Анна и Сергей Литвиновы - Ныряльщица за жемчугом
Хотя кто знает, как оно на самом деле. Вон, Митрофанова раньше тоже маскировалась. Притворялась глупышкой, влюбленно хлопала глазищами, восклицала: «Какой ты умный, Димочка!» А сейчас, когда много лет совместное хозяйство ведут, да еще жилье решили общее покупать, стала истинное лицо являть. Все требует от него чего-то, а восхищается — только в постели, да и то не каждый раз. Спасибо, хоть уют блюдет и кормежка по-прежнему на уровне.
Умом, конечно, Дима понимал, что Надя — отличная ему пара. Когда он одряхлеет, можно не сомневаться: стакан воды всегда поднесет. Но только насколько ярче, свежей и интереснее было бы просыпаться по утрам с очаровательной мулаточкой…
— Дима, а тебе не показалось, что Изабель что-то беспокоит? — выдернула его из сладких мечтаний Митрофанова.
— А?
— Ну, глаза у нее встревоженные, и вид — знаешь, как у ребенка, когда он знает какой-то секрет и аж разрывает его, так хочется выболтать.
— Да я как-то ей в глаза не смотрел, — признался Полуянов.
— Действительно, зачем смотреть девушке в лицо, коли у нее ноги от ушей и бюст четвертого размера? — съехидничала Надя.
— Брось, Надька! — Полуянов притворился, что сердится. — Не интересуют меня ее ноги. А лучше твоего бюста нет ничего в мире, ты прекрасно об этом знаешь.
Митрофанова — довольная! — зарделась, но причитать не перестала:
— Все-таки нехорошо у меня на душе… Чувствую, какой-то подвох с этой квартирой!
— По-моему, все идеально.
— Нет. Слишком все хорошо.
— Ну, Надька, — покачал головой Полуянов, — на тебя не угодишь!
— Надо бы эту Изабель досконально проверить, по каким-нибудь базам пробить, — задумчиво сказала Надя и, искоса взглянув на Полуянова, добавила: — Но просить тебя я не буду. Боюсь, чтобы твоя проверка в чужом будуаре не закончилась.
— Не волнуйся. Она не в моем вкусе, — фыркнул Дима.
Обнял подругу и крепко поцеловал.
Полуянов, грешным делом, красотку Изабель вспоминал, особенно по ночам. Но на работе ему было не до мечтаний. Планерка, письма, звонки. Большая статья идет в завтрашний номер, а «главнюга» очередной заголовок забраковал, надо срочно придумывать что-то «более в русле, поспокойнее»… То есть — беззубое. Дима заперся в кабинете, заварил себе кофе, но инициировать мыслительный процесс не успел — зазвонил внутренний телефон.
— Полуянов, — послышался сердитый голос секретарши главного Марины Максовны, — тебя дама требует. Сколько можно?..
— А что делать, когда поклонницы прохода не дают! — снахальничал журналист.
— Мадам сказала, она не поклонница. Якобы ты у нее квартиру покупаешь.
— О, Изабель? — встрепенулся Дима. — Да, конечно! Соединяйте!
— Слушаюсь, — усмехнулась умудренная годами секретарша. — Только передай своей подружке, чтобы в приемную главного редактора больше не звонила.
А Полуянов, откашлявшись, приготовился подбавить в голос тепла и бархата. Настроился впечатлять, очаровывать, веселить. Однако все усилия пропали втуне. Прекрасная мулатка заполошно затараторила:
— Дима, как хорошо, что я вас нашла! Я еще вчера хотела визитку попросить, да при Наде постеснялась. У меня к вам дело. Очень срочное, важное. Я, мне… мне не к кому больше обратиться! Просто глас божий, что вы журналистом оказались, к тому же моим любимым. Вы можете прямо сейчас со мной встретиться? Я тут рядом, почти на улице Правды!
Приятно, конечно, слышать нежный, умоляющий голосок. Однако мудрая Надька вчера вечером, словно бы между делом, сказала:
— Ох, не завидую я окружению Изабель!
— Это почему еще? — удивился Полуянов.
— Типичная иждивенческая порода. Такие только и ищут, к кому бы прилепиться и соки высасывать. Чтобы на нее спину гнули, а она на шее сидела, ножками болтала.
Кто знает, права ли ревнивая Митрофанова, но решать проблемы Изабель Полуянов не слишком хотел. Своих хватало. Поэтому достаточно сухо произнес:
— Вы хотите что-то по поводу квартиры со мной обсудить?
— Квартиры? Какой квартиры? — опешила красавица. — Тут со мной такой ужас происходит! Просто кошмар! Реальный! — Она всхлипнула и жалобно добавила: — Я вас очень прошу. Пожалуйста, помогите мне. Или просто хотя бы скажите, что я дура, что мне все чудится!
Полуянов покосился на монитор, где немым укором висела «безголовая» статья. Заголовок пришел в голову сам собой. Журналист быстро напечатал вверху страницы: «ПОМОГИТЕ!» НА ТИХОЙ УЛИЦЕ».
А что? Вроде неплохо.
— За вами «хвоста» нет? — строго проговорил он в трубку.
— Что? — растерялась Изабель.
— Шутка. Через полчаса в кафе напротив редакции. Подойдет?
— Ох, Дима! Спасибо, спасибо вам огромное! — обрадовалась она.
Настолько искренне, что прямо горы для нее захотелось свернуть. Никакого сравнения с Митрофановой, которая если и благодарит, то снисходительно, будто он дрессированная собачка.
Как бы только намекнуть Изабель, чтобы при Надьке, когда они все вместе на сделке встретятся, лишнего не болтала?..
…Впрочем, мулатка, едва подбежала к его столику, сама завела речь о том же:
— Дима, вы только подруге вашей не признавайтесь, что мы с вами виделись, а то она на меня сердиться будет! Я, честно, соблазнять вас не собираюсь, я исключительно по делу!
— Жаль, — усмехнулся журналист.
— Вы все шутите, — неуверенно улыбнулась в ответ девушка. Сделала глубокий вдох и растерянно пробормотала: — Даже не знаю, с чего начать. Давайте, наверное, сразу покажу… — Она открыла сумочку, но тут же ее захлопнула, досадливо помотав головой: — Нет, так вы ничего не поймете. Закажите мне, пожалуйста, кофе. Двойной эспрессо и обязательно холодную воду. Голова кругом идет. В общем, чтобы вы сразу знали. Я — дурочка.
— Кто вам сказал такую глупость? — ухмыльнулся Полуянов.
— Ой, да ладно. Я еще в школе поняла, что, когда Бог мозги раздавал, мне дать пожадничал. Но я умняшку из себя никогда и не строила. И прекрасно понимаю, что в нашем бизнесе я так, типа визитной карточки. А Юлька — и мозг, и руки, и все остальное.
— Бр-р… — помотал головой журналист. — Давайте еще раз. Кто такая Юлька?
— Ну, Базанова! Коммерческий директор в моем салоне. Мы с ней, когда дело затевали, сразу договорились: я даю деньги и, когда переговоры с мужиками, пыль в глаза пускаю, а она делает все остальное. Я в дела никогда и не лезла. Оно мне надо? Но только здесь идея — стопроцентно выигрышная. Баба Лера — она ведь абсолютный уникум, столько всего знает и в нашу концепцию вписывается идеально.
Официант принес кофе. Изабель отхлебнула, пробормотала:
— Слишком горький. Ладно, сойдет, не берите в голову. Короче, бабе Лере — восемьдесят семь лет, и она без проблем садится на поперечный шпагат. Что вы улыбаетесь? Это реально совсем непросто, даже в шестнадцать! Я ее знаю очень давно, поэтому, когда мы салон только открыли, сразу ей позвонила. Но баба Лера вечно отвечала, что занята. Она до сих пор и гимнасток художественных консультирует, и физкультуру в университете преподает. Но я тоже упорная! Дожала ее. Баба Лера согласилась, что будет у нас в салонах стрейчинг вести. Представляете, как здорово? А то клиентки вечно стонут, когда им инструктора хоть минимальную нагрузку пытаются дать. Мол, легко вам, молодым, задания давать, а мы — старенькие, мы не можем! А тут — инструктор бабушка, восемьдесят семь лет, прекрасно выглядит, изумительно гнется! Я уверена, что на ее занятиях был бы полный аншлаг. Но Юлька… — Изабель осеклась. Отколола от сахарного кубика крошечный кусочек, бросила его в чашку с кофе, принялась яростно размешивать. Потом сердито пробормотала: — Юлька, короче, мою идею не оценила. Хотя я с бабой Лерой уже и зарплату обсудила. Представляете, как неудобно? Я с Юлькой и так и сяк, а она уперлась, как ослица: инструктор должен быть обязательно молодым, и точка! Вы, Дима, сами как считаете?
— Я бы лучше занимался с молодой. С вами, например, — честно признался журналист. — Из эстетических хотя бы соображений.
— Ничего вы не понимаете! — Изабель сердито шлепнула кулачком по столу. — Я и Юльке сказала, что она просто дура! Ой, извините. Я вас в виду не имела. Хотя вы абсолютно не правы. Баба Лера очень нужна нашему салону. Вот я и сказала Юльке, что тоже являюсь совладельцем и имею право на собственное мнение. Баба Лера будет вести у нас стрейчинг, и точка.
— Но чем, прекрасные дамы, в вашем споре могу быть полезен я? — удивленно произнес Полуянов.
— Ха, прекрасные! Видели бы вы эту Юльку, она страшнее войны! — хихикнула Изабель. Но тут же помрачнела: — Но только без нее я как без рук. А мы расплевались конкретно. Юлька сказала: или баба Лера, или она вообще уходит. Но как я ее могу отпустить? Сама точно не справлюсь, а деньги уже вложены! В общем, взяла тайм-аут. И бабе Лере пока не звонила. А вчера утром, — девушка судорожно сглотнула, — я у себя в почтовом ящике вот это нашла. — Она дрожащими руками полезла в сумочку и протянула Диме небрежно распечатанный конверт. В графе «адресат», машинально отметил он, только имя, отпечатано на принтере: Изабель. А внутри — фотография. Похоже, изображена на ней была та самая баба Лера. Стройная, неплохо сохранившаяся. Но по всем статьям — старуха. Морщинистые руки, пигментные пятна на опрометчиво обнаженной шее. Позирует, сидя в кресле. Одна нога закинута на другую, глаза полуприкрыты.
