Дмитрий Серков - Корпорация «Коррупция»
– Зачем?
Ответ был готов заранее:
– Для самообороны. Вы же наверняка слышали о напастях, свалившихся на мою голову? Да и стезя, на которую я ступила, не сулит ничего хорошего. А отказаться уже не могу, засосало…
Собеседник, не отличавшийся красноречием, едва кивнул головой, соглашаясь.
– Понимаю.
– Вот и выходит, что постоять за меня некому. И обратиться за помощью не к кому.
При всем уважении, правоохранители палец о палец не ударят, пока реальной угрозы не будет, а то и трупа…
– Да, – собеседник изогнул уголки губ в кривой ухмылке, – после истории с генералом Бирюком не стоит ждать теплого приема от сотрудников полиции. К тебе, Алена, они относятся крайне настороженно. Даже несмотря на покровительство Штурмина.
Упоминание фамилии советника губернатора больно кольнуло ее в самое сердце.
Знает ли он о тщательно скрываемых от окружающих более чем близких отношениях или говорит только о том, что известно всем без исключения? Прочитать что-либо по его лицу было делом почти фантастическим. Никаких эмоций. Наверное, таким и должен быть настоящий старый опер: чуждый любым проявлениям чувств.
Взвесив аргументацию, он продолжил:
– Я ценю в тебе профессионала, Алена, поэтому дам один совет: не связывайся с криминалом. Если у тебя вдруг найдут ствол – точно посадят. Никакие связи не помогут.
Купи травматику. Вполне легально и почти так же эффективно. Неплохие игрушки есть в продаже.
Игрушки! Предложение показалось абсолютно неприемлемым. Она отчаянно замотала головой из стороны в сторону.
– Меня уже пугали! Больше стращать не будут. Если предпримут теперь какие меры, то будут действовать предельно жестко, даже жестоко. Проще говоря, будут убивать. И что мне делать с вашими «игрушками»? Вы же прекрасно понимаете разницу.
– Понимаю, – он достал сигарету и, не спрашивая разрешения и не предлагая присоединиться, закурил, – потому и рекомендую пойти законным путем. Мы много с тобой сотрудничаем, Алена, я внимательно слежу за твоим карьерным взлетом, не со всем согласен и не все одобряю, но нисколько не сомневаюсь, что рот тебе заткнуть можно только одним способом. Угроза вполне реальна, думаю даже, что если рвение свое не убавишь, то конец уже где-то рядом. Но ПОНИМАЕШЬ ли ты, что такое огнестрельное оружие?! Единожды нажав на спусковой крючок, уже нельзя будет повернуть вспять.
Собеседник не сводил с нее глаз. Немного надменный и напыщенный, он не отказал в просьбе сразу, а прощупывал почву, словно сапер, готовящийся приступить к разминированию. Значит, Алена не ошиблась, обратившись именно к нему.
– Понимаю, – в тон ему, но, не переходя грани разумного, ответила журналистка. – Не только понимаю, но и умею обращаться. Дома я была призером чемпионата области по биатлону среди юниоров, выполнила норматив кандидата в мастера спорта.
На глазах лицо собеседника потеплело, он одобрительно цокнул языком, между тем отметив:
– Алена, стрельба в спорте и в жизни – две большие разницы. Люди – не бездушные мишени. Надеюсь, ты отдаешь себе отчет, что если придется применить оружие, ты должна будешь убить?
Соболева нисколько не сомневалась:
– Когда на кону моя жизнь или чужая – выбор очевиден и не столь сложен…
Он замолчал. Молчал долго, минут семь или десять. Сначала не сводил с собеседницы глаз, затем устремил взгляд сквозь нее на стену, потом, не произнеся не слова, рывком поднялся с кресла и скрылся в соседней комнате.
Оставшись одна, Алена Соболева боялась пошевелиться, спугнуть удачу. Разговор, ни единожды разыгранный в уме, в котором была прописана каждая реплика, пошел совсем не так, как планировалось, но, кажется, достаточно продуктивно. Хозяин квартиры не выгнал гостью взашей, а дал высказаться, выслушал. Теперь стоило, храня молчание, дождаться результата.
Монотонное тиканье настенных часов убаюкивало, и его неожиданное появление напугало Алену. Он умел ходить бесшумно, и когда высоко напряжение, по старой милицейской привычке делал это рефлекторно. В руках покоился небольшой сверток, перетянутый тонкой бечевкой, который он положил на журнальный столик перед лицом Соболевой, предварительно расстелив газету.
Дрожащими руками журналистка развязала узел, отвернула края промасленной ветоши. Тускло блеснул вороненой сталью плоский бок затвора. Передо ней был небольшой пистолет со снаряженным магазином.
Почему говорят, что оружие – игрушки для настоящих мужчин? Она зачарованно смотрела на четкие линии, ладно подогнанные детали. Все композиционно и гармонично.
Только необходимое, ничего лишнего.
– Ствол чистый. Не запятнанный, – пояснил собеседник, приятно пораженный произведенным эффектом. – Для себя держал. Конечно, не дамский, но достаточно компактный и удобный в обращении. Одна только просьба, Алена… используй его только в крайнем случае и только во благо…
Она готова была дать любое обещание. Отдать любые деньги, лишь бы стать обладателем заветного пистолета. Оружие притягивало, манило, вселяло уверенность.
Денег, кстати, собеседник не взял.
– Я не торгую оружием. Вижу только, что оно тебе, Алена, необходимо.
Благодарность нельзя было выразить словами. С его стороны это был настоящий мужской поступок. А настоящие мужчины встречаются сегодня все реже и реже. Они распрощались, условившись, что в случае необходимости Алена ему позвонит. Спаситель только пожал плечами. Он прекрасно знал, что в жизни важны не слова, а поступки.
…Покоящийся в сумочке пистолет приятно оттягивал плечо. Уверенность, что теперь-то она способна дать достойный отпор любому негодяю, вознамерившемуся покуситься на личное пространство, на ее жизнь, укоренилась в душе. Теперь мир вокруг стал краше, весеннее солнце ярче, а прохожие отвечали улыбками на ее радостный взгляд.
Нет, что ни говори, а жизнь налаживается!
Так казалось, когда Соболева весело шагала домой, прогуливаясь по улицам Южноморска, окрыленная новым приобретением. А на углу Патриаршей улицы, в ста метрах от входа во двор ее ждал Вадим, разом вернувший ее сознание с небес на землю, дрожащим голосом разбив розовые очки:
– Алена, меня обворовали, – он не был испуган, скорее негодовал.
– Как?
Рассказ не занял много времени: его родители в отъезде, сам всю ночь провел в клубе, потом… Вадим долго мялся… потом был в гостях – Соболева не стала уточнять, но поняла, что речь идет о женщине – и вернулся к себе только недавно. Входная дверь оказалась взломана, все содержимое шкафов вывалено на пол – преступники обыскали каждый метр квартиры. Пропали деньги, драгоценности и… коробка с дисками из архива Иосифа Бродника.
– Прямо напасть какая-то, – Алена не могла найти подходящих слов, чтобы описать случившееся, и инстинктивно прижимала к себе сумочку, в которой теперь лежало оружие.
– Это не напасть, а четко спланированная акция. – Вадим был серьезен и уверен в себе. – Бабки и побрякушки – только отвлекающий маневр. Им нужны были именно документы и информация, хранившаяся на дисках. Обычные домушники ни за что бы не покусились на две сумки макулатуры и коробку DVD-пластинок. Что с них проку лицу незаинтересованному?
Стоило признать его правоту, другого объяснения она все равно не находила. Однако кража в ее квартире сопровождалась актом сексуального извращения, которого не было у Вадима. Отличие, которое нельзя было сбрасывать со счетов. Может, все-таки совпадение?
– Но как?..
– Просто! Ты мне вчера звонила.
Точно! Вчера, после случившегося, обнаружив, что две спортивных сумки, полученные от старого адвоката, бесследно исчезли, Алена набрала номер Вадима.
Помимо всего прочего уточнила, где находится его часть архива, и удалось ли ему что– нибудь обнаружить. Успокоившись, что все ОК, пожелала ему спокойной ночи.
– Тебя слушают. И возможно, давно. Мы сами сдали им все козыри, – ее друг развел руками, признавая полную беспомощность в противостоянии с более сильным и искушенным противником. – Мы – дилетанты, а они – профессионалы. Профессионалы, у которых есть бабки, оборудование и людские ресурсы… За тобой наверняка следили, потому и засекли встречу с адвокатом и получение от него документов. А если слежка продолжается и сейчас, то мы опять спалились…
Пристально посмотрев по сторонам, Соболева не смогла заметить ничего предосудительного. Конечно, впав в паранойю, запросто можно было бы заподозрить и дворника, метущего улицу неподалеку, и зеваку, лениво потягивавшегося в отдалении, и группу молодежи, распивающую пиво возле соседнего дома.
