Карин Эдстрём - Фуриозо
— Анна Юнгберг, сорок четыре года.
— Когда она поступила?
— Десять минут назад.
— Причина?
— Попытка самоубийства.
— О’кей! Если она захочет что-то сказать, все выслушайте и запишите. Поняли? Я скоро буду.
Эбба поспешила к машине, на дороге набирая сообщение Венделе. Но на бегу это делать было неудобно, да и новые туфли начали жать, так что получился какой-то бред. Эти туфли предназначались для того, чтобы сидеть в них, закинув ногу на ногу, в дорогих ресторанах, а не бегать сломя голову по гравию. Эббе пришлось остановиться, чтобы отправить эсэмэску.
В приемной «Скорой помощи» было неожиданно тихо и спокойно для рабочего дня. Эбба назвала себя на ресепшн, и к ней тут же вышел дежурный врач, молодый человек чуть старше Якоба, но уже с мешками под глазами. Интересно, чем они вызваны — тяжелой работой или ночными вечеринками? Может, и тем и другим? В руках у него был формуляр, который он ей зачитал:
— Анна Юнгберг поступила в двенадцать сорок. Подозрение на попытку самоубийства. Она бросилась в воду рядом с Сёдер Мэларстранд. К счастью, ее заметили спортсмены, вышедшие на пробежку. Они и вызвали «скорую». Женщина была в сознании и сообщила, что приняла дексофен, запив бутылкой шампанского. Мы взяли пробы. Дексофен в сочетании с алкоголем смертельно опасен. Но мы успели сделать промывание желудка. Пациентка находится под наблюдением, и скоро мы переведем ее в отделение интенсивной терапии. Если вы немного подождете, сможете поговорить с ней.
— Конечно, я подожду. Скажите, когда можно будет зайти.
— Хорошо. — Доктор ушел.
Присев в кресло. Эбба достала мобильный, чтобы позвонить Венделе.
Кто-то коснулся ее руки, и, подняв глаза, Эбба увидела медсестру, которая показывала на знак с перечеркнутым мобильным телефоном. Эбба вышла в коридор и обнаружила один пропущенный звонок и пять новых сообщений. Первое было от Сванте, который интересовался, все ли у нее в порядке. Вендела спрашивала, нужно ли ей присоединиться. Третье было от Луизы. Она интересовалась, удалось ли Эббе найти Анну и все ли с ней в порядке. Эбба задумалась. Как она и предполагала, Луиза чувствует себя ответственной за членов своего квартета и хочет постоянно контролировать их. Но зачем информировать об этом Эббу? Следующее сообщение было от дочери, которая предлагала поужинать вместе. Видимо, у нее снова кончились деньги и надоело жить на одних макаронах. Последнее сообщение было от ее нового шефа, Понтуса Стриндберга: «Каблуки выдержали пробежку? Как там наша самоубийца? Жду рапорта. П.». Сама Эбба никогда бы так не написала — грубо и неуважительно. Или написала бы? Вдруг Вендела с Якобом тоже считают ее плохим начальником? А другие коллеги? Может, поэтому ее решили не повышать по службе? Мужчине позволительно быть жестким и грубым, но от женщины ждут совершенно другого. Или во всем виновато ее женское тщеславие и не стоило надевать эти туфли утром?
Эбба решила не отвечать Понтусу. Хочет получить рапорт — подождет, пока она вернется в участок, если ему лень тащиться в больницу. Вместо этого она послала сообщение Венделе. Эбба вернулась в приемную и присела на диван. Откинувшись на спинку, она попыталась расслабиться. Закрыла глаза и сама не заметила, как заснула. Она проснулась от того, что кто-то осторожно тряс ее за плечо. Эбба открыла глаза и в ужасе поняла, что храпела. Она провела рукой по лицу и почувствовала слюну в уголке рта. Какой кошмар! Она храпела и пускала слюни во сне. Оставалось только молить Бога, чтобы это не Понтус Стриндберг сейчас пытался разбудить ее.
Это оказалась Вендела. Она хихикнула.
— Боже мой! Сколько я спала? — спросила Эбба, вытирая рот.
— Не знаю. Я только что пришла.
— Сколько времени? — Эбба взглянула на часы на стене.
Она спала сорок пять минут.
— За работу! — Эбба поднялась с дивана. Но она забыла, что на ней туфли на каблуках, и чуть не шлепнулась обратно.
Так, не ровен час, можно и шейку бедра сломать, подумала она.
— Комиссар Шрёдер, — представилась Эбба дежурной медсестре. — Мне нужно поговорить с Анной Юнгберг. Она в состоянии принимать посетителей?
— Сейчас узнаю, — ответила медсестра, миловидная девушка лет двадцати, и вышла.
Вскоре она вернулась с новым дежурным врачом, на этот раз молодой женщиной.
— Вы спрашивали Анну Юнгберг? Могу я увидеть ваше удостоверение?
Эбба показала удостоверение. Вендела сделала то же самое.
— Анна Юнгберг находится в отделении интенсивной терапии. Можете пройти со мной.
В палате была только одна кровать. Рядом с Анной дежурила медсестра. Она читала бульварный роман в мягкой обложке, от которого с трудом оторвалась при появлении посетителей.
— Спасибо. Не могли бы вы оставить нас наедине? — спросила Эбба.
Медсестра переглянулась с врачом и, получив разрешение, вышла из палаты.
— У вас десять минут, — сказала врач и тоже вышла.
Анна неподвижно лежала на кровати. К ее носу была подсоединена прозрачная трубка, а рядом с кроватью была укреплена капельница. Вид у женщины был усталый и очень несчастный. На Эббу с Венделой она даже не взглянула.
— Я кажусь вам жалкой, да? — шепнула она.
Эбба кивнула.
— Да, конечно, грустно видеть человека, которому не удалось покончить с собой, — ответила Эбба. — Зачем вы это сделали?
Анна медлила с ответом.
— Я хотела убить себя еще на острове. У меня с ним связано столько хороших воспоминаний… еще с той поры, когда мы с Раулем были вместе. Мне было очень больно сознавать, что все закончилось и мы должны пойти каждый своей дорогой. Точнее, своей дорогой пошел Рауль, я же так и осталась топтаться на месте. И я так устала от всего… Я пыталась взять себя в руки. Пыталась быть сильной, пыталась мыслить позитивно…
Анна замолчала. Эбба не стала ее перебивать.
Анна снова заговорила:
— И дело не в том, что Рауль выбрал Каролину. И не в том, что он бросил меня. Это случилось так давно. Целых двадцать пять лет назад. И даже не в том, что я не нашла свою дорогу в жизни. Хотя в сорок четыре года я по-прежнему живу, как студентка.
Анна отважилась открыть глаза и взглянуть на Эббу и Венделу. Первое, что бросилось в глаза, была черная одежда на обеих.
— Вы пришли прямо с похорон? — спросила Анна. Эбба кивнула. — Мне так жаль… — пробормотала Анна. — Все было так запутано. Я хотела бы вернуть время назад…
Лицо ее исказилось страданием, но глаза оставались сухими.
— Я бы хотела, чтобы вы нам все рассказали, Анна, — начала Эбба. — Я понимаю, что вы устали, но считаю, что вам станет легче, если вы снимете с души этот камень.
— Мы записали квартет Стенхаммара — то, ради чего мы и приехали на Свальшер. Больше ничего нас там не держало. И видимо, именно это и стало катализатором событий. Хелена вела себя как помешанная. Она запустила в меня чашкой. Каролина впадала в истерику, стоило ей завидеть Луизу или Педера. А Рауль только скользил как угорь между всеми нами. Я пыталась поговорить то с одним, то с другим, но каждый раз такая попытка заканчивалась катастрофой. Все были слишком заняты своими проблемами. И у меня появилось ощущение, что меня словно исключили из этого круга, что я стою на улице и заглядываю внутрь через окно… словно я никому не нужна и мне здесь не место. Мне и раньше приходилось испытывать такое. Но на этот раз у меня не было сил бороться. Я решила покончить со всем этим.
— Вы имеете в виду только себя или себя и Рауля?
Анна зажмурилась. Она не стала отвечать на вопрос и продолжила рассказ:
— Я пошла на кухню, налила бокал вина, потом растолкла таблетки дексофена и высыпала порошок в вино. Коробку с таблетками я нашла в аптечке у Луизы, когда брала там альведон от головной боли. Мой кончился, и Луиза разрешила взять ее. Она была занята с Яном и Шелем и не могла сходить за ним сама. Открыв ее несессер, я обнаружила невскрытую упаковку дексофена. Я знала, что его нельзя мешать с алкоголем: мама мне об этом говорила — она была медсестрой. В прошлом году, когда я праздновала Рождество в Муре с семьей, она рассказала о пациенте, который умер от этого. Он хотел отметить удачно сделанную операцию и забыл прочитать инструкцию к препарату. Мама сказала, что он умер практически мгновенно. С тех пор я старалась не принимать это лекарство. Но когда нашла его в несессере Луизы, не смогла удержаться…
Анна сделала паузу и продолжала:
— Когда я размешала порошок в вине, получилась редкостная гадость. Но мне было все равно. Я только боялась, что кто-нибудь другой отравится, если я плохо помою ступку. В окно я видела, как Педер с Раулем ссорились, как я уже рассказывала. Но я не пошла в комнату. Я видела, как Педер ударил Рауля и тот упал. Педер уплыл на моторке, а Рауль остался лежать на земле. Я испугалась и пошла к нему прямо с бокалом. Когда я спустилась на причал, он уже поднялся и сидел на лавке. Я присела рядом и отпила немного вина. Мне была приятна мысль, что я умру рядом с ним. Я стала что-то ему говорить, но он меня не слушал. Внезапно Рауль взял бокал у меня из рук и поднес к губам. Моим первым порывом было остановить его, но потом я решила, что это прекрасно — умереть вместе. Как Ромео и Джульетта! Такой прекрасный конец нашей истории…
