Таня Танк - Няка
– Я кое-что знаю, – улыбнулся Кирилл. – Не скромничай, ты очень талантлива.
– Я?! – Зинка удивилась, но тут же согласилась. – А почему бы и нет, черт возьми?
– Вот и я говорю, – мягко улыбнулся Кирилл. – Приходи завтра вечером в клуб. Обещаю, на свадьбе ты будешь выглядеть как топ-модель.
* * *Прибывший консультант признал, что Стражнецкий – «их» пациент, и нуждается в переводе в токсикологический центр. Едва «скорая помощь» с бесчувственным телом Костика отъехала от ЭБСМП, Катюшка бросилась к своей машине. Как она ловко сейчас обставит «безлошадную» Корикову! Но в последний момент что-то в ее душе дрогнуло, и она пригласила Алину к себе в авто. Всю дорогу молчали. Лишь выключив зажигание, Стражнецкая спросила:
– Это правда, что вы ему никто? Скажите честно.
Алина отрицательно мотнула головой. Она была слишком утомлена, чтобы в чем-то убеждать Катюшку.
Суббота прошла в сидении под дверями реанимации. Каждый раз, когда к палате приближался кто-то из медиков, Катюшка бросалась к нему и тараторила:
– Любые лекарства… любые деньги…
Алина сидела, точно окаменелая. Выражать эмоции было не в ее характере. Да и нельзя было. Если до появления Катюшки она могла позволить себе всплакнуть, то теперь строго следила за собой.
– Почему вы не едете домой? – спросила ее Стражнецкая около пяти вечера. – Если вы ему действительно никто…
– Он пришел за помощью ко мне. Я не оставлю его, пока не узнаю, что он в безопасности.
– Так вы, что, до сих пор его любите?
Алина ничего не ответила. Катюшка вздохнула и вновь замолчала.
В конце коридора открылась дверь, и они обе вскочили с мест. К ним энергичным шагом приближался заведующий отделением.
– Что с ним?.. Это опасно?.. – наперебой заговорили Корикова и Стражнецкая.
– Предварительный диагноз – отравление пурпурной синявкой тяжелой степени, токсический гепатит.
– Пурпурная синявка? В апреле? Чушь какая-то, – не сдержала эмоций Катюшка.
– К сожалению, клиника и лабораторные данные говорят именно за это. Более точно мы поставить диагноз не можем.
– Я категорически против этого гадания на кофейной гуще и готова заплатить любые деньги, чтобы мой муж получил лучшую диагностику и лечение!
– К сожалению, у нас в стране не делают анализов на содержание в крови пурпуксина. Так называется яд пурпупной синявки.
– Так отправьте за границу! Говорю вам русским языком: я за ценой не постою.
– Да это не имеет смысла. Мы делаем все, что в наших силах. Трансфузия плазмы, гепатопротекторы – все как полагается.
– А антидот? – глухо спросила Алина, неожиданно вспомнив утренний разговор с главврачом «скорой помощи».
– Да, пенициллин.
– Пенициллин? Золотой стандарт второй мировой? – опять взвилась Катюшка. – Ну, теперь мне понятно, что мой муж попал в руки к самым настоящим коновалам, которые травят его устаревшими лекарствами!
– Девушка, – строго обратился к ней врач. – Я понимаю ваше состояние, но все-таки держите себя в руках. Повторяю: мы делаем все, что в наших силах.
Катюшка залилась слезами и отошла.
– Шансы? – одними губами спросила Алина.
Доктор помолчал, как бы прикидывая то, что уже давно было десятки раз прикинуто:
– Отравление пурпурной синявкой – одно из самых тяжелых. Пурпуксин очень коварный яд. Не хочу вас пугать, но шансов немного.
– Но они все же есть?
– Будем надеяться… будем надеяться.
Когда Алина вновь вернулась на свое место у стены, Катюшка рассматривала себя в зеркальце.
– От этих нервотрепок я такая страшненькая, – сказала она. – С шести утра на ногах… Но ничего, скоро Костик выздоровеет, и мы…
Алина всхлипнула.
– Что такое? Этот коновал что-то скрывает от меня? – нагнулась к ней Катюшка. – С Костиком что-то страшное?
– Нет-нет, Катюш, – Алина утерла слезы, – с ним все будет нормально.
* * *Зина курила у токсикологического центра. Вот уж не думала она, что Алинка отыщется здесь. Точно, мать Тереза! Вот уже вторые сутки валандается с этим Стражнецким…
– М-да, ну и видок у тебя, – приветствовала она Корикову. – Подыши, подыши свежим воздухом… Как болящий? Надеюсь, прежде чем испустить последний вздох, он поведает миру, где нажрался этих синявок? Очень любопытно!
– Сегодня днем он пришел в себя, но по анализам все стало еще хуже. Кровь не сворачивается, печень увеличена…
– Надо думать, сколько они выжрали на дне химфака…
– Что? На дне химфака? Откуда ты знаешь?
– Да в интернете наткнулась. Они фотки выложили на городской форум. Твой там в президиуме сидит, щеки надувает…
– Что же ты раньше молчала? Теперь мы выясним, что подавали на банкет и…
– И? – иронично переспросила Зинка. – Вот именно, что никаких «и». В больницу попал один твой Костик. Если бы это были грибы, траванулось бы все стадо.
– Тем не менее, доктора настаивают, что это синявка. Зин, ты никому не расскажешь? Этим делом уже полиция занимается. Считают, что Костю специально отравили из-за выборов.
Простившись с подругой, Зина направилась к «Десяточке», где через полчаса они договорились встретиться с Мишей. Несмотря на воскресный день, с утра он уехал в офис – нужно было привести в порядок документацию по последним командировкам.
– Привет, любимая, – раздалось справа от нее.
– Миша? Что ты здесь делаешь?
– Возвращался из офиса, увидел тебя, остановился.
– Твой офис находится на другом конце города, – с металлом в голосе отвечала Рыкова. – Смотри, если проведаю за тобой какие грешки…
– Да ты что, – рассмеялся Миша. – Я заезжал выяснить подробности по одной жалобе. Тут неподалеку. Сложный случай попался.
– Сложный случай сейчас с моим заклятым другом Костей Стражнецким. Я только что из реанимации. Представляешь, в апреле травануться пурпурными синявками? Ох, боюсь я, не жилец он, не жилец…
– Да не хорони ты его раньше времени. Вот увидишь, выкарабкается твой друг.
– Да он-то, может, и выкарабкается, а я на свадьбе свалюсь от упадка сил! Вместо того, чтобы посвятить эту неделю походам по СПА-салонам, я буду выяснять, где и что отведал в пятницу наш болезный. Задание главреда.
– Зин, ты, кажется, опять ввязываешься в очередное расследование, – вздохнул Миша.
– Но если меня об этом попросила лучшая подруга!
– Я убежден, что каждый должен заниматься своим делом. Врач – лечить, журналист – писать, а полицейский – расследовать. Ну, узнаешь ты, что в каком-нибудь ресторане твоему другу в тарелку с груздями случайно попала синявка…
– Случайно? Как ты наивен, Миша. Ты даже не представляешь, на что способны некоторые воротилы от большой политики…
– Большой политики?!
– Да, Миша, да. Менты считают, что моего друга отравили по заказу конкурирующих кандидатов.
* * *Стражнецкий пришел в сознание лишь спустя полтора суток после того, как потерял его у Алины на пороге. Это произошло в тот момент, когда Катюшка вышла «подышать свежим воздухом» и пропала часа на три. Само собой получилось так, что Корикова оказалась первым человеком, кого увидел Костик, разлепив бледные веки.
– Ты? – слабо удивился он. – Это судьба… это знак…
Вместо ответа Алина взяла его за руку и вгляделась в его глаза.
– Что со мной? – Костик попытался привстать и осмотреться. – Я в больнице?
– Лежи спокойно. Ты немножко приболел, но уже идешь на поправку.
При этих словах на глазах у нее выступили слезы: буквально полчаса назад она разговаривала с завотделением, и он сказал, что лабораторные показатели ухудшились. Судя по всему, яд вовсю хозяйничал в костином теле, отвоевывая все новые сферы влияния.
– Ты плачешь? Что-то случилось? Как я сюда попал? Какой сегодня день недели? – Стражнецкий засыпал ее вопросами.
– Тихо, тихо, – Алина погладила его по лбу. – Не думай ни о чем.
– Но почему ты здесь?
– Потому что, – ответила Алина и отвела взгляд.
– Я был уверен, что давно безразличен тебе. Но теперь…Значит, ты меня простила?
– Я позову врача, – и Алина вышла.
Ее не было каких-то семь минут, но, когда она вернулась с доктором, навстречу ей из палаты выскочила Катюшка. Она давилась рыданиями.
– Что ты ему наговорила, пока меня не было? – набросилась она на Корикову, впервые назвав ее на «ты». – Он не желает меня видеть! Шлет на три буквы! Меня, законную жену, мать его детей!
– Кать, все будет нормально, он сейчас просто не понимает ничего, – попыталась утешить ее Алина.
– Ничего не понимает?! Какая ты хитрая, изворотливая змея! – отбросила ее руки Катюшка. – Лицемерная святоша! Хочешь придти на готовенькое? Я запрещаю тебе приближаться к моему мужу!
– Девушка, успокойтесь, – устало заметил Стражнецкой доктор. – Если вы не прекратите устраивать тут истерики, я закрою вам доступ в отделение. И… давайте считаться и с желаниями пациента. Если он не хочет вас видеть – сидите в коридоре и ждите, когда позовет. А лучше езжайте домой. Когда он скажет о вас, мы тут же позвоним.
