела на нее поверх бокала с вином.
— Сидеть и что? — Элпью убрала перочинный ножик и поставила у ног бутылочку чернил.
— Сидеть и ничего, Элпью. Просто сидеть и чувствовать себя богатыми.
— А вам никогда не приходило в голову, миледи, что будет невероятно скучно сидеть, сложа руки?
— Нет, — отрезала графиня и сделала глоток. — Мне бы это понравилось.
— Да не прошло бы и недели, как вы померли бы со скуки. — Элпью расправила на коленях листок с формулой. — В любом случае я чувствую себя обязанной если уж не Бо, то Бетти. Вы не забыли, что мы единственные, кто может передать убийц в руки правосудия? И миссис Уилсон не заслуживает петли или костра, какой бы грубой она ни была.
— Что ж, поступай как знаешь, моя милая. — Графиня налила себе еще. — А я собираюсь стать праздной дамой.
— Откуда он знает Актон? — спросила Элпью, теребя перо.
— Кто? — Графиня скидывала туфли, собираясь положить ноги на решетку очага.
— Сэр Питер.
— Мой муж? — Графиня захлопала глазами. — А он знает Актон?
Элпью кивнула.
— Он назвал его зеленым раем.
— В самом деле? Как это поэтично у него вышло. — Откинувшись в кресле, она отхлебнула из бокала. — Мне он представляется кучкой деревьев в немыслимой глухомани.
— Однако же он невысок.
— Кто?
— Сэр Питер.
— Элпью. — Графиня выпрямилась, внезапно протрезвев. — На что ты намекаешь?
— Его не было много лет… — Элпью пожала плечами. — Мы не знаем, где и чем он занимался. С тех пор как он вернулся, он проводит с вами не все время. И вы говорили, что он уходит и по ночам. — Элпью осушила свой бокал и обмакнула перо в чернила, приготовившись записывать. — А обитатели Актона рассказывают о женщине, миссис Рой, укоторой таинственный муж невысокого роста.
— Так, довольно! — Графиня с размаху поставила бокал и поднялась. — Вон из моего дома, ты, гадюка! Змея, которую я пригрела… — Слегка покачиваясь, она указала на дверь. — Ах ты, взлелеянная мной предательница, которую я вытащила из грязи…
— Но, графиня, я только…
Подхватив юбки, ее светлость погналась за Элпью вокруг стола.
— Проваливай! Вон! Иди, иди, голодай снова, одинокая и всеми забытая!
— Дорогая мадам, я…
Графиня схватила метлу и замахнулась на Элпью.
— Иди-иди, лживая проститутка.
Элпью собрала свои бумаги и выскочила из кухни.
— Прошу вас только выслушать меня, мадам… — позвала она из коридора.
— Выслушать тебя? Твои бесстыдные дерзости? Убирайся! — Графиня перешла на дребезжащий визг. — Убирайся!
Но Элпью была уже на улице. Она отправилась к Пигаль, встретившей ее с прежним радушием.
— Просто идеально, Элпью. Я умирала от желания с кем-нибудь поиграть.
Элпью содрогнулась. Она знала все о Пигаль и ее забавах.
— Я только собиралась предложить приготовить для вас ужин, герцогиня.
— D'accord, d'accord. Но только после пагтии в шахматы. Ты же умеешь?
— Сегодня вечером все хотят играть в шахматы. — Элпью обрадовалась, что герцогиня не потребовала большего. — Меня учил мастер — сэр Питер!
— Мастег обмана, ты хочешь сказать. — Шурша шелками, Пигаль проследовала в большую комнату для игр. Обезьяна испустила пронзительный крик и вскарабкалась по шторам под самый потолок, чем вызвала шумный протест попугая.
— Да, mes enfants, с нами поиггает наша по-дгужка. Ну не merveilleux?[68] — Она уселась за мраморный стол, на котором всегда стояли огромные шахматные фигуры.
— Я вот только что разговаривала о шахматах, — сказала Элпью, двигая вперед пешку.
— С чего вдгуг? — поинтересовалась Пигаль, торопливо перекрывая дорогу белой пешке Элпью своей черной.
— Моя госпожа шарила в буфете, и оттуда вывалилась коробка с шахматами.
— Эшби! Шагила в буфете! Как необычно! Да зачем ей этто понадобилось? Для подобных дел у нее есть ты.
— Она не в себе, — пояснила Элпью, ходя конем, — потому что переезжает.
— Пегеезжает? — Пигаль тоже пошла конем. — Она лишилась гассудка? У нее же великолепный дом.
Элпью двинула по диагонали слона.
— Сэр Питер купил ей новый. Еще лучше. Мгновение поколебавшись, Пигаль тоже сходила слоном.
— Могу я узнать, где? Вегоятно, на Тоттнем-Филдз? — Пигаль назвала один из самых неприятных районов Лондона, куда свозили золу и мусор со всего города. — Или, может, этто подвал в «Эльзасе» или какой-нибудь пгитон?
