Дмитрий Серков - Корпорация «Коррупция»
Скинув пальто и надев тапочки, Штурмин вошел в комнату и от удивления застыл в дверях, хулигански присвистнув, увидев устроенный беспорядок и спортивные сумки.
– Дааа… Кто-то переезжает?
– Нет. Работаю.
– Долго? – его явно интересовала перспектива на сегодняшний вечер.
Беспомощно разведя руками, Алена зачем-то соврала:
– Уже заканчиваю. Скоро ужинать будем.
Поцеловав ее в щеку, Штурмин плюхнулся рядом, взял в руки папку, пробежал глазами, небрежно отложил в сторону, кинул взгляд на другие бумаги и, ничем особенно не заинтересовавшись, бодро произнес:
– Думаю, что приготовить ты ничего не успела, – он указал рукой на стопки документов.
Глянув на него, Алена ожидала увидеть осуждение – путь к сердцу мужчины лежит через желудок, – но нет, Борис был спокоен, как всегда, и на лице не отражалось ничего, кроме нежности. Пришлось признаться, что лавиной обрушившиеся на голову события отодвинули все другое на второй план. Конечно, нет!
– Тогда к Мартиньони! Я закажу столик.
Борис был неподражаем, и Алена кинулась ему на шею.
«Мартиньони» в последние месяцы стал их любимым рестораном в Южноморске.
Тихая музыка и приглушенный свет дарили возможность отдохнуть от скоротечности будней. Услужливый ненавязчивый персонал позволял почувствовать себя на время знатной особой. Здесь подавали неповторимое ризотто с луком и шафраном и оссобуко, незабываемое карпаччо, приправленное оливковым маслом и лимонным соком, аппетитные тальятелле с соусом болоньезе и лозанью – куда без нее? На десерт обязательно тирамису или сабайон с инжиром – Алена Соболева буквально с ума сходила по ним. И, прощай фигура! Доподлинно неизвестно, имела ли ресторанная кухня что-либо общее с итальянской, но все очень вкусно и дружелюбно. По официальной легенде, шеф,
Гуидо Мартиньони, родился в Неаполе, учился у прославленного Тино Ламберти (много– много звезд Мишлен), потом творил в Париже и Милане, а затем волею судьбы осел в Южноморске, что само по себе должно было оказать честь курортному городу. Гуидо слыл настоящим кудесником, волшебником, художником от кулинарии. Его творения неизменно становились подлинным праздником живота. Конечно, при ближайшем рассмотрении легенда не выдерживала никакой критики. Сведущие люди прекрасно знали, что к Италии доморощенный «Мартиньони» имел такое же отношение, как Чебурашка к сказкам Джани Родари, и на самом деле родился в одной из кавказских республик, а теперь с пристрастием косил под «итальяно». Но за бесспорный талант в приготовлении блюд, интуитивное чутье в выборе продуктов и смелые кулинарные эксперименты ему прощали маленькие шалости и фантазии. Что же касалось великого гуру и наставника Тино Ламберти, истории о котором так любил рассказывать «Мартиньони» при случае, то Алене был известен только один Ламберти – Уильям, который уже давно работает в Москве. Так что на деле история «Гуидо» и яйца выеденного не стоила и единственной целью имела создание ореола вокруг ресторана среди обывателей. Однако надо было отдать должное:
Гуидо всегда приветлив с посетителями и строг с подчиненными, что шло только на пользу заведению. А кормили там действительно вкусно!
…Алена и Борис шикарно провели время, наелись до отвала, как всегда обменялись парой приветливых реплик с шефом, получили от него авторский подарок – очередную вариацию на тему итальянского мороженого, затем долго гуляли по ночному городу. А дома был жаркий, безудержный секс! На пике возбуждения, на грани допустимого.
Эмоции прошедшего дня переполняли их тела, рвались наружу, переливались через край.
И она дарила свои переживания Борису, обрушилась на него лавиной страсти, неистовствовала, разрывалась на части, нападала и с непередаваемым удовольствием отдавалась встречному напору. Это вновь был секс, а не занятие любовью. Яростный, сильный, почти бесконтрольный.
Безудержная скачка вымотала их к утру, выпила все соки, выжала до капли. Алена не заметила, как уснула, ощущая рядом размеренное дыхание любимого мужчины, которому была безропотно подчинена. А во сне возбужденный мозг продолжал снова и снова проматывать яркие сцены соития, не позволяя расслабиться ни на мгновение.
Когда прозвонил будильник, Бориса рядом уже не было…
31Ринат орал в трубку:
– Сегодня встреча журналистов с губернатором! Какого черта ты еще спишь?!
Не успев высвободиться из нежных оков Морфея, Соболева попробовала перевести стрелки на любого из коллег:
– Пошли кого-нибудь другого…
Вялые объяснения, что работает над разгромным материалом, основанном на полученных из конфиденциального источника документах, для чего документы эти надо изучить со всей обстоятельностью, главреда не убедили.
– Соболева! Ты прекрасно знаешь, что именно ты освещаешь все официальные мероприятия краевой администрации в «Колоколе»!
Алена уже не спала, а лениво потягивала крепкий дымящийся кофе, думая, а не закурить ли сигарету. Будильник разбудил ее час назад, но идти куда-либо совершенно не хотелось, да и о пресс-конференции губернатора она, честно признаться, слышала впервые. Неужели забыла?
Вытянув ноги, Алена утопала в мягких подушках дивана, не в силах одеться, и пристрастно оглядывая свое тело. Кажется, проведя бурную незабываемую ночь, влюбленные немного переборщили. Внутри все горело. Низ живота точно охватил пожар, который то угасал, то разгорался с новой силой. На бедрах и талии наливались лиловые синяки от цепких и сильных пальцев, крепко удерживавших ее в акте любви, на животе и груди остались следы засосов, память о неистовых поцелуях.
Как подростки, у которых секс раз в месяц, по расписанию или по случаю, когда родителей нет дома! Хуже другое: восстанавливая в памяти события ночи, слившиеся в нескончаемый восторг и эйфорию, Алена пришла к выводу, что и на теле Бориса могли остаться отметины совместного времяпрепровождения. А у него жена…
К черту!
Решила, что не маленький мальчик. Разберется. Да и неплохо было бы разорвать порочный круг, расставить все точки над «i», сломать любовный треугольник, в котором ей отведено место третьего лишнего.
С грустью посмотрев на разбросанные по полу документы из архива Бродника – в запале влюбленные смахнули их, – Алена пришла к выводу, что заниматься ими сейчас недосуг. На ближайшую перспективу для нее единственный мужчина – незабвенный губернатор Южноморского края Юрий Алексеевич Колобов, со своим неожиданным желанием пообщаться с прессой. Иначе Ринат съест ее живьем, не пожалеет.
Ломая голову над темой встречи, Алена направилась в душ, не представляя, какой неприятный сюрприз будет ждать ее по возвращении.
Из дневника Алены Соболевой:
«…Так противно мне было только тогда, когда я подверглась нападению со стороны Роберта Моисеева. Когда чувствовала, как его похотливые руки бесцеремонно лапают мое тело, как восставшая плоть жаждет прорваться в самое лоно… Так жутко бывает только тогда, когда покушаются на самое сокровенное и святое, когда лезут в душу и копаются в грязном белье, выставляя интимное на всеобщее обозрение. Чувство, будто я была прилюдно изнасилована, оплевана и вымазана в дерьме не покидает меня.
Долго стояла в душе, мылилась и терла докрасна себя мочалкой, стремясь смыть всю мерзость, выгнать из головы негативные мысли.
Страшно!
Говорят, с болью надо переспать. Ничего другого не остается. Хлопнула сгоряча стакан виски, чтобы унять дрожь. Вроде, помогло. Закрылась на все замки и села за ноутбук, чтобы отвлечься. Уже в сотый раз кляну себя за то, что безропотно подчинилась напору Рината и поехала на эту злосчастную пресс-конференцию. Ведь не было ее в моих планах, и нечего было подрываться!
Как и ожидала, ничего нового узнать не удалось. Да и не стремилась, если честно.
Все разговоры ходили вокруг да около реализации социальных программ в крае в частности и перспектив будущего развития ЮФО в целом. Причем к общению оказалась не готова не только я, но и большинство коллег, узнавших о встрече только сегодня утром. То же можно сказать и о губернаторе, который откровенно плавал, как студент на экзамене, путался в фактах и цифрах и явно тяготился происходящим. Достойным же оказался только фуршет, устроенный по случаю и призванный оставить у представителей СМИ позитивные воспоминания во имя благопристойного отзыва.
Расстроенная бесполезно потраченным временем, в редакцию не поехала, а вернулась домой с единственным желанием лечь пластом на диване и наложить холодные компрессы на больные места. Ни видеть кого-то, ни встречаться с кем-то совершенно не хотелось. Мое измученное тело и истерзанная душа нуждались в релаксации.
