Анна и Сергей Литвиновы - Ныряльщица за жемчугом
По-русски она говорила совершенно свободно, да и по виду — пусть рафинированная и холеная, но явно наша.
Но только каким образом, — лихорадочно соображала Надя, — у русских (она сама документы на квартиру смотрела!) родителей дочка вдруг оказывается мулаткой? Неужели внебрачный ребенок — в академической, правильной семье! А что, запросто может быть. Тамара Кирилловна, помнится, упоминала: родители Лизочки жили плохо, постоянно ссорились. Из-за внебрачного ребенка, похоже. Кто, интересно, загулял? Жена или муж?
В обычной жизни тактичная Митрофанова никогда не стала бы задавать неудобных вопросов, но когда речь идет о миллионной сделке, не до воспитанности.
— Вы хотите сказать, что являетесь родной дочкой Николая Евгеньевича? — нахмурив брови, уточнила она.
— Как я могу быть родной? — вздохнула красавица. — Я приемная, естественно. Родителей не помню, в детдоме жила. На Кубе. А папа там работал, ну и удочерил меня. В смысле, они с мамой удочерили. Когда мне шесть лет было.
Риелтор, Аскольд Иванович, помнится, рассказывал пару историй: как родные дети судятся с усыновленными. И Надя уже приготовилась выяснить у Изабели, имеются ли у нее сводные братья или сестры. Но Полуянов о серьезном поговорить не дал. Благостно молвил:
— Ну, Изабель, первое впечатление у меня самое благоприятное, — доброжелательным тоном перебил он. — С чего начнем более детальный осмотр?
— Давайте с кухни, — улыбнулась в ответ псевдо-Лизочка. — И заодно чаю выпьем, тетя Тамара шанетки испекла, велела, чтобы я обязательно вас угостила.
— Что испекла? Шанежки? — переспросила Надя.
— Какая разница: шанетки, шанежки! Короче, какие-то булочки, — отмахнулась девица и повела их по коридору.
Наде абсолютно не улыбалось распивать чаи в столь неприятной компании, однако отказаться неудобно: на кухне уже и стол оказался сервирован — на три персоны, конфеты в изящных вазочках выставлены, несколько видов чая, на блюде — пресловутые шанежки, заботливо укутанные в пищевую пленку.
— Видите, все готово, только чайник осталось включить, — старательно изображала гостеприимство Изабель.
— Какая вы хозяйственная! — не удержалась от шпильки Надя.
— Что вы, Надя, это все тетя Тамарочка. У меня по дому… как-то не получается ничего. Может, вам что-нибудь посерьезней? Суп, бутерброды? — неуверенно проговорила хозяйка.
— Нет-нет, спасибо, — поспешно отозвалась Надя. И предложила Полуянову: — Не хочешь, пока чайник закипает, квартиру посмотреть?
Но беззаботный Димка только усмехнулся:
— А зачем? Я уже понял. Мне все здесь нравится.
«Только у хозяина — как его там, Николай Евгеньевич, кажется? — запросто могут быть кровные дети, которые с удовольствием оспорят сделку», — пронеслось в голове у Нади, и она решительно обратилась к ослепительной хозяйке:
— Я бы хотела все-таки уточнить, Изабель. Эта квартира принадлежит вам? Единолично?
— Ну да, — пожала плечами девица.
— Других детей — приемных или родных — у вашего отца не имеется?
— Нет. Разве тетя Тамара не показывала вам документы?
Голос вроде уверенный, но в лице хозяйки Наде почудилась какая-то тревога. И она, не сводя с Изабель испытующего взгляда, задала новый вопрос:
— А ваш отец не будет против, если вы его квартиру продадите?
— А чего ему возражать? — дернула точеным плечиком Изабель. — И вообще он сейчас в Африке. Но по поводу квартиры сказал четко: она моя. Могу делать все, что захочу. Тем более я не в казино деньги проигрывать собираюсь, а другое жилье покупать, даже лучше! В самом центре.
— Надюшка, — укорил подругу Полуянов. — Если у Изабель дарственная — оспорить сделку никто никогда не сможет. И она ни перед кем отчитываться не обязана.
Надя совсем пала духом. Грустно осознавать, что выглядишь в сравнении с прекрасной кубинкой совершеннейшим серым мышонком. Да и чутье подсказывало, что нужно немедленно разлучить Полуянова с девицей-совершенством. Вежливо улыбнуться, поблагодарить мулатку за чай — и вывести Полуянова из-под огня развратных голубых глаз. Навсегда.
Но квартира-то — чудо как хороша! И документы в порядке, и стоит разумно!
Да и Аскольд наставлял: «Когда будешь выбирать, на хозяина внимания вообще не обращай. Хоть алкаш будет, хоть шизофреник или старая истеричка. Главное — чтобы жилье по душе пришлось, а с остальным я сам разберусь».
Значит, нужно поступать стратегически. От квартиры не отказываться, но Полуянова от Изабель оградить. А как это сделать? Он с красавицы глаз не сводит, еще и улыбается:
— Изабель, скажите, а где я мог вас видеть?
— Ну… у меня год назад был проект на телевидении. Вела уроки фитнеса на кабельном канале. Но вряд ли вы эту программу смотрели… — кокетливо опустила ресницы девушка.
— А сейчас чем занимаетесь? — не отставал Полуянов.
— Теперь у меня свой салон красоты, — подбоченилась красотка. И, хотя Дима больше вопросов не задавал, уточнила: — С уникальной концепцией. Основа красоты — здоровье, так что первым делом спорт и правильное питание, и только потом прическа с маникюром. С удовольствием, кстати, выдам вам карточку ВИП-клиента. Хотите?
— Конечно! — с жаром выпалил Полуянов.
Да что за напасть такая!
— У вас счетчики воды стоят? — перебила их воркование Надя.
— Счетчики? — изумленно вылупила глазищи Изабель. — Не знаю. Наверное. — И снова обернувшись к Полуянову, вкрадчиво произнесла: — У меня, кстати, тоже есть ощущение… что я вас встречала. Где-то в Останкино. Может такое быть?
— Увы, — вздохнул Димка, — на отделение ти-ви-журналистики меня не взяли, так что приходится работать «в поле». Газета «Молодежные вести», слышали про такую?
— Ну конечно! — просияла девица. — Все, я теперь поняла! Я вашу фотографию там видела. Вы — Полуянов. Журналист! Тот самый! Мне теперь будет особенно приятно читать ваши статьи. А по поводу квартиры у вас еще какие-нибудь вопросы будут?
— Нет, — поспешно отозвался Дима. — Все мило, красиво и замечательно. Наверное, мы ее возьмем. Ты как, Надюшка?
— Соглашайтесь, Надя. Здесь хорошо, — повернулась к ней Изабель. — Очень тихо, тепло. Прекрасно спится. До метро — если вы им, конечно, пользуетесь — два шага.
И снова Митрофановой показалось — что-то дрогнуло в голосе прекрасной мулатки, едва уловимая неуверенность, тревога.
К тому же здравый смысл просто вопил: «Не продают такие квартиры просто для того, чтобы ближе к центру переехать! Что-то здесь не так. Ловушка! Подвох!»
Однако Полуянов уже деловито вещал:
— Вот и отлично, Изабель! Просто отлично! Квартиру вашу мы берем. Но я предлагаю на этом не заканчивать. Давайте будем дружить домами!
Тактичный человек постарался бы оставить Димкину фривольность без ответа, а невоспитанная мулатка с Полуянова глаз не сводила:
— Да! Я буду очень рада приехать к вам в гости! И вас принять!
«Нет, милая, — сердито подумала Надя. — Нам бы только сделку провести, а домами мы с тобой дружить уж точно не станем».
Ей опять снился тот же сон. Ночь в Токио — что навсегда расколола ее жизнь на две половинки. На беззаботное «до» — и мрачное «после».
Японцы, увы, не знают полутонов. Они всегда милы, услужливы, заботливы с гостями. Однако совершенно беспощадны к тем, кто посмел посягнуть на их незыблемые устои. К тем, у кого достало наглости обратить разумное, выверенное до миллиметра жизненное устройство в хаос, разрушить гармонию.
Особая страна, особый путь. В путеводителях об этом не пишут, но местные просветили: в Японии до сих пор применяются пытки. Традиционная формула местного права: «Признание является первейшим из всех доказательств». А когда закон преступил чужак, да на глазах свидетелей, — пощады ему можно не ждать.
Если бы они были хотя бы похожи на местных! Или вызывали бы сожаление — ведь даже бессердечные японцы ведут себя более снисходительно к нищим или убогим.
Однако девушки были юны, успешны, красивы. Абсолютно все оказалось против. И никогда теперь не избавиться от кошмара: бешеная скорость, отчаянный крик, удар, звон осколков. Разнесенная в клочья икебана, поверх нее — японская куколка с переломанной шеей. Полицейские сирены. Гневные крики…
Ее жизнь катится под откос.
А та, которая все это устроила, — беспечна, успешна, здорова и богата.
Глава третья
Из академического дома Надя и Полуянов вышли в молчании.
Митрофанова демонстративно избегала Диминого взгляда. А по ее нарочито прямой спине и поджатым губкам журналист понял: разобижена не на шутку. Хотя что он такого сделал? Ну, поддержал светскую беседу, сказал красотке-шоколадке пару комплиментов. Любой бы мужик на его месте точно так же себя повел. А Надька, похоже, себе напридумывала, будто они с Изабель чуть не жениться собрались. Дима, может, от подобной перспективы и не отказался бы, но только аппетитная штучка явно приучена к мужикам с куда большей мошной. К таким, кто может ей салон красоты купить. Но управляет-то Изабель своим салоном сама. Как, интересно, справляется? На бизнес-леди она совсем не похожа.
