Жорж Сименон - Маньяк из Бержерака. Дом судьи. Мегрэ и человек на скамейке (сборник)
– Он не рассказывал вам о приятелях, о людях, которых посещал?
Она покачала головой и посмотрела на застекленный буфет в столовой.
– Вы позволите предложить вам выпить? Правда, у меня только вермут. Он стоит уже давно, потому что сама я не пью.
Мегрэ согласился из вежливости, чтобы сделать ей приятное; на дне бутылки плавал осадок: должно быть, вермут не трогали со дня похорон погибшего полицейского.
– Когда я прочитала заметку в газете, чуть было не отправилась на набережную Орфевр. Муж часто рассказывал мне о знаменитом комиссаре Мегрэ. Я вас сразу же узнала, потому что неоднократно видела вашу фотографию.
– Луи не говорил о том, что хочет развестись? Не предлагал вам пожениться?
– Он слишком боялся своей жены.
– А дочери?
– Дочь он очень любил. Луи был готов ради нее на все. Между тем мне показалось, что в последнее время он разочарован.
– Чем?
– Это всего лишь мое впечатление. Он часто грустил.
Мадам Машер тоже не выглядела веселой; ее голос звучал монотонно и был лишен каких-либо интонаций. Интересно, это она наводила порядок в комнате на улице Ангулем?
Он не мог себе представить, как она раздевается перед месье Луи, ложится с ним в постель… Он не мог представить ее не то что голой, но даже в чулках и бюстгальтере. Мегрэ значительно лучше представлял их сидящими за столиком в маленьком кафе, о котором рассказала мадам Машер, в приятном полумраке, тихо беседующими друг с другом.
– Он тратил много денег?
– Смотря что подразумевать под словом «много». Он себе ни в чем не отказывал. И получал от этого удовольствие. Если бы я позволила ему делать то, что он хочет, он бы накупил мне невероятное количество подарков, главным образом, ненужных мелочей, которые замечал в витринах магазина.
– Вы когда-нибудь видели Луи сидящим на скамейке?
– На скамейке? – повторила она так, словно этот вопрос очень удивил ее.
Мадам Машер колебалась.
– Как-то утром я отправилась за покупками. Он разговаривал с очень худым мужчиной, который произвел на меня странное впечатление.
– Почему?
– Он напоминал клоуна или комика, только без грима. Я его толком не рассмотрела. Но заметила, что на нем были сильно поношенные ботинки, а брюки внизу совсем обтрепались.
– Вы спросили у Луи, кто это был?
– Он ответил, что на скамейках можно познакомиться с самыми разными людьми, и его это забавляет.
– Вы больше ничего не припомните? Почему вы не пошли к нему на похороны?
– Не осмелилась. Через день или два я собираюсь отнести цветы на его могилу. Я предполагаю, что сторож покажет, где она находится. Газеты сообщат обо мне?
– Разумеется, нет.
– Это важно. В Шатле царят строгие нравы, и я могла бы потерять место.
Мегрэ находился недалеко от бульвара Ришар-Ленуар, поэтому после окончания визита к мадам Машер попросил подбросить его домой, сказав шоферу:
– Пойди где-нибудь перекуси и забери меня через час.
Во время обеда мадам Мегрэ, как обычно, внимательно наблюдала за мужем.
В конце концов она спросила его:
– Что с тобой происходит?
– А что такое?
– Не знаю. Но ты похож не на себя, а на кого-то другого.
– На кого?
– Не знаю. Но ты – не Мегрэ.
Комиссар рассмеялся. Он так много думал о месье Луи, что в итоге стал представлять себя на его месте, копировать его предполагаемую мимику и жесты.
– Надеюсь, ты сменишь костюм?
– Зачем? Я снова промокну.
– Разве ты опять собираешься на похороны?
Он все же надел одежду, которую приготовила жена, и это было так приятно: хотя бы на время почувствовать себя в тепле и уюте.
На набережной Орфевр Мегрэ, прежде чем направиться в свой кабинет, завернул в полицию нравов.
– Ты знаешь некую Мариетту или Мари Жибон? Я хотел бы, чтобы ты покопался в картотеке.
– Она молодая?
– Выглядит лет на пятьдесят.
Инспектор ловко вытащил ящик с желтыми пыльными карточками. Ему не пришлось долго искать. Девица Жибон, уроженка Сен-Мало, состояла на учете в полиции уже одиннадцать лет; она трижды побывала в Сен-Лазар[18] (в то время, когда Сен-Лазар еще существовал). Два ареста за кражу.
– Была ли она осуждена?
– Отпущена за недостаточностью улик.
– Что дальше?
– Подождите. Я возьму другой ящик.
След Жибон также обнаружился в более новых карточках, но и они были десятилетней давности.
– До войны она состояла надзирательницей в публичном доме – в этом заведении, располагавшемся на улице Мартир, якобы предоставлялись услуги массажа. В то время она жила с неким Филиппом Натали по прозвищу Филиппи, который был осужден на десять лет за убийство. Я припоминаю это дело. Их было трое или четверо, в баре на улице Фонтен они расправились с членом враждующей банды. Так и не удалось выяснить, кто именно стрелял, поэтому посадили всех скопом.
– Сейчас он на свободе?
– Умер в Фонтевро.
Эта ниточка никуда не вела.
– На сегодняшний день на нее что-нибудь есть?
– Не знаю. Если она тоже не умерла…
– Не умерла.
– Значит, остепенилась. Может, сейчас занимается благотворительностью в родной деревне?
– Она держит меблированные комнаты на улице Ангулем, но в отделе, занимающемся этой сферой, не зарегистрирована. У нее живут главным образом девушки, но я не думаю, что они занимаются своим ремеслом прямо у нее в доме.
– Я разберусь с этим.
– Я хотел бы, чтобы за ней следили тайком, а также разузнали все о ее жильцах.
– Легко.
– Было бы неплохо, если бы за улицей Ангулем взялся понаблюдать кто-нибудь из полиции нравов. Люди из моей бригады не слишком хорошо знакомы со спецификой.
– Договорились.
Мегрэ смог наконец сесть, вернее, упасть в кресло в своем кабинете – и тут же Люка приоткрыл дверь.
– Есть новости?
– Они не касаются телефонных звонков. По указанному номеру никто не звонил. Но сегодня утром произошел любопытный инцидент. Некая мадам Тевенар, проживающая на улице Гей-Люссака вместе с племянником, вышла из дому, чтобы отправиться на похороны.
– И она тоже?
– Это не те похороны. Дело происходило в ее районе. Во время ее отсутствия квартира пустовала. Когда женщина вернулась домой и направилась в кладовую, чтобы сложить покупки, которые она сделала на обратном пути, то заметила, что оттуда исчезла колбаса, лежавшая там двумя часами ранее.
– Она уверена, что…
– Уверена! Затем, осматривая квартиру…
– Она не испугалась?
– Она вооружилась револьвером, который принадлежал ее мужу. Тот воевал еще в Первую мировую, разрешение имеется. Забавная женщина: маленькая, кругленькая, все время смеется. Так вот, под кроватью племянника она нашла чужой платок и хлебные крошки.
– Чем занимается племянник?
– Его зовут Юбер, он студент. Мадам Тевенар не слишком богата, и днем парень подрабатывает продавцом в книжном магазине на бульваре Сен-Мишель. Вы понимаете, о чем я?
– Разумеется. Тетя сообщила в полицию?
– Да, она спустилась к консьержу, чтобы позвонить в комиссариат. Инспектор тотчас перезвонил мне. Я направил Лероя в книжный магазин допросить Юбера. Молодой человек затрясся от страха, а затем разрыдался.
– Альбер Жорис – его друг?
– Да. Именно Жорис умолял приятеля спрятать его в своей комнате на несколько дней.
– Под каким предлогом?
– Он сказал, что поссорился с родителями и отец якобы так взбесился, что пообещал убить его.
– Неужели последние два дня и две ночи Жорис провел под кроватью?
– Только сутки. В первую ночь он бродил по улицам. По крайней мере так утверждает его приятель. Я разослал информацию во все полицейские участки. Сейчас он должен снова бродить по городу.
– У него есть деньги?
– Юбер Тевенар этого не знает.
– Ты сообщил на вокзалы?
– Все улажено, патрон. Я удивлюсь, если завтра утром он не появится на набережной Орфевр.
Интересно, что сейчас делается в Жювизи? Без сомнения, вдова, ее сестры, их мужья и дочери пообедали все вместе. Разумеется, по случаю похорон обед был торжественным. За столом обсудили будущее мадам Турэ, будущее Моники.
Мегрэ мог бы поклясться, что мужчинам подали крепкие спиртные напитки и они, откинувшись на стульях, чинно, в соответствии с обстановкой, закурили по сигаре.
«Эмили, налей и себе рюмочку чего-нибудь покрепче. Ты должна взбодриться».
Вспоминали ли они о покойном? Скорее всего, отметили, что, невзирая на плохую погоду, на похороны пришло много народу.
И Мегрэ уже почти принял решение поехать туда. Главным образом он хотел увидеть Монику и серьезно побеседовать с ней. Но только не в доме на Тополиной улице. В то же время комиссар не хотел вызывать девушку официальной повесткой.
Задумавшись, он набрал номер хозяев Моники.
