Галина Куликова - Витязь в овечьей шкуре
Обзор книги Галина Куликова - Витязь в овечьей шкуре
Галина КУЛИКОВА
ВИТЯЗЬ В ОВЕЧЬЕЙ ШКУРЕ
Глава 1
Петя Шемякин, корреспондент газеты «Наш район», вбежал в неуютный подъезд и с силой стряхнул с себя капли. На улице шел дождь, и подъезд пах мокрыми кошками. Петя вызвал лифт и стал притопывать от нетерпения. У него был пугающий темперамент — Петя ни секунды не сидел на месте, а если уж сидел, то постоянно вертелся, словно каждый предложенный ему стул кишел муравьями.
— Я вышел на интересную тему! — сказал он заму главного, натягивая куртку. — Нужна дополнительная информация. Сбегаю навещу одну девицу, тут недалеко. Надеюсь, эта штучка никуда не ушла!
«Штучка» никуда и не собиралась уходить. Она сидела на кухне, пила чай с баранками и смотрела в окно. На улице было ненастно: ветер трепал деревья, а серое небо провисло, как старый тент. Отличное воскресенье! Под стать ее настроению.
На полу перед холодильником лежала кучка вещей, оставленных любимым мужчиной. Три недели назад он сообщил, что уезжает в командировку, и все это время не подавал о себе вестей. А вчера вечером выяснилось, что Калашников давно вернулся в Москву и живет как ни в чем не бывало. Вещи, которые он у нее оставил, на поверку оказались барахлом — зубная щетка, заношенная рубашка, исписанный блокнот… Вероятно, они были призваны просто отвлечь ее внимание.
«Если бы я вышла замуж сразу после окончания школы, — с тоской думала Наташа, — и родила дочку, ей сейчас было бы четырнадцать лет». В прошлые выходные мама заявила, что вполне готова стать бабушкой.
— Надеюсь, ты не собираешься с этим тянуть! — строго сказала мать и погрозила Наташе наманикюренным пальцем.
При этих словах ее третий муж показал лошадиные зубы. Он был твердо уверен, что никаких внуков свободолюбивая Карина нянчить не станет и его вольготному существованию ничто не грозит.
— Твоя интимная жизнь состоит из одних драм! — напоследок попеняла ей мама.
У нее самой на личном фронте был полный порядок. Поклонники ходили ровными шеренгами, и она выкликала их из строя по мере необходимости.
Наташа вздохнула и пошевелила носком тапочки лежавшую на полу рубашку. И в этот момент раздался звонок в дверь. Она прижала руку к груди — сердце застучало сильно и громко. Вдруг это он, Калашников? Бабочкой подлетела к двери и припала к «глазку». На лестничной площадке стоял ее школьный приятель Петя Шемякин и суетливо подергивался.
— Привет, — промямлила Наташа, отворив дверь. — Заходи, Петь. Чаю хочешь?
Шемякин хотел всего сразу — чаю, баранок, конфет «Мишка косолапый» белорусского производства под интригующим названием «Ведмедик клешчаногий», засохшей пастилы и кабачковой икры с черным хлебом.
— Я, собственно, заскочил узнать, что ты об этом думаешь! — объяснил он, сыто облизываясь.
— О чем? — вяло спросила Наташа.
Шемякин мог иметь в виду все, что угодно: плохую погоду, трагическую судьбу русской версии мюзикла «Чикаго» или американо-израильско-палестинскую встречу в городе Акаба.
— Об убийствах, — коротко ответил он и громко позвенел ложечкой в чашке.
Наташа нахмурилась. Она не любила страшных историй, никогда не смотрела передач о чрезвычайных происшествиях в городе и зажмуривалась, когда попадалась кровавая сцена в кино. Шемякин отлично это знал. С чего он вдруг решил, что она станет обсуждать с ним какие-то убийства?
— А кого убили? — тем не менее спросила она.
— Ты что, ничего не знаешь? — Петя вскинул голову и посмотрел на нее круглыми глазами, полными творческого ужаса. — То есть вообще ничего? И милиция к тебе не приходила?
— Нет, — пробормотала Наташа и испугалась уже по-настоящему. — Зачем мне милиция? Говори толком: что случилось?
— Тут у нас такое делается! Я имею в виду — в нашем районе.
Петя полез во внутренний карман, добыл оттуда сложенный кусок карты, развернул и положил на стол так, чтобы Наташе было удобно смотреть.
— Четыре дня назад вот на этой улице в подъезде убили женщину. Пырнули ножом в живот.
— И что? — спросила Наташа, вглядываясь в квадратики, изображавшие дома.
— А еще через два дня вот тут, недалеко от тебя, буквально в квартале, убили еще одну женщину. Ее нашли в палисаднике соседи. Тоже ножом и тоже в живот.
— Ну? — снова спросила Наташа, чувствуя, что в желудке воцаряется арктический холод.
Петя посмотрел на нее с победным видом и сообщил:
— И одну и вторую звали Наташей Смирновой. Как тебя!
— Боже мой…
— Я провел журналистское расследование, — тарахтел Петя. — Ни одной Наташи Смирновой на прилегающей территории больше не проживает. Кроме тебя! Поэтому у меня на твой счет возникли опасения. На тебя никто не покушался?
— Вроде бы нет…
— Плохо.
— Но что же мне делать? — дрожащим голосом спросила Наташа, немедленно почувствовав себя приговоренной к смерти.
— Понятия не имею! — весело отозвался ее гость и жадно отхлебнул из кружки. — Я думал, у тебя уже милиция побывала. Расспрашивали, строили предположения… Это ведь не может быть совпадением, правда? Наверное, какого-нибудь маньяка заклинило на Наташах Смирновых. Тебе бы надо поостеречься, дорогая моя! Кстати, тебе ничего на ум не приходит? Может быть, ты сама виновата? Какой-нибудь отвергнутый поклонник, а?
Единственным отвергнутым поклонником в жизни Наташи был сам Петя Шемякин. Впрочем, все случилось так давно, что не заслуживало даже упоминания.
— Что, если не ты, а другая, неведомая Наташа Смирнова разбила кому-то сердце? А теперь этот кто-то свихнулся и мстит? Задумал порешить всех Наташ Смирновых, которых ему удастся обнаружить в зоне своего проживания! Вот что я тебе посоветую: не выходи пока из дома" Возьми больничный.
— Мне не дадут! — простонала Наташа, хватаясь за голову. — У меня даже температуры нет.
— А ты отравись чем-нибудь, — посоветовал Петя. — В крайнем случае сгрызи карандашный грифель. Знаешь, как тебе сразу плохо станет?
Симулировать Наташа не могла. Всего неделю назад фирму возглавил новый начальник, который торжественно заявил, что больничный лист и менеджер по продажам несовместимы. Ей вовсе не улыбалось потерять работу. Но и рисковать жизнью тоже не хотелось!
Едва Шемякин, попросив держать его в курсе, убрался восвояси, она кинулась к телефону. Кому звонить? Мама со своим мужем уехала путешествовать, Игорь ее бросил… Разве что попросить совета у подруги? Звание ее лучшей подруги вот уже много лет гордо несла по жизни Ольга Кушакова. Она всегда была готова утешить, помочь советом и даже личным примером.
— Убили двух Наташ Смирновых? — переспросила она испуганно. — И ты осталась последняя во всем районе? Нет, радость моя, тебе не стоит выходить из дому одной. Даже на работу! Вот что: я тебе завтра Михалыча пришлю, он тебя до места службы под ручку доведет. К нему с ножом не сунешься!
Ольга занимала высокий пост директора агентства по трудоустройству и имела в подчинении нескольких сотрудников, готовых ради нее на маленький подвиг. Михалыч, оказавшийся молодым мордастым парнем, действительно с раннего утра заявился к Наташе домой и теперь перетаптывался в коридоре, дожидаясь, пока она закончит собираться.
Полночи бедная Наталья размышляла, как себя обезопасить. Конечно, провожатый — это хорошо. Он поведет ее под ручку. Но кто помешает маньяку подойти к ней с другой стороны, размахнуться и… Она решила, что на живот нужно надеть что-нибудь вроде кольчуги. Какую-нибудь пластину, которую невозможно пробить ножом. В качестве эксперимента она прибинтовала к телу «тефалевскую» форму для торта, но при ходьбе та сбивалась на сторону и в конце концов проваливалась в брюки. Кроме того, принять сидячее положение с этой формой было совершенно невозможно.
Тогда она решила остановиться на маленькой диванной подушке. Пришила к ней тесемки, завязала их бантиком на спине и надела сверху широкую рубашку, сразу сделавшись похожей на будущую мать. В связи с этим ее появление на работе получилось триумфальным. Сотрудницы ахали и шептались. Сотрудники не ахали, но тоже шептались и стайками тянулись на лестницу курить.
— Наталья, как тебе это удалось? — драматическим шепотом вопросила секретарша Мадина, спустя некоторое время подсев к ее столу. — В пятницу еще ничего не было заметно, а сегодня — пожалуйста!
— Ну… — промямлила Наташа. — Я не знаю… Как-то так получилось…
— Эх, да что там говорить! Это всегда получается «как-то так»! — поддакнула Мадина и тут же, ойкнув, вскочила на ноги. — К тебе клиент. Вон он, гляди: некий Негодько. С самого утра тут, все о тебе спрашивал.
Наташа обернулась и увидела жуткого мужика: широкого, как дверь, с большой головой и плоским лицом. Его темные глазки были вдавлены в одутловатое лицо, как изюмины в подошедшее тесто.
— Почему это — ко мне? — дрожащим голосом переспросила она.
