Анна и Сергей Литвиновы - Ныряльщица за жемчугом
Однако женщина сразу расставила все точки над «i»:
— Я в ихней семье экономка. Но уже столько работаю, что давно свой человек и все практические вопросы за них решаю. Хозяйка, — закатила она глаза к свежепобеленному потолку, — натура творческая, вечно в высоких сферах витает… С чего начнем? С комнат, с кухни?
— Давайте, если можно, с документов, — попросила Надя.
— Как скажешь, доченька, — легко согласилась тетушка. — Меня, кстати, Тамарой зовут. Или Тамарой Кирилловной, если тебе к старшим по отчеству обращаться удобней.
Она усадила Митрофанову в кресло и предъявила полный пакет — от ордера (выдан в махровом 1984 году) до почти новенького свидетельства о собственности. Сама стояла рядом, комментировала:
— Евгений Сазонович, кому квартиру выделили, — это Лизочкин дед, академик. Умер в девяносто шестом, когда по Белому дому палить начали, сердце не выдержало. Тогда и решили приватизировать наконец, а то мало ли что. Прописанных было трое. Собственником сделали Николая Евгеньевича — это академиков сын и Лизочкин папа. А с жены — она, соответственно, Лизочкина мать — взяли отказ от участия в приватизации. Лизочке тогда было восемь лет, ее в собственники не вписывали…
«Ага, а на сделке выплывет, что при приватизации права ребенка ущемлены!» — сразу заволновалась Надя.
Но Тамара Кирилловна уже демонстрировала следующий, тщательно обернутый в пластик, документ:
— В две тысячи шестом Николай Евгеньевич заболел и решил оформить на дочку дарственную. Как он сказал, на всякий случай. — Экономка вдруг понизила голос и заговорщицки добавила: — Они с женой тогда уже плохо жили, вот и боялся, вдруг та после его смерти будет с девочкой за квартиру судиться?
«С душком, похоже, семья», — вновь встревожилась Митрофанова.
Однако и новое опасение домработница развеяла.
— Но Бог — он все сам управил. Николай Евгеньевич свой недуг поборол. Вовремя спохватились, на первой стадии. Да и врачи у них в академической поликлинике хорошие. Беда с другой стороны подкралась. На следующий год, как он поправился, поехали они с женой в отпуск, на Индийский океан. В феврале, когда там шторма. Купаться полезли, а их — накрыло волной. Николай-то Евгеньевич выплыл, а супруга его утонула. Вот трагедия была! — вздохнула она. — Лизочка, конечно, сразу туда полетела, еле смогла отца домой привезти. Он все по пляжу бродил, тело жены искал. Да, тяжело им пришлось…
Но продолжать череду воспоминаний экономка не стала, предъявила очередную бумагу:
— Ладно, вы сюда не байки слушать пришли. Вот свидетельство о собственности. На имя Лизочки. В браке она не состоит и не состояла, детей нет. Никаких обременений или залогов.
Надя взяла документ, но рассмотреть не успела. Ровно в эту минуту затрезвонил мобильник. Димка. Возбужденный, веселый:
— Ну что, Надюшка? Хорошая квартира?
— Да я не знаю пока… — начала Митрофанова.
— Давай там, не придирайся особо, — перебил ее Полуянов. — А то наши покупатели только что звонили. Грозятся сегодня аванс вернуть.
— Как сегодня? У нас ведь еще неделя! — ахнула девушка.
— Понятно, что неделя, но покупатель, сама знаешь, всегда прав. Я у них еле два дня выбил.
— Легко тебе быть таким добреньким! — начала было Надя, но перехватила любопытнейший взгляд Тамары Кирилловны и пробормотала: — Дима, я тебе попозже перезвоню.
— Муж? — свойским тоном поинтересовалась экономка.
— Будущий, — улыбнулась в ответ Надя.
— Ну, для молодой семьи наша квартира вообще идеальная! — заверила Тамара Кирилловна. — Пойдемте, все вам покажу. Вот здесь — видите! — маленькая гардеробная. От спальни отрезали. Перепланировка, разумеется, законная. А рядом — техническая комната. Тоже очень удобно, пусть тесно, но сушилка и гладильная доска помещаются.
Однако больше всего Надю поразила спальня — той самой Лизочки, хозяйки квартиры, 1988 года рождения. Совершенно ничего кричащего и роскошного, зато различных гаджетов напичкано — будто в космическом корабле. Климат-контроль, сенсорные выключатели, увлажнитель воздуха, большой и прекрасно ухоженный аквариум с горбоносыми золотыми рыбками. («Для оптимальной влажности воздуха», — прокомментировала экономка.) Массажное кресло, в нише у окна — парочка новейших тренажеров.
— Лизочка очень много работает, устает, нервничает, — не умолкая, говорила Тамара Кирилловна, — поэтому любит, чтобы дома все было устроено, как она любит. Чтоб все отлажено, все под рукой.
Митрофанова искренне позавидовала неведомой девице. Полюбопытствовала, больше из вежливости:
— А где она работает?
— У Лизочки свое дело, — поджала губы женщина.
Подробней распространяться не стала. По лицу ее — или показалось? — пробежала тень.
— А почему вы квартиру продаете? — спросила она.
— Хотим ближе к центру перебираться. Ужасные пробки. Лизочке на работу ездить тяжело.
Вот удивительные люди! Живут практически в парке. От метро два шага, до Кремля — полчаса, по прямой ветке. Но разве спустится внучка академика Лизочка, избалованная личной гувернанткой и комнатой с климат-контролем, в подземку, к простому народу?
Ну и пусть, пусть переезжают — хоть в центр, хоть к черту на рога! Вместе со своими тренажерами, аквариумом и увлажнителем. А она обставит спальню по собственному вкусу. Вот сюда прекрасно встанет двуспальная кровать, а в нише будет ее будуар…
Нет, все. Рано пока мечтать!
— Когда вы готовы выйти на сделку? — тоном заправского риелтора произнесла Митрофанова.
— Альтернатива у нас подобрана, так что в любой день, как вы сами будете готовы, — отозвалась экономка. — Понравилась вам квартира?
— Да, — не стала лукавить Надя.
Она никак не могла придумать, к чему бы придраться, чтобы появился предлог скидку поклянчить.
Но экономка — вообще фантастика! — сама предложила:
— Если будете покупать, можем немного сбросить. Тысяч сто. Мы с Лизочкой обсудили.
«Беру, беру!» — чуть не завопила Надя, но удержалась и сухо проговорила:
— Пока ничего сказать не могу. Нужно, чтобы сначала муж посмотрел.
Только бы какой-нибудь ушлый риелтор не увел квартиру до вечера — раньше-то Димка подъехать никак не сможет!
Целый день Митрофанова только и думала о вожделенной квартире номер сто восемь. Предвкушала, как станет Димке свою исключительную находку демонстрировать. Засела в Интернете, академический дом изучила со всем тщанием и по дороге просвещала Полуянова: что капитальный ремонт здесь был четыре года назад, лифты стоят фирмы «OTIS», а консьержке нужно платить по четыреста рублей с квартиры.
Димка слушал вполуха, думал о чем-то своем. Только когда вошли в подъезд, поинтересовался:
— Этаж, надеюсь, не первый?
— Седьмой, твой любимый, — улыбнулась Надя.
Поднялись в зеркальном лифте, вышли на чистенькую площадку. Надя уверенно вдавила кнопку звонка. И — в недоумении отступила.
Потому что дверь им отворила ослепительной красоты мулатка. Господи, откуда только взялась такая в заурядном районе Медведково? Будто со страницы глянцевого журнала спрыгнула: копна кудрявых, медового цвета волос перехвачена желтой лентой, цвет лица изумительный — будто какао в аутентичной венской кофейне, ярко-голубые глаза оторочены в бархат безупречно длинных ресниц. Грациозная, гибкая, изящная шея, безупречной формы руки. Ноги, успела грустно подумать Митрофанова, раза в два длиннее, чем у нее.
Полуянов, разумеется, так и застыл столбом. А экзотическая красавица несколько нервно произнесла:
— Вы пришли квартиру смотреть? Можно мне на ваши документы взглянуть?
— Зачем вам? Мы вроде не на сделку пока, — хмыкнула Надя, но паспорт протянула.
Мулаточка стрельнула взглядом на фамилию с именем и сразу воспрянула:
— Я просто на всякий случай! Здравствуйте, Надежда! Мне тетя Тамарочка про вас говорила. Проходите, пожалуйста! А меня зовут Изабель. Я — хозяйка.
— Э… Очень приятно, Дмитрий, — поспешил вмешаться в разговор журналист, с удовольствием подхватывая изящную ладошку. Кажется, собирался поцеловать, но метнул на Надю виноватый взгляд и удержался, лишь пожал хрупкие пальчики.
И — видно, желание обольщать в крови у всех мужиков! — животик сразу подтянул, плечи расправил. Взор (только что был усталым, почти равнодушным) сделался заинтересованным, обволакивающим.
Надя решительно выступила вперед, оттерев Полуянова плечом, и строго произнесла:
— А почему Изабель? Тамара Кирилловна говорила, хозяйку Елизаветой зовут.
— Как? — искренне удивилась мулаточка.
— Елизаветой. Ну, или Лизочкой, — пожала плечами Митрофанова.
— Так это я и есть! — развеселилась девушка. — В детстве так придумали, чтобы дети не дразнились. А то мало что негритянка, так еще и Изабель. Изабель Николаевна. Смешно звучит, правда?
