Галина Куликова - Витязь в овечьей шкуре
— Только не впадайте в панику. Вы сможете?
— Д-да, — стуча зубами, ответила она.
Покровский кошачьим шагом приблизился к автомобилю и направил свет фонаря на переднюю дверцу. Она действительно оказалась распахнута, и женские ноги свешивались вниз — белые, безжизненные, в узких лакированных туфлях. Наташа зажала рот обеими руками, но все же не остановилась, а пошла вслед за Покровским. Он обошел открытую дверцу и посветил в салон.
— Это кто-то, кого мы знаем? — тоненьким голоском спросила Наташа.
— Знаем, — эхом откликнулся Покровский.
Лицом вверх в машине лежала Люда — вторая женщина, мечтавшая о том, чтобы выйти за него замуж. Мертвые глаза невидяще уставились в крышу салона.
— О боже мой! — закричал Покровский. — Вы видите?
— Что? — спросила Наташа, чувствуя слабость в ногах, в животе, во всем теле.
— Термос, — уже спокойнее ответил он. — Вон там лежит термос, из него вылился кофе. А здесь, на земле — крышечка. Все, как в первый раз.
— Ее убили?!
— А это что еще такое? Вот здесь, глядите.
Он поводил лучом по асфальту, и Наташа заметила цветную стеклянную крошку, кусочки металла и блестящую дужку.
— Похоже, кто-то раздавил мой брелок от ключей. Ценная была вещь.
— А где ключи?
— В кармане. Когда я отправлялся следить за вами, брелка на связке уже не было. Вы понимаете, что это значит?
— Понимаю, — ответила Наташа, схватив его двумя руками за рубашку. — Кто-то решил от вас избавиться.
Глава 8
— Это просто невероятно, что у тебя оказалось такое крепкое алиби, — говорил Стае, расхаживая по гостиной. — Люда на своей машине проехала по дороге как раз в тот момент, когда вы с Натальей уходили от Бубрика. Потом вы ссорились на виду у всех соседей, а по радио как раз передали время.
Редкая удача.
— Не просто удача, — вмешалась Лина, отстукивая округлыми ногтями тревожный ритм на журнальном столике. — Провидение.
— Если бы ты, дружок, не пошел к Бубрику, — заметил Вадим, наставив на брата указательный палец, — сидел бы ты сейчас со следователями в кабинетике без окон.
— Они и так надо мной неплохо поработали, — ответил Покровский. — Всю душу вытрясли. Из Наташи тоже.
Все посмотрели на Натащу. Она выглядела измученной, под глазами залегли полумесяцы теней.
— Поеду привезу детей, — сказал Вадим и поднялся на ноги. — Тебе, Андрюша, лучше за руль не садиться. После бессонной-то ночи.
— Тоже мне еще — деятели! — в сердцах бросил Покровский, имея в виду свою дочь и ее ухажера. — Я убью Козлова. Убью эту мелкую розовощекую гадину. Я спущу с него козлиную шкурку.
— А что? — спросила Наташа, которая одна оказалась не в курсе. — Чем это Валера так провинился?
— Оба провинились. Они должны были ехать на праздник цветов, — отрывисто пояснил Покровский. — Но вместо этого отправились в частную гостиницу — «Тихая гавань» называется — и сняли там номер.
— Это жизнь, Андрей, — оптимистично заметила Лина и, поднявшись вслед за мужем, быстро поцеловала его в щеку. — Поезжай, привези их.
Наташа поражалась легкости, с которой эта женщина вела себя в доме Покровского. Ведь она из-за него пыталась отравиться! А сейчас — ну просто самая что ни на есть преданная жена. Она все забыла или же — наоборот — ничего не забыла?
О да, тут было кого подозревать.
— А почему этим двоим нужен эскорт, чтобы вернуться домой? — раздраженно спросил Стае. — Не маленькие, чай. Вон, номер на двоих сняли…
Вадим хмыкнул и объяснил:
— Ночь у них получилась чертовски невинной.
На радостях, что удалось утечь из дома, голубки спустились в гостиничный ресторан, заказали себе бутылку виски и накушались до полной невменяемости. Метрдотель видел, как они напивались, но позволил себе не обращать внимания — парочка заплатила за номер, за ужин, так что… Спать их укладывал персонал гостиницы.
В ответ на эту речь Покровский ухмыльнулся, и Наташа слегка расслабилась. Она-то думала, что он и в самим деле собирается жестоко наказать бедного гардеробщика. Интересно, что его смягчило?
Гибель Люды? Он задумался о жизни и смерти и понял, что по сравнению с этим все остальное — игрушки?
Когда Вадим уехал, Генрих сварил кофе и подал его в столовую. Все нехотя расселись за столом.
— Кстати, к вопросу о том, кто где провел ночь, — заметила Наташа, опустив ложечку в чашку. — У всех оказалось алиби?
— Вы опять за старое?! — возмутилась Лина. — Это глупо — подозревать нас.
— А кого надо подозревать? — спросил Стае, хмыкнув.
— Ну… Кого-кого? — пожала она плечами идеальной формы. — Я же не следователь. Кстати, можете думать обо мне все, что хотите, но оба убийства похожи на глупый розыгрыш.
— А знаешь, ты права! — поддержал ее Стае. — Все так странно! Ночь, машина, цианид в термосе с кофе…
— И улики, которые должны изобличить Андрея Алексеевича, — добавила Наташа.
— Выдумаете?..
— А вы нет? Если бы у него совершенно случайно не оказалось алиби…
— И вы выступили в роли случайности! — торжественно заявила Лина, не отводя глаз от своей чашечки, в которой она размешивала сахар. — А у тебя, друг мой, — обернулась она к Генриху, который вошел в столовую с корзинкой печенья. — Есть у тебя алиби?
— А что — я? — удивился тот. — Нет у меня алиби. На что оно мне?
На Генриха было страшно смотреть. Он выглядел так, словно его сначала испепелили, а затем силой принудили восстать из пепла.
— Ну как же? А боязнь потерять место? Женился бы Андрей, и все — тю-тю. Гуд бай, Генрих, нагрянула твоя пенсия.
Наташа ушам своим не верила. А он-то! Он ведь так о ней печется, о Лине! Всегда готов услужить и глядит с обожанием. Она тоже вела себя с ним, точно родная мамочка. А тут вдруг — эдакое заявленьице!
— Как такое вообще могло случиться, — неожиданно вышел из задумчивости Стае, — что Люда умерла той же смертью, что и Алиса?
— Ее убили тем же самым способом, — отрывисто заметила Лина.
— Но как она могла согласиться пить кофе из термоса.., ночью, когда знала, что только что… тоже ночью, неподалеку от дома Андрея.., погибла его бывшая жена? Сюрреализм.
— Она не знала, как погибла Алиса, — сказал Покровский. — Я ей ничего не рассказывал, чтобы не травмировать. А она не спрашивала о подробностях. Люда очень тактичная женщина.., была.
Она позвонила по какому-то делу, и Генрих сообщил, что с Алисой случилось несчастье.
— Я тоже не болтал про термос да про кофе, — поддакнул Генрих.
— Можно с уверенностью утверждать, — подняла голову Наташа, — что Люда доверяла тому человеку, с которым встретилась перед смертью. Доверяла всецело, безоглядно.
— Почему это? — ревниво спросила Лина, — Подумайте сами: ей необходимо ночью, практически в полной темноте въехать на машине в безлюдную аллею. Там она открывает дверцу, свешивает на землю ноги и получает в руки крышечку от термоса с отравленным кофе.
— Кстати, убийца наверняка был в перчатках, — равнодушно отметил Стае. — Когда убили Алису, на термосе нашли только отпечатки пальцев жертвы. Здесь наверняка будет то же самое.
— Вот, еще и перчатки! Но ни одну, ни вторую жертву это не насторожило. Почему?
— Что вы на меня смотрите? — спросила Лина на октаву выше, чем разговаривала обычно. — Да, у меня тоже нет алиби, но это говорит только в мою пользу. У убийцы оно наверняка имеется. Мы уже это обсуждали.., в прошлый раз.
— А у милиции есть версии? — спросила Наташа и поглядела на Стаса — он был адвокатом, и у него имелись связи. Он узнавал много такого, что им самим никогда не удалось бы узнать.
— Есть, — хмыкнул он. — Следователи полагают, что во всем виноват Андрей. Они убеждены, что он придумал какой-то дьявольский способ разделываться с женщинами и при этом выходить сухим из воды. Против него куча косвенных улик. У него — мотивы.
— Господи, какие мотивы? — вскричала Лина, сильно качая ногой, положенной на другую ногу. — Передумал жениться и всех невест перетравил?
— А ты разве не знаешь? — устало спросил Покровский. — Мотивы у меня ничего себе. Оказывается, накануне я написал Люде письмо, где и изложил их в лучшем виде.
— Вот как! Что, письмо написано твоей рукой?
— Распечатано.
— Да.
— И на самом деле ты его, конечно, не посылал, — сообразила Лина.
— Естественно, нет.
— А где нашли это письмо? — спросил Стае. — У нее дома? И что было написано на конверте?
— Никакого конверта не было, — пожал плечами Покровский. — Письмо нашли у меня же в машине, когда ее досматривали.
— Надеюсь, следователи не поверили, что это ты писал? — воскликнула Лина.
— Они мне не сказали — поверили или нет.
Они вообще не делились со мной своими мыслями.
— Но это возмутительно — подозревать Андрея Алексеевича, — высказалась Наташа.
— Вам-то что? — тут же отбрила ее Лина. — Для вас это все так, приключение.
