Таня Танк - Няка
Глаза Кости влажно блестели. Он поцеловал сначала одну Алинину руку, потом другую.
– Ты святая, – прошептал он.
* * *В понедельник с утра пораньше Зина отправилась в клуб. Поскольку главный редактор взяла административный по семейным обстоятельствам, Рыкова решила, что и ей в редакции делать нечего. Тем более, на носу у нее свадьба, и дел невпроворот. За каких-то четыре дня ей нужно похудеть еще на три килограмма, покрасить волосы, сделать маникюр, педикюр и пилинг всего тела, нарастить ногти и хотя бы пару раз посетить солярий.
– Вот это пассаж, – застыла она на пороге тренажерки, увидев, что Кирилл занят с Катюшкой. Распластавшись на фитболе, она пыталась поднять туловище. Инструктор держал палец на ее животе, контролируя сокращение мышц пресса. Стражнецкая хихикала и не спешила принимать вертикальное положение, неуклюже елозя спиной по шару. Кирилл стоял рядом с сугубо деловым выражением лица.
Зина зашнуровывала кроссовки, как вдруг в раздевалку влетела Стражнецкая.
– Он у меня поплатится за свою холодность! – шипела она. – Из-за мимолетной вспышки похоти разбить мое семейное счастье, принести чудовищные страдания моему любимому мужу! Теперь-то я не сомневаюсь, что из-за этого он и покончил с собой!
– Чего-чего? – подобная трактовка болезни Костика не приходила Рыковой в голову.
– Да я сразу поняла, это неудавшийся суицид. Какие могут быть синявки в апреле? Пусть делают дуру из кого-нибудь другого.
– Но с чего бы этому гладкому и душистому цинику сводить счеты с жизнью? – скептически поинтересовалась Рыкова.
– Как с чего? Он понял, что моим сердцем завладел другой, что он навсегда теряет меня…
– Да, все сходится, – усмехнулась Зина. – Поздравляю, Катенок, ты стала настоящей фам фаталь.
Катюшка польщенно заулыбалась, а Рыкова задумалась. Интересная, черт возьми, версия. В последнее время Стражнецкий действительно пребывал в какой-то депрессии. Все-то ему было скучно, все обрыдло… Даже когда она намекнула ему на возможное счастье с Алинкой, он минут пять сидел, как истукан. Может, он и правда принял яд? Далеко ходить не надо – под рукой собственная лаборатория. Химичь что душе угодно…
– Но это же ерунда какая-то, – пробурчала Зинка себе под нос. – Травиться за месяц до выборов, когда тебя вот-вот допустят к кормушке с сочным фуражом?
Внезапно ее осенила другая идея. А, может, к суициду его подтолкнула не столько депрессия, сколько огромный грех, висящий на его душе? Например, убийство? То-то он перепугался, когда она блефанула насчет дневника, в котором Кибильдит якобы описала его художества. С мотивом, правда, непонятно, зато все ясно со средством. Это какая-нибудь отрава собственного производства. Точно! Как она раньше не догадалась! Так вот ты какой, загадочный бизнес Кости Стражнецкого. Подпольная торговля чудодейственными микстурками. Которые он сбывал через кого? Ясен пень, через Ревягину и, возможно, Казаринова! И сейчас она эту тему провентилирует.
– Не понимаю, как ты можешь уводить жену у своего же приятеля, – заметила она Кириллу после тренировки, заглотив пару розовых таблеток. – Вот и верь после этого в мужскую порядочность.
– У какого еще приятеля?
– Не люблю, когда виляют. Скажи, приударяешь ведь за Катькой?
– Я?!
– Не ври, это же очевидно. Что ты сегодня чертил у нее пальцем на пузе, когда я вас застукала?
– Я показывал ей, до какого предела должна сокращаться прямая мышца живота.
– Ну-ну. А знаешь, кто у нее муж?
– Я догадываюсь, что его фамилия Стражнецкий, – съязвил Кирилл. – Но кто он и что он – не знаю и знать не хочу. Наверно, какой-нибудь дядя с пивным животом?
– Отнюдь, – и Зина сунула ему под нос свой мобильник с портретом Костика.
– Это муж Катерины? – вглядевшись в картинку, побледнел Кирилл.
– Да, – Зина сверлила его глазами. – А почему ты так переполошился?
– Я? – Казаринов как будто не знал, что сказать. – Просто… просто очень красивый мужик. Никогда бы не поверил, что такой мог жениться на этой… этой…
Он замолчал, опасаясь в стенах клуба некорректно отзываться о клиентах.
– Кстати, «эта» довольно богата, – ухмыльнулась Зинка. – Поклонники непреходящих ценностей ставят это выше красоты. Мой тебе дружеский совет: поступиться своими эстетическими идеалами и дать богатенькой вдовушке то, чего она так пламенно жаждет.
– Какой еще вдовушке?
– Тебе выпал счастливый билетик. Этот красивый мужик, – она кивнула на дисплей сотового, – при смерти. Не теряйся. Я уверена, дельце выгорит.
Выйдя из клуба, она поспешила в салон Пресловуцкой. Через полчаса они должны были встретиться с Мишей для финальной примерки платья.
– Ну, теперь-то оно сядет как надо, – бормотала Зинка себе под нос. – Минус кило за три дня – это серьезно.
Ровно в три Глория внесла платье в примерочную. Зина придирчиво глянула на наряд:
– Чистенько шьете. Надеюсь, на этот раз я влезу в эту одежку Твигги.
Так оно и получилось. Но платье сидело на ней настолько плотно, что при каждом вздохе норовило треснуть по швам.
– Оставляем так, – натужно улыбнулась Рыкова, максимально втянув живот. – До конца недели я похудею еще на пару кило, и оно мне будет в самый раз.
– Зизи, милая, я прошу тебя: не худей больше, – протянул к ней руки Миша. – Поверь мне, твои аппетитные формы – это мечта любого мужчины. Если бы ты жила триста лет назад, ты вдохновляла бы самого Рубенса, а в прошлом веке была бы любимой натурщицей Кустодиева… Глория, ну поддержите хоть вы меня!
– Ваш жених абсолютно прав, – сухо заметила Пресловуцкая.
Вечером влюбленные чаевничали перед телевизором.
– Я все-таки не понимаю, почему ты настаиваешь на скромной свадьбе, – сказала Зинка. – Мы невероятно красивая пара, и почему бы не дать черни полюбоваться на наше великолепие?
– Я могу ошибаться, но, по-моему, свадьба это таинство, интимный праздник двух любящих людей и их самых близких друзей. Ты позовешь свою лучшую подругу, я – кого-нибудь из коллег…
– Лично я предпочитаю более шумные пирушки. Но раз пошив свадебного платья так сильно истощил твои закрома…
– Зин, ты опять за свое? – слегка обиделся Миша. – Денег у меня действительно не слишком много, и я хочу потратить их только на тебя.
– Сколько? – зажглись глаза Рыковой.
– Не такого я ждал вопроса…
– А какого? Намекни неразумной.
– Разве тебе не интересно, на что я хочу потратить деньги? А у меня очень интересные планы…
– Имей в виду, что шубу я себе только что купила.
– Да я и не думал про эти тряпки, – увлеченно заговорил Миша. – Как тебе свадебное путешествие на Кубу? Мы проведем три блаженные недели, нежась на Варадеро и потягивая мохито…
– Тс-с, – осекла его Рыкова. – Новости!
И она прибавила звук телевизора.
– Из Эмского центра токсикологии передает наш корреспондент, – сообщила ведущая. – Состояние Констатина Стражнецкого остается тяжелым. Консилиум ведущих токсикологов города подтвердил предварительный диагноз «отравление пурпурной синявкой». Правоохранительные органы отрабатывают версию покушения на жизнь Стражнецкого как один из методов грязной политической борьбы…
– Ха! – перебила Рыкова. – Да при чем тут политическая борьба, когда он сам, по доброй воле свел счеты со своей никчемной жизнью?
– Что? – повернулся к ней Миша. – Откуда тебе это может быть известно? Неужели ты опять продолжаешь свое расследование? Любимая, я за тебя боюсь…
– Чушь. Никакого расследования. Но я наблюдаю за происходящим со стороны. И пусть будут уверены, – самодовольно хихикнула она, – настанет момент, когда я представлю свои выкладки куда следует… Ловко я просекла про суицид?
– Я, конечно, не знаю всех деталей, но, по-моему, это не очень правдоподобно. Насколько я понял, твой друг преуспевающий человек, перед которым расстилаются радужные горизонты.
– Не каждый может нести на душе грех, – выспренне произнесла Рыкова. – Если что, я не о воровстве с Яндекс. деньги и не о десятке-втором простолюдинок, обесчещенных их сиятельством.
– Какие же еще на нем могут быть страшные грехи? – улыбнулся Миша.
– Убийство, мой дорогой, – заговорщически произнесла Зинка. – Я тут кое-что сопоставила и пришла к выводу, что именно он порешил Ульяну Кибильдит.
– Ульяну Кибильдит? Ту несчастную девочку из «Аполло»?
– Да-да, ту девочку из «Аполло», богатую наследницу, неосторожно доверившую ему свое сердце и еще кое-что поинтимнее…
– Ульяна была любовницей Стражнецкого? – глаза Миши зажглись интересом. – Не может быть!
– Он сказал мне об этом собственными похотливыми губенками.
– Но зачем ему было убивать Ульяну? – продолжал недоумевать Миша. – Хотя…
– Вот этого я тебе пока сказать не могу. Сама ломаю голову. Но рано или поздно я докопаюсь до истины и тогда…
