Воздушный замок (ЛП) - Уэстлейк Дональд

Фургон не остановился, даже не притормозил.

– Берегись! – закричал водитель грузовика и, выпустив руль, схватился за голову, когда фургон врезался в коляску, превратив её в подобие Центра Помпиду. [35] Несколько округлых предметов от удара вылетели из детской коляски, разбившись с красными сочными брызгами о булыжники мостовой.

– О, боже! – заверещал водитель грузовика.

Дёрнув ручной тормоз, он выскочил из кабины и бросился к месту аварии, вытаращив глаза на кошмарное зрелище, развернувшееся посреди улицы.

Фургон доставки, сбившись с курса после столкновения, перескочил высокий бордюр и замер, уткнувшись в витрину магазина. Стекло всё ещё подрагивало после толчка, но уцелело. Детская коляска, превратившись в объект современного искусства, лежала, исковерканная, посреди улицы. Но что это за красное сочное месиво?

Водитель опустился на одно колено, поднял лежащий ошмёток и вгляделся в него. Тем временем пешеходы, лавочники, клиенты кафе и распивочных сбегались со всей округи, обступая место происшествия, таращились, переговаривались и морщились от отвращения.

У водителя начал заплетаться язык.

– Passe-passe, – пролепетал он, показывая мокрый красный шматок потрясённым зевакам.

Но «passe‑passe» означает «фокус», «магия», «волшебство» – явно не то, что водитель хотел сказать. Затем, заикаясь, он выдавил: «passe‑temps», что тоже оказалось ошибкой, ведь «passetemps» на английском значит «развлечение», «игра», «дурачество». Наконец, водитель выпалил:

– Pasteque!

И хотя многим показалось, что он продолжает нести какую-то ахинею, водитель был совершенно прав, поскольку слово «pasteque» переводится на английский как «арбуз». [36]

Биип! – раздался автомобильный сигнал, и водитель грузовика, всё ещё держа в руке кусок арбуза, отступил в сторону. Мимо него, продолжая подъем на холм, проехал грузовик. Большой, тяжёлый грузовик, с кузовом, укрытым серебристо-серым брезентом. За рулём сидел Брадди Данк, хотя прежний водитель и не мог этого знать.

– Мой грузовик! – Водитель указал на него куском арбуза в руке. – Мой грузовик угнали!

Он бросился в погоню, но тут путь ему преградило чёрное лондонское такси. Лондонское такси? В Париже? Что за нелепица.

– С дороги! – закричал водитель. – У меня угнали грузовик!

Пассажир лондонского такси – Эндрю Пинкхэм собственной персоной – опустил стекло и с непоколебимым спокойствием обратился (на английском) к водителю грузовика:

– Прошу прощения, не могли бы вы подсказать моему шофёру, как добраться до Кале?

Водитель и в спокойные-то времена не владел английским, а сейчас едва мог изъясняться по-французски.

– Мой грузовик! – вопил он, указывая куском арбуза через крышу такси на упомянутый транспорт, который как раз перевалил через вершину холма и теперь исчезал из виду, спускаясь по длинному прямому склону с другой стороны.

– Нет-нет, – невозмутимо заявил Эндрю, не обращая внимания на крики. – Кале. Боюсь, мой шофёр запутался.

Водитель грузовика пришёл в ярость.

– Мой грузовик! Мой грузовик! Убирайся с дороги! – И он со злостью пнул бок такси.

– Кажется, он не понимает, – заметил Эндрю и, наклонившись вперёд, сказал сэру Мортимеру, сидевшему за рулём: – Поезжайте дальше.

– Поня́л, дядь, – ответил сэр Мортимер, отчаянно пытаясь подражать говору кокни [37] (можно подумать, французы узнают кокни, если услышат), и лондонское такси укатило.

А бывший водитель грузовика с закрытым серебристым брезентом кузовом в невменяемом состоянии стоял посреди улицы, швыряя кусками арбуза в прохожих, пока не подъехали жандармы. Те сочувственно отметелили водителя дубинками и утащили в каталажку.

10

Юстас сходил с ума от беспокойства. Да, всё было тщательно спланированно, всё успешно пришло в движение, но развивались ли события именно так, как ожидалось?

Чего сейчас больше всего хотелось Юстасу, в чём он нуждался – чтобы весь Париж неким волшебным образом уменьшился до размеров макета железной дороги, а он сам, восседая на высоком табурете, мог бы окинуть взглядом всю картину целиком. Тогда он увидел бы: справляется ли английская команда со своей задачей в Менильмонтане, выполнила ли французская команда свою миссию в Гар-де-ла-Шапель, ждал ли успех итальянцев и немцев в районе Триумфальной арки.

Вместо этого он сидел на продуваемой всеми ветрами крыше отеля на шатком складном стуле за хлипким складным столиком, заваленным картами, схемами, записями и этими чёртовыми рациями, пытаясь добиться от кого-нибудь хоть какого-то ответа на вопрос: «Что, чёрт возьми, происходит?»

Юстас наугад взял одну из раций, пришлёпнув ладонью карты и схемы, чтобы их не унесло ветром.

– Команда… – произнёс он в рацию, запнулся, перевернул устройство и сверился с буквой, написанной на корпусе. – Команда С, ответьте. Вызываю команду С.

Прижав рацию к уху, он расслышал многоголосые французские хиханьки-хаханьки.

– Да неужели? – сказал Юстас, швырнул рацию на стол и взял другую, но не успел прижать записи, и несколько листов сдуло с крыши ветром. Выругавшись, он прочёл букву на рации и рявкнул в неё: – Команда D! Скажите что-нибудь, команда D!

В ответ послышались пронзительные голоса, что-то болтающие по-итальянски.

– Прекратите, – сурово сказал Юстас в рацию. – Просто прекратите этот балаган. Я не шучу. Это серьёзное дело.

Болтовня, болтовня, болтовня…

Вдруг послышалась другая болтовня – на другом языке, другим тоном и с другого направления. На сей раз – вживую. Удивлённый Юстас повернул голову и увидел стоящего рядом кузена Лиды – упрямого, как мул, и ещё менее сообразительного.

– Только тебя тут опять не хватало, – вздохнул Юстас.

Мануэль повторил свою тираду на испанском, значащую просто:

– Что с Лидой?

– У меня нет на тебя времени, – отрезал Юстас. – Мне предстоит разобраться с другими идиотами.

– Я хочу увидеть Лиду, – настаивал Мануэль.

Юстас выбрал следующую рацию и решительно произнёс в неё:

– Команда А, жду ваш отчёт. И я не хочу слышать никаких глупостей, никаких иностранных фраз, никаких международных перепалок, ничего, кроме отчёта о ходе операции!

Рация ответила нестройным дуэтом:

– In Munchen steht ein Hofbrauhaus, eins, zwei, gsuffa! [38]

Мануэль обошёл Юстаса и теперь стоял по другую сторону стола. Не обращая внимания на поющую рацию, он повторил:

– Скажи мне, где Лида?

Юстас в замешательстве обратился к рации:

– Вы там что, все пьяны?

Мануэль грохнул кулаком по столику, так что рации подпрыгнули.

– Скажи, где Лида?

Юстас сердито уставился на него.

– Разве не видишь, что я занят?

– Я не доверяю твоим дружкам. Мне нужна Лида. Лида! Лида!

Юстас уловил знакомое слово в этой фразе.

– Ах Лида? Твоя кузина, да? Ты о ней спрашиваешь?

– Лида, – подтвердил угрюмый и непреклонный Мануэль.

Юстас обвёл рукой с зажатой в ней рацией раскинувшийся вокруг город.

– Лида, – сказал он, – сейчас колесит по Парижу на велосипеде. А теперь проваливай.

– Лида, – повторил Мануэль.

Юстас вскочил со складного стула, потрясая рацией перед носом Мануэля, и заорал:

– Сгинь! Ещё на одного идиота и на один язык больше, чем надо! У меня нет на тебя ни времени, ни терпения. Проваливай, или я… я… – Юстас запнулся, размахивая обеими руками. – Я сброшу тебя с крыши!

Возможно, Мануэль говорил только по-испански, и то на довольно корявом южноамериканском диалекте, но он неплохо разбирался в интонации и мимике. И он оказался достаточно догадливым, чтобы отступить от Юстаса и его мелькающих в воздухе рук, приговаривая: