Галина Куликова - Витязь в овечьей шкуре
— Ладно, — вздохнула Наташа. — Давайте, благодарите дальше. За что вы там мне благодарны?
— В первую очередь за то, что вы мне верили.
И поддержали. Даже Маринка вела себя не так!
— Да она боялась за вас, болван вы эдакий!
— Ничего себе — боялась! Она все время выпячивала свои отношения с Козловым, хотя знала, что я его на дух не переношу и что видеть ее с ним мне больно.
— Но вы тоже делали ей больно! Поэтому она вам мстила таким глупым девчоночьим способом.
Она обласкивала его на ваших глазах и даже целовалась с ним у вас под окном.
— Да за что, черт побери? За что она мне мстила? За то, что меня подставили?
— Ах, да! Вы ведь ничего не знаете.
— Чего я еще не знаю? — рассердился Покровский.
— Я уже обратила внимание, что Марина поддерживает порядок в доме. Она не убирает и не стирает, но следит за тем, чтобы в комнатах были свежие полотенца и постельное белье…
— Какое это имеет отношение…
— Думаю, это случилось в то утро, когда вас увезли на допрос. Чтобы отвлечься от страшных мыслей, Марина решила заняться хозяйством. Я сама видела, как она меняла ваше постельное белье.
— Ну и что?
— А потом отправилась в сад покопаться в грядках.
— Ничего не понимаю!
— Господи, чего тут понимать? Она нашла в вашей постели заколку Алисы! Ту самую, которую вы привезли ей в подарок из Аргентины. Решила, что ночью Алиса была у вас и вы ее убили.
— За каким же это хреном? — обиженно спросил Покровский.
— Ребенок не знал всех тонкостей ваших отношений с женщинами! Она решила спасти вас. Думала, что в доме будет обыск. Положила заколку в майонезную банку и закопала под сливой.
— Зачем она положила ее в банку?
— Можете спросить у нее сами. Думаю, она перестраховалась. Вдруг во время следствия эта заколка каким-то образом сможет вам помочь? Она ведь не могла заранее интерпретировать улики!
Поэтому она ее не сломала и не утопила в канализации.
— Но откуда взялась заколка в моей комнате?
— Ну что, вы совсем не умеете фантазировать?
Наверное, Козлов подложил ее накануне.
— Но я ведь мог ее найти!
— И спрятали бы в тумбочку. Уверена, что какую-нибудь бусину Козлов от этой заколки отковырял и оставил в машине.
— Такое впечатление, что вы действительно все знаете.
— Вам это только на пользу, верно?
— А как вы догадались, что моя дочь без ума от Лесникова? — никак не мог успокоиться Покровский. "
. — О господи! Даже это вам объясняй. Когда приехали гости встречать Стива Гудмэна, Козлова на встречу не пригласили.
— Чего ему тут было делать?
— Верно. —Но ваша дочь тем не менее прихорашивалась изо всех сил. Я сразу поняла, что все не так просто. Она добрая девочка и очень страдала от того, что умерла Алиса. И если бы не была влюблена, ни за что не вышла бы к гостям. Но тут она не смогла с собой совладать.
— Но когда она все-таки вышла к гостям, то сразу бросилась к Стасу! Я специально посмотрел.
— Девушки всегда так делают, если вы не в курсе. Они никогда не кидаются к объекту своей страсти. Лесников вообще измучен ревностью и неизвестностью.
— Как это? Он разве не собирается жениться на моей дочери?!
— Он, конечно, женится. Просто она ему еще об этом не сказала.
— Но он влюблен?
— Безумно.
— Н-да, занятно. Знаете, что мне не понравилось? — внезапно спросил Покровский. — То, что вы хотели при всех унизить моего друга. Рассказать про то, что он крутил шуры-муры с моей первой женой. Я ведь вам объяснил, что простил его. С тех пор наша дружба только окрепла…
— Да что вы говорите? — сладеньким голоском спросила Наташа. — Скажите спасибо, что никто не завел разговора о том письме.
— О каком письме?
— О том самом, которое прояснило для милиции мотив убийства — якобы вами! — обеих женщин.
— А что такое-то? — удивился Покровский. —"
Козлову ничего не стоило написать такое письмо и подбросить его в мою машину.
— Что угодно даю на отсечение — письмо написал Стае.
— Вы что? Зачем это ему надо?
— Он внезапно понял, что вас действительно могут засадить в тюрягу. И решил поспособствовать этому. Может, ему надоело наблюдать за тем, как хорошо вы живете?
Покровский засопел и спросил:
— У вас есть улики?
— Нету. Это чистая психология! Вот вам не нравился Козлов, верно? А мне не нравится ваш лучший друг. Отдайте мне должное — обвинять вслух я его не стала.
— Я знаю, почему вы против него ополчились!
Он наверняка к вам клеился.
— Да ничего подобного.
— Когда я сел в машину, он рассердился, помните? Он собирался вас обхаживать. Я почувствовал.
— Полагаю, он просто хотел вытащить из меня информацию. Когда я припугнула Козлова тем, что скоро все раскрою. Стае тоже испугался. Он написал то письмо и перетрусил — вдруг я каким-то образом об этом узнала и решила, что убийца — он сам?
В это время к дому подъехал автомобиль, и через минуту на пороге появился Коля Лесников — весь в белом.
— Здрасте! — сказал он. — А Марина как, готова? Вы ведь ее отпустите со мной? Я у отца специально машину взял. Пить не буду, даже шампанское. Так как — отпустите?
— Отпущу, — зловещим голосом ответил Покровский, добыв из кармана лесниковскую писульку. — Если ты объяснишь мне вот это. Что это, черт побери, ты такое тут изобразил?
Коля бросил взгляд на записку и смутился.
— Это, Андрей Алексеевич, ничего. Это я просто мечтал. Мне безумно хочется завоевать вашу дочь, а как я это сделаю? Я всего лишь аспирант…
Покровский немедленно оттаял и похлопал Лесникова по плечу:
— Ничего-ничего, ты парень талантливый, у тебя еще все впереди.
— Андрей Алексеич! — позвал из кухни Генрих. — Можно тебя на минутку?
— Извините, — бросил Покровский и отправился на зов.
Генрих стоял возле мойки и протирал стаканы.
— Андрей Алексеич, тебе ничего не надо? Я бы пораньше лег спать — столько впечатлений, голова кругом.
— Конечно, ложись. В чем проблема?
— Ну… Может, вам с Натальей чего нужно приготовить на вечер? Поесть, попить?
— Нам хватит друг друга, — заверил его Покровский.
— У тебя любовь, я пошл тогда, — вздохнул проницательный Генрих.
И Наталья вдогонку сказала:
— Это сразу видно. Только намучаешься ты с ней.
Дамочка она резвая и норовистая, почище иной кобылки. Может, стоит ее коньячком расслабить? Я уже обратил внимание: маленькая рюмочка коньячка на голодный желудок действует на людей умиротворяюще.
— Ну нет, Генрих, — покачал головой Покровский. — Возможно, мне сегодня придется действовать в два раза решительнее, но напиться я ей не дам. Ты плохо представляешь себе, в какого монстра она превращается пьяная. Сначала ее будет тошнить, а потом она примется исполнять песни из кинофильмов.
— Мы поедем, папа! — крикнула из холла Марина. — Иди нас проводи!
Покровский пошел их провожать и, заперев за парочкой дверь, прямым ходом направился к музыкальному центру.
— Включу романтическую мелодию! — сообщил он Наташе, которая стояла посреди комнаты, сложив руки на груди. — Мы с вами даже можем потанцевать. Погасим свет и крепко обнимемся.
И когда вы совсем расчувствуетесь, я вас поцелую.
— Вот уж дудки! — заявила она мстительным тоном.
— Что значит — дудки?
— Помните, я умоляла вас меня поцеловать, а вы отказались?
— Отказался?
— Категорически отказались.
— Я был не в себе.
— И я вас предупредила: чтобы вы больше никогда не смели поднимать этот вопрос! Я останусь верна своему слову.
— Бесповоротно? — уточнил Покровский.
— Да. Тем более что вы испытываете по отношению ко мне благодарность. А если у мужчины к женщине возникает благодарность, больше никакому другому чувству между ними уже не бывать.
— Но вы сами говорили о бурном море! О том, когда плот несет невесть куда…
— Забудьте про плот, — отрезала Наташа, с удовольствием предвкушая, как весь вечер и всю ночь Покровский будет добиваться поцелуя.
— Забыть? — переспросил он. — Как это жестоко с вашей стороны.
После чего он повернулся в сторону кухни и крикнул:
— Генрих! А не выпить ли нам по рюмочке коньячка на голодный желудок?
