Фиделис Морган - Неестественный свет
— На Бонд-стрит, — ответила Элпью, вводя в игру новую пешку.
Несколько ходов были сделаны в молчании. Потом Пигаль забормотала себе под нос какие-то французские ругательства, и это натолкнуло Элпью на мысль.
— Вы знаете, что означает фраза «Alles Mist»?
— Никогда не слышала. — Пигаль посмотрела на партнершу, пожала плечами и снова уставилась на доску. — Похоже на немецкий. Этто кличка скаковой лошади?
Элпью «съела» одну из черных пешек.
— Вы иггаете стгатегически, мадемуазель, — заметила Пигаль, уводя одну из своих пешек от белой королевы. — Кстати, на Бонд-стгит нельзя купить дом.
— Похоже, сэру Питеру это удалось. — Делая ход, Элпью посмотрела на Пигаль. — Я его видела. Он великолепен. Настоящий дворец.
— Котогый из домов? — спросила Пигаль, забирая коня Элпью.
— Один из трех законченных. — Взгляд Элпью метался с фигур на Пигаль. — Синяя парадная дверь.
— Синяя пагадная двегь? Но он же пгинадлежит сэгу Клодесэти Суиннегтону.
— Может, он его продает?
— Au contrair, ma petite.[69] Он только что купил эттот дом. Сейчас он уехал в Италию по делам пгавительства. Как газ сегодня утгом он отбыл на побегежье. — Пигаль передвинула слона на другой конец доски. — Шах!
Элпью уставилась на доску. Защитилась королевой. Пигаль некоторое время в молчании смотрела на доску, потом сдвинула свою ладью на две клеточки.
— И мат, моя догогая Элпью. Коголь умег. Игга окончена.
Элпью в изумлении рассматривала доску. Пигаль, несомненно, выиграла. Победительница поднялась, потирая руки.
— Так что мы будем есть?
Элпью встала и машинально сделала реверанс, прежде чем отправиться на разведку в буфетную и кладовку. Пошарила в холодном буфете. Что же происходит? Какую игру затеял сэр Питер? Она понимала, что графиню надувают, но как это доказать? Элпью подпрыгнула, когда из-за банок появился кот. Он облизывался. Явно нашел масло.
В кладовке обнаружились голубь и продукты для теста. Значит, вот и ужин. Пирог с дичью.
Ощипывая, разделывая, отбивая, замешивая тесто, Элпью усиленно размышляла.
Что, если сэр Питер был тем самым таинственным мистером Роем и у него, как и у его загадочной жены, денег куры не клевали? Возможно, он действительно купил этот дом, прежде чем Клодесли Суиннертон отбыл в Италию. Возможно, он действительно разбогател в Индиях — до него это многим удавалось. Возможно, на этот раз его безумные затеи принесли кучу денег.
Элпью с содроганием обезглавила птицу. Если сэр Питер был мистером Роем, тогда какое участие он принимал в убийстве Бо? И даже хуже — Бетти.
Умиротворяющий запах жарящегося лука разнесся по всему дому, в конце концов заманив на кухню и Пигаль. Она присела на высокий табурет и улыбнулась Элпью.
— Ты готовишь лучше, чем Азиз. — Она глубоко вдохнула смешавшиеся ароматы лука, подливы, пекущегося теста и трав. — Эшби очень повезло.
Элпью посмотрела на нее.
— Почему вы никогда не называете ее по имени?
— Все очень пгосто, милочка. — Пигаль смахнула с лифа кошачью шерсть. — Ее зовут Анастасия. В Англии все настаивают на уменьшительных именах. Когда она была ребенком, ее называли Нэсти.[70] Этто ей не нгавилось.
Элпью рассмеялась. Как это похоже на ее госпожу!
— Я очень за нее волнуюсь, — призналась Элпью, беря деревянную ложку и помешивая в ближайшей кастрюле. — Я должна ее защитить.
— Этто без слов ясно, Элпью, догогая, — скривилась Пигаль. — Все этто знают. Именно поэтому этот ее кошмагный недомегок муж так тебя боится.
— Что же нам делать? — Элпью сообразила, что ее слезы капают прямо в соус.
Пигаль сходила в буфетную и принесла бутылку «Спуманти». Сорвав фольгу и сняв с пробки проволочный каркас, она слегка встряхнула бутылку.
— Элпью!
Та обернулась как раз в тот момент, когда Пигаль вытащила пробку, забрызгав стол пеной.
— Когда я нахожусь гядом с эттим charo-gnard,[71] я стагаюсь газвеселиться, вспоминая, что по-фганцузски его имя означает «пердеть».
— Питер?
— Oui, peter — пердеть!
Элпью улыбнулась сквозь слезы.
— Не волнуйся, мое милое дитя. Если что-то пгоисходит, что-то плохое, вместе мы ее спасем. Я в эттом не сомневаюсь. Но сначала мы должны поесть.
Графиня сидела одна, шевеля тлеющие в очаге угли. Она жалела, что прогнала Элпью. От царившей в доме тишины в голову лезли всякие мысли. Мысли, которые ей совсем не хотелось обдумывать. Куда каждую ночь уходил Питер? Когда она просыпалась, ни его, ни Годфри никогда не было. Даже этим утром, когда она проснулась в пять, потому что ночной дозорный упал, споткнувшись о дорожный сундук, свалившийся, должно быть, с проехавшей кареты, и испустил могучий вопль сразу перед тем, как крикнуть: «Пять часов, все спокойно», постели Годфри и сэра Питера были пусты. Так куда же ушел Питер еще до того, как утреннее небо окрасилось розовым румянцем рассвета?
И откуда он таки знал про Актон? Она сама никогда не слышала этого названия, пока Пигаль не потащила ее туда. И если он был знаком с этой ужасной миссис Рой, что тогда? Он был убийцей или сообщником убийцы? Должна ли она сдать его властям?
Думать об этом было просто невыносимо. Она допила остатки вина из своего бокала. Бутылка теперь опустела.
Почти полночь. Элпью ушла несколько часов назад, и ее светлость умирала от голода.
Она попыталась выцедить из бутылки оставшиеся несколько капель и отправилась на промысел в кладовку Годфри — посмотреть, что там у него припрятано. Схватила кусок черствого хлеба и замаслившегося сыра.
Если бы Элпью осталась, то эта чертовка могла бы что-нибудь приготовить, они бы ссорились, пока она стряпает, а потом дружно поужинали бы. Графиня передвинула банки в поисках кисло-сладкой фруктовой приправы или маринованных овощей, тогда она смогла бы представить, что это настоящий «завтрак пахаря», который, как она обнаружила, ей даже нравится. Она сняла крышку с одной из банок, на этикетке которой значилось: «Приправа из яблок», но ее содержимое было покрыто толстым слоем пушистой зеленой плесени. Графиня переставляла банки с места на место. Большинство из них казались пустыми или их содержимое испортилось. Она схватила банку побольше с надписью «урожай» и взялась за пробку. Пробка не поддавалась, она была туго забита. Ее светлость вернулась с добычей к очагу — может, удастся поддеть крышку ножом. Усевшись, она попыталась просунуть нож между крышкой и стенкой банки, и тут же ее осыпал фейерверк из осколков стекла. Теперь, просунув нож поглубже, она отколупнула кусок пробки. Просунула пальцы в образовавшуюся дыру и вытащила оставшуюся часть пробки.
Содержимое банки было покрыто тканью, чем-то вроде темного фетра, но наполнена она была отнюдь не съестным. Сосуд был набит ювелирными украшениями.
Графиня поглубже запустила руку в банку и вывалила драгоценности в кресло, потом, встав у огня на колени, принялась их перебирать. Здесь были искрящиеся бриллианты всех форм и размеров, кольца, браслеты, ожерелья, алмазы, изумруды, рубины и жемчуг. Броши, шпильки для волос и булавки для галстука — из слоновой кости в серебре. Изобилие ценностей. Она поднесла одно из изделий поближе к глазам, думая, что, может, оно фальшивое, из цветного стекла, но нет — вещь была подлинная. Попробовала на зуб другую, приложила к щеке третью. Все они были настоящими.
И стоили, должно быть, целое состояние.
Позади нее, пока она перебирала жемчуг, медленно отворилась кухонная дверь.
Графиня спохватилась слишком поздно. Упав грудью на сиденье, она скосила глаза на дверь.
— Да? Кто там?
Это была Элпью.
— Миледи? — Стоявшая на коленях и распластавшаяся на сиденье графиня показалась ей застигнутой припадком. Подбежав к своей госпоже, Элпью стала поднимать ее, надеясь уложить и распустить лиф, прежде чем вызывать врача. — Вам нехорошо? Что с вами случилось, мадам?
— Элпью, Элпью! — Графиня приподнялась, открыв драгоценности взору служанки. — Смотри!
Элпью встала на колени рядом с ее светлостью. В очаге у них за спиной громко треснуло полено, и обе женщины инстинктивно накрыли грудью сокровища.
— Если кто-нибудь сейчас войдет и увидит нас, мы скажем, что обратились в мусульманство и творим молитву. — Взяв кольцо с бриллиантом, Элпью занялась тем же, чем и графиня до этого — стала проверять, настоящие ли камни. — Где вы это взяли? — Послышался страшный треск — один из ее зубов не выдержал соперничества с алмазом. — Ох!
Графиня указала на банку.
— Стояла в буфете Годфри.
Элпью принялась засовывать ценности назад.
— Тогда лучше им лежать там, когда они вернутся.
— Они! — простонала графиня. — Ты же не думаешь?…
Элпью воздержалась от новых пренебрежительных высказываний в адрес сэра Питера.
