Светлана Белова - Визитатор
— Вперёд, Жакоб!
Викарий пришпорил коня. Буцефал, проявил небывалую сообразительность, а с ней и прыть, последовав за лошадью викария. Из привратницкой выглянуло любопытное лицо монаха.
— Эй, привратник, срочное дело к Его Преосвященству! — закричал викарий. — Отворяй ворота, если не хочешь провести ночь в карцере.
Ни о чём не ведавший привратник, беспрекословно открыл ворота и выпустил, мчавшихся во весь опор всадников.
— Уф, святой отец, давно у меня так поджилки не тряслись, — выдохнул Жакоб, когда высокие стены обители Святого Аполлинария исчезли с поля зрения.
— Мы должны благодарить Нормандца, — викарий любовно похлопал своего коня холке, — а также епископа Орлеанского.
— Причём тут господин епископ, — фыркнул Жакоб.
— Ну как же! Надеюсь, ты не забыл как накануне первой визитации он решил сделать мне подарок?
— Ещё бы, — тихо проворчал Жакоб, — наш епископ на всё согласен, только бы самому не ехать.
Викарий пропустил тираду мимо ушей.
— Так вот, я был удостоен чести выбрать любого коня из конюшни епископа. Мне приглянулся Нормандец, Его Преосвященство не возражал, но конюх предупредил: «Остерегайтесь случайно дёрнуть его за ухо — он этого не любит. Нормандец с норовом, он просто выбросит вас из седла». Впрочем, в данном случае норов Нормандца пришёлся нам как нельзя кстати, позволив без ущерба покинуть гостеприимную обитель Святого Аполлинария.
— Мой Буцефал тоже не промах, — ревниво заявил Жакоб. — Видали, как он скакал, немногим уступая вашему Нормандцу. А признайте, святой отец, — мы были на волосок от гибели.
— Ну, не преувеличивай. Гибель нам не грозила, а вот быть здорово избитыми и с позором изгнанными — такая опасность, признаю, была более чем вероятна.
— Да, на милосердие монахов Святого Аполлинария не стоило уповать, — согласился Жакоб. — Ловко, всё-таки вы выкрутились. Честно скажу, иногда я просто вам удивляюсь, святой отец.
— Чему именно?
— Для монаха вы подчас на удивление прытки.
— Ах, вот оно что. Ну, дорогой Жакоб, ты ведь знаешь, что большую часть своей жизни я провёл вне стен обители, — ответил викарий.
Какое-то время они ехали молча. По обе стороны тянулись убранные поля, рядом с дорогой под низким безрадостным небом гнил брошенный стог сена. Впереди чернел облетевший лес, оттуда веяло сырой землёй и прелыми листьями.
— Сейчас нам не мешало бы подумать о предстоящем ночлеге, если мы не хотим стать добычей волков, — сказал Матье де Нель, оглядывая окрестности. Даже выглянувшее из-за серых туч солнце не скрасило унылый осенний пейзаж. — За этим лесом, кажется, есть деревня, там, надеюсь, мы сможем найти приют.
Деревенская харчевня встретила их аппетитным запахом жареной на вертеле курицы. Жакоб повёл носом и шумно вздохнул.
— Ах, святой отец, благо сегодня не постный день. Может, позволим себе небольшое отступление от устава? — спросил Жакоб, просительно заглядывая в глаза викарию. — Мы ведь без малого сутки не евши. Да и вам после недавней болезни не худо было бы основательно подкрепиться.
— Ну, хитрец! Ловко на меня перевёл. Впрочем, ты прав — после пережитых нами треволнений сытный ужин будет как нельзя кстати.
— Вот и я о том же, — радостно подхватил Жакоб, усаживаясь на свободное место у маленького окна.
Несмотря на то что большая комната с длинными грязными столами была полупустой, их не спешили обслуживать. Дородная хозяйка время от времени бросала неприветливые взгляды в сторону вновь прибывших монахов и продолжала возиться у очага.
— Сдаётся мне, нашего брата здесь не жалуют, — заключил Жакоб, сглатывая слюну. — А есть охота, аж живот сводит.
— Любезная хозяйка, не будете ли вы столь добры, подать нам ужин, — викарий был сама учтивость.
Женщина резким движением руки остановила, сорвавшуюся с места прислужницу, и сама, не торопясь, двинулась к столу монахов.
— Чего хотите? Если мяса, то придётся долго ждать, а куры вот-вот подоспеют.
— Нет, мы бы удовольствовались жареной рыбой, если таковая имеется.
— Имеется, — хмыкнула хозяйка, продолжая смотреть на монахов из-под сурово насупленных бровей. — Ну, и чего будете: щуку, аль карпа?
— И того и другого, а ещё хлеба, сыра и кувшин вина. Мы, видите ли, со вчерашнего дня не ели.
— Дивное дело, — саркастически заметила хозяйка, но затем, смягчившись, добавила. — Да вы и впрямь оба тощи. Что ж, сейчас подам.
Спустя несколько минут она вернулась и с грохотом поставила на стол заказанный ужин.
— Хорошо бы ещё кувшин с водой, — попросил викарий.
— Это ещё зачем? — удивилась хозяйка.
— Разбавить вино.
— Вот так чудеса! Откуда вы такие взялись? — хозяйка скрестила руки на мощной груди. — Мяса не хотите, да ещё и вино разбавляете! Сколько держу эту харчевню, такого ещё не видала.
— А вы давно здесь хозяйствуете?
— С тех пор как помер мой муж, тому уж лет десять будет.
— И часто к вам заглядывают монахи?
Лицо хозяйки снова посуровело.
— Случается. Только лучше бы они сюда вообще не заходили.
— Отчего же так?
— А я вот вам сейчас расскажу отчего, — вдруг запальчиво ответила хозяйка. — Захаживал сюда одно время пономарь из соседнего аббатства. Ел за двоих, а пил ещё больше. Да только со временем я приметила, что не зря сюда шастает, а с умыслом. Короче, дело закончилось тем, что девку, прислужницу мою, брюхом осчастливил. Я, передала весточку брату Раулю, вот уж воистину благочестивый человек был, жаль только не ко времени преставился.
— Вот оно что, — пробормотал викарий. — Теперь понятно.
— О чём это вы?
— Да так, не обращайте внимание. А скажите, нет ли у вас свободных комнат, мы бы хотели переночевать?
— Только одна. Если согласны, то велю приготовить вам постель.
— Отлично. Мы не привередливы.
— Чудные вы, ей богу, — вынесла вердикт хозяйка и, покачав головой, отошла от стола.
— Она ещё больше удивилась бы, святой отец, — проворчал Жакоб, — если бы узнала, что вы, будучи викарием епископа, не погнушались остановиться в её захудалой харчевне, да ещё говорили с ней так любезно, будто она благородная дама.
— Смирение, Жакоб, — величайшая из добродетелей, — усмехнулся викарий, — она дала нам возможность узнать кое-что, а также получить кров на сегодняшнюю ночь.
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ПЕРВАЯ
Прошло более месяца с момента отъезда визитатора и жизнь в аббатстве Святого Аполлинария вошла в обычную колею. Монахи после долгих обсуждений решили, что викарий предпочёл внезапный отъезд, а уж если называть вещи своими именами, то правильнее было бы сказать бегство из обители, лучшим выходом. В противном случае ему пришлось бы признать свою бесславную капитуляцию, ведь виновника смерти пономаря ему так и не удалось установить. Правда, отец-настоятель не был столь наивен, полагая, что от бывшего придворного щёголя можно ожидать любого подвоха. Не зря, ох не зря, этот длинноносый визитатор так поспешно уехал.
Брат Арман вызвался отправиться в Орлеан, дабы на месте разузнать, что к чему. Беспокойство его объяснялось просто: свою будущую духовную карьеру брат Арман связывал с аббатом Симоном, во всяком случае, на начальном её этапе. Посему он и предпринял вояж в Орлеан скорее в своих интересах, нежели в интересах отца-настоятеля.
Во дворце епископа брат Арман изумился несказанно, узнав, что викарий сюда не возвращался, но прислал письмо из Тура, в котором просил разрешение у Его Преосвященства задержаться в там еще на несколько дней.
— За какой надобностью его понесло в Тур? — недоумевал аббат Симон, когда брат Арман вернулся в родную обитель.
— К сожалению, это неизвестно. Я вертелся как мог, ваше высокопреподобие, но, похоже, о цели его поездки действительно никто не знает.
— Это может быть как-то связано с нами? — аббат хрустнул суставами. — Терпеть не могу неизвестности.
— Успокойтесь, ваше высокопреподобие. Я всю обратную дорогу размышлял над этим, прикидывал и так и эдак, и пришёл к выводу, что к нам это не имеет отношения. Забудьте о визитаторе, подумайте лучше о тех распоряжениях, которые вам придётся вскоре отдавать, в качестве епископа Орлеанского, — закончил брат Арман.
Аббат вскинул голову.
— Это верно или…?
— Ну, — протянул фаворит, — ходят упорные слухи, что наш епископ вот-вот получит красную мантию кардинала и его место окажется вакантным, если, конечно, он не пожадничает и не оставит орлеанский диоцез в своих руках. Сам я, правда, Его Преосвященство в этот раз не видел — он уехал к королю в Амбуаз — но упомянутый слух передал мне верный человек.
— Как жаль! Его Преосвященства наш диоцез будет уже не тот.
— Полноте, ваше высокопреподобие, мы же одни, — поморщился брат Арман
