Сердце знает - Игл Кэтлин

— Хотя, почему нет? Потому что вы тоже в это не верите? Я имею в виду, как вы можете быть уверены в том, что я действительно ваш ребенок?

— Я уверен.

— Ну ладно, тогда, как я могу быть уверен в том, что вы мой отец?

— Ну, — Риз вскочил с дивана, положил руку на плечи Сидни и повернул его лицом к зеркалу над буфетом. Сидни почувствовал, как ласково эта большая и теплая рука обняла его. Неужели, это действительно рука его отца?

Может быть, и ему заняться баскетболом, если он еще не слишком взрослый для начала?

— Ну, и что ты думаешь?

— Что? — Сидни моргнул и посмотрел в зеркало. Мужчине пришлось немного присесть, чтобы тоже заглянуть в него. Черт! Ну и что он должен был думать? Большой парень и маленький парень. Взрослый и молодой. С прыщами, и без прыщей. Ни у одного не было бороды. Сидни пожал плечами. — Думаю, у нас почти одинаковый цвет волос.

— Это для начала. Ты ведь носишь контактные линзы?

— Да. А вы?

— Да. У меня близорукость.

— У меня тоже. А мама не носит очки. — Сидни было интересно, что все это может означать. — У вас кожа темнее, чем у меня.

— Я больше индеец, чем ты, у меня больше пигмента. Но в тебе определенно есть индейская кровь. Твоя мама красивая женщина, но думаю, что и так ясно, чьи гены оказались доминирующими.

— У кого оказались…

— Ты знаешь, что такое…

— Я знаю, что такое гены. — Сидни отстранился. — У меня «пятерка» по биологии. Нельзя ничего доказать, всего лишь посмотрев в зеркало. Зеркала обманчивы. Сейчас ты отражаешься в зеркале, а через секунду отражение исчезло.

— Твоя мама говорила, ты хорошо успеваешь в школе.

Сидни поставил между ними стул, посмотрел мужчине в глаза и очень тихо сказал: — Да, неплохо. Я также знаю, что то, что ты переспал с моей мамой, еще не делает тебя моим отцом, этому я научился не в школе.

Мужчина не дрогнул. Довольно долго они стояли, глядя друг на друга, а Сидни держался за спинку стула, думая: «Ну, сделай что-нибудь. Только попробуй сказать, что так нельзя разговаривать. Только попробуй».

— Довольно справедливо, — ответил мужчина очень тихо. — Думаю, мне еще рано спрашивать, где же ты этому научился.

— Вы можете спросить, но я не обязан отвечать.

— Правильно, не обязан. — Теперь пришла очередь мужчины пожимать плечами. — Так, а что бы сделало меня твоим отцом?

— Откуда мне знать?

— Ну, пока что ты был у нас экспертом. А я все еще пытаюсь понять, так сказать, нащупать путь в темноте.

— Понять? Что понять? Я все это время был здесь. У других ребят есть отцы, с которыми им приходится считаться, ну, знаете, «я должен спросить у отца», «мой папа разрешает», «мой папа не разрешает», «мой папа сказал то или это». Мой отец все это время был мертв. Вот что я знаю. — Он начал нервничать, сначала размахивал одной рукой, затем другой, его голос временами срывался. Сердце колотилось в груди. Сидни попытался снова успокоиться. — Ну, и что теперь?

— А теперь я жив.

— Может быть, вы и живы, но… — Сидни, ожесточенно жестикулируя, показал на зеркало и покачал головой. — Только потому, что я похож на вас? Может, я и на вашего брата тоже похож.

— Нет, не похож. Он…

— Может быть, похож. Может быть, она и с ним спала тоже.

Взгляд мужчины стал жестким, но голос все еще оставался ровным. - Я должен прямо сейчас сказать тебе, Сид, что хочу, чтобы мы были честны друг с другом: твоя мама мне не безразлична. А любой, кто плохо говорит о твоей матери, нарывается на серьезные неприятности. Так и знай.

— Какие неприятности?

— Все зависит от того, сколько ему лет. — Мужчина расправил плечи и глубоко вдохнул, от чего стал казаться еще выше. — У меня такое чувство, что если речь о нас с тобой, мы можем понять друг друга, просто поговорив обо всем. Потому что, думаю, мы одинаково относимся к твоей маме.

Сидни собрался было возразить, но мужчина сам отступил. — Хорошо, может быть не совсем одинаково. Она твоя мама, а это значит… — Он замялся, затем, озадаченный, покачал головой. — Понимаешь, я не знаю, что это значит, моя мама умерла, когда я был совсем маленьким. По-настоящему умерла. Твоя мама рядом с тобой всю твою жизнь, а это что-то особенное. Любовь, которую вы испытываете друг к другу. Это совсем не то, что я чувствую к ней, и я, ни в коем случае, не собираюсь относится к этому без должного уважения. — Он подошел ближе. — И я думаю, ты тоже не собираешься этого делать.

Сидни покачал головой. Он все еще держался за спинку стула.

— Если хочешь, можно сделать анализ крови, Сид. Я готов, но думаю, что в этом нет необходимости. И не только потому, что мы похожи. — Теперь он стоял рядом с Сидом, обнимая его за плечи, глядя ему в глаза: — Я знаю твою маму. Я знал ее тринадцать лет назад, и я… — Он торжественно кивнул. — Мы оба ее знаем, и мы знаем, что то, что она говорит нам — правда.

— Но она никогда не говорила вам обо мне, — возразил Сидни.

— Она боялась.

— Почему? Что бы вы сделали?

— Я много чего мог бы сделать.

— И что это значит? — Теперь, когда Сидни уже зашел так далеко, ему нужны были объяснения. — Все это время. Все это время вы не знали обо мне? — Его отец сжал губы и медленно покачал головой. — Что бы вы сделали?

— Я не пытаюсь отделаться отговорками, Сид. Просто сейчас я не могу ответить на это. Не заставляй меня говорить тебе всякую чепуху, которая только может все усложнить.

— Вы бы женились на ней?

— Я хочу тебе кое-что сказать. — Он продолжал обнимать Сидни за плечи, словно они были старыми приятелями. — Не знаю, есть ли у тебя уже подружка…

— Нет.

— Хорошо хоть это я не пропустил.

— Это имеет какое-нибудь отношение к женитьбе на моей маме?

— Когда я впервые увидел твою маму, я подумал, что она не для меня. Я даже не мог поверить, что она заговорит со мной, сядет рядом или куда-нибудь пойдет со мной. Я хочу сказать, она была красивая, умная и классная… — Он сжал плечо Сидни и начал слегка раскачивать его. — Черт, она все еще такая, и ты это знаешь. Ведь она самая красивая женщина, которую ты когда-либо видел, так?

— Точно.

— Тогда я был немного моложе ее. Теперь уже нет. Теперь мы одинаковы.

Неожиданно из кухни донесся громкий звон сковородок, и Сидни посмотрел в ту сторону.

Его отец снова улыбался ему и говорил немного громче: — Просто мужчине нужно больше времени, чтобы принять решение, но как только он что-нибудь решит… — Продолжая говорить, он повел Сидни в кухню. — Я выгляжу моложе, чем она? Нет. И никогда не выглядел. Сколько я себя помню, я всегда смотрел поверх голов других мальчишек и чувствовал себя их отцом. Ты понимаешь, что я хочу сказать?

Сидни понимал.

Здоровяк усмехнулся, кивнув в сторону кухни. — Но теперь она не на много умнее меня.

Теперь уже смеялась его мама.

— Вот видишь, я был уверен, что это ее проймет, — сказал Риз. — Она что, всегда проводит на кухне столько времени?

— Обычно нет. Она наверное пытается не слушать нас, но не может удержаться.

— Вот что я скажу тебе, Сид. Я не был уверен, смогу ли я правильно подобрать слова, но, мне кажется, я все делаю правильно, потому что она никому бы не позволила сделать или сказать что-то, что могло тебя обидеть.

— Что значит «правильные слова»?

— Убедить тебя дать мне шанс.

— Какой шанс?

— Шанс играть с тобой в команде, даже если это будет без вознаграждения.

Когда они шли в кухню, Сидни смеялся. — Ты пропустил намного больше. Мы не можем это вернуть, поэтому давай просто забудем. Правда, мам? Эй…

Она смеялась, но по ее щекам текли крупные слезы. Сидни первым бросился обнять ее, потому что только одну вещь не мог выносить в мире — слезы матери. Она обняла Сидни, затем отняла одну руку, чтобы обнять Риза. И вот уже Риз обнимал их обоих, но очень несмело. Сидни чувствовал его руку у себя на спине; второй рукой он обнимал мать, и это было приятно.

— Я так ошибалась, — всхлипывала она на плече Риза.