Йен Колдуэлл - Правило четырех
Кэти тихонько ахает. Паркер бросается на Моргана, оба падают, сцепившись, и начинают мутузить друг друга кулаками. Зрители наблюдают за схваткой с нескрываемым удовольствием. Симпатий к Хассету не, испытывает никто, и в происходящем они видят справедливое воздаяние за миллион мелких обид и оскорблений, за наглость и издевательства, терпеть которые последние два года приходилось едва ли не всем. Вернувшийся со шваброй официант останавливается на безопасном расстоянии от растекающихся по полу ручейков, среди которых продолжается бой. Противники сплелись в один громадный черный комок, беспорядочное шевеление которого, судорожные движения рук и ног вызывают ассоциацию с пытающимся спастись от наводнения чудовищным насекомым.
— Идем отсюда, — говорит Джил, отворачиваясь оттого, что стало теперь проблемой и головной болью другого.
Мы с Полом молча следуем за ним, осторожно ступая по морю бурбона, бренди и вина.
Дороги, по которым мы едем, похожи на черные стежки, пересекающие широкое белое полотно. За окном свистит ветер, но «сааб» держится уверенно, даже когда Джил давит на газ. На Нассау-стрит столкнулись две машины: кричат водители, мелькают огни, прыгают тени. У северного выезда из кампуса нас встречает выскочивший из будки проктор, жестами показывающий, что проезд закрыт, но мы проносимся мимо. Джил включает третью передачу, потом четвертую.
— Покажи ему письмо, — говорит он.
Пол вытаскивает что-то из-под куртки и передает мне.
— Что это?
Конверт надорван сверху, но я все же различаю штамп в верхнем левом углу.
— Пришло сегодня вечером, — объясняет Джил.
«Мистер Харрис!
Данным письмом извещаю о том, что я распорядился провести расследование относительно выдвинутых против вас старшим консультантом доктором Винсентом Тафтом обвинений в плагиате. Ввиду серьезности данных обвинений и принимая во внимание возможные последствия, мною принято решение провести на следующей неделе заседание Дисциплинарного комитета, на котором будет рассмотрен ваш вопрос и принято соответствующее решение. Прошу связаться со мной для определения времени предварительной встречи. Пожалуйста, подтвердите получение этого письма.
С уважением,
Маршалл Мидоус».— Он все спланировал заранее, — говорит Пол, когда я возвращаю письмо.
— Кто?
— Винсент. Сегодня утром.
— То есть письмо — это предупреждение?
— Против меня у него ничего нет. Так что он начал с тебя.
В его голосе слышна нотка недовольства. Пол словно намекает: все началось с того, что я толкнул Тафта.
— Но побежал-то первым ты, — негромко говорю я.
Машина слегка подпрыгивает, проезжая над люком, и из-под колес брызжет грязь.
— Я и в полицию позвонил, — говорит он.
— Что?
— Потому его и задержали. Я сказал, что видел Винсента возле Диккинсон-Холла, когда убили Билла Стайна.
— Ты солгал.
Жду реакции Джила, но он неотрывно смотрит на Дорогу. Глядя в затылок Пола, я вдруг испытываю странное ощущение, как будто смотрю на самого себя, как будто я снова в отцовской машине.
— Это так? — спрашивает Джил.
Впереди уже видны белые домики. В окнах Тафта света нет. За домами поднимаются укрытые заснеженными шапками деревья.
— Тафт еще в участке, — бормочет Пол. — В доме никого нет.
— Послушай, ты ведь даже не знаешь, где он хранит чертеж. Как ты будешь его искать? Может, Тафт вообще держит чертеж в другом месте.
— Другого места нет. Он мог спрятать его только у себя дома.
Джил не слушает. Он сбрасывает скорость, притормаживает, но не выключает двигатель, чтобы в любой момент повернуть назад. Не дожидаясь, пока «сааб» остановится, Пол открывает дверцу и выпрыгивает на тротуар.
— Черт! — Джил тоже выходит из машины, оставив ключ в замке зажигания. — Пол!
Ветер относит его слова. Пол поворачивается, что-то кричит, указывая на дом, и бежит к нему по снегу.
— Пол… — Я тоже выбираюсь из салона.
В окнах соседнего дома вспыхивает свет, но Пол не обращает на это никакого внимания. Он поднимается на крыльцо, прижимается ухом к двери, прислушивается, потом негромко стучит.
Ветер завывает между колоннами фасада, сдувает снег с карнизов. Свет в окне соседнего дома гаснет. Не дождавшись ответа, Пол крутит ручку, но дверь закрыта на замок.
— Что будем делать? — спрашивает, подходя к нему, Джил.
Пол стучит еще раз, затем вынимает из кармана куртки связку ключей. Со второй попытки замок поддается, и дверь распахивается. Скрипят петли.
— Стойте, — говорю я. — Нам нельзя туда входить.
Меня никто не слушает. Пол уже внутри. Остановившись на секунду в холле, он осматривается и проходит дальше.
— Винсент? — Его голос разносится по дому. — Винсент, вы здесь?
Голос удаляется. Я слышу быстрые шаги на лестнице, и… все.
— Куда он умчался? — спрашивает Джил.
В доме чем-то пахнет; запах сильный, хотя и идет откуда-то издалека. В спину бьет ветер. Я поворачиваюсь и закрываю дверь. В кармане у Джила начинает звонить телефон.
Я щелкаю выключателем, но света как не было, так и нет. Глаза понемногу привыкают к темноте. Передо мной столовая — мебель в стиле барокко, темные стены и стулья с изогнутыми ножками. В дальнем конце — лестница.
Телефон снова звонит. Джил окликает Пола. Запах усиливается. На столике у подножия лестницы лежит старая афиша, на ней ключи и очки.
Я поворачиваюсь к Джилу:
— Ответь.
На лестнице тоже темно. За спиной у меня негромкий голос Джила:
— Да? Кэти…
Тень накладывается на тень, и лестница выглядит расщепленной, как темнота через призму.
— Что? — восклицает Джил. — Боже…
Он мчится по ступенькам, натыкается на меня, рявкает, чтобы я поторопился, и наконец сообщает то, что я уже знаю.
— Тафта нет в полицейском участке. Его отпустили более часа назад.
На площадке нас встречает пронзительный крик. Это Пол.
Джил нетерпеливо подталкивает меня в спину. Внезапно, как иногда бывает с человеком в. критические моменты, когда волна предчувствия опережает само событие, я понимаю, что мы опоздали. Джил протискивается мимо, сворачивает вправо и бежит по коридору. Мое сознание то включается, то отключается. Ноги движутся сами по себе. Время замедлило ход, мир как будто перешел с третьей передачи на первую.
— О Господи… — стонет Пол. — Господи…
Стены спальни залиты лунным светом. Голос Пола доносится из ванной. Там же источник запаха. Пахнет хлопушками и фейерверком. На стенах кровь. В ванне — тело. Пол стоит перед ней на коленях.
Тафт мертв.
Джил вываливается из комнаты, но я остаюсь у порога. Тафт лежит на спине. Одна пуля вошла ему в грудь, другая между глаз, и кровь еще течет по лбу. Пол протягивает к Тафту трясущуюся руку, а мне хочется расхохотаться. Может, я сплю? Или это запоздалое действие алкоголя?
Джил звонит в полицию.
— Это срочно. На Олден-стрит. Да. В институте.
В притихшем доме его голос звучит чересчур громко. Пол называет адрес, и Джил повторяет его в трубку.
— Пожалуйста, побыстрее.
Пол вдруг поднимается.
— Нам надо убираться отсюда.
— Что?
Туман в моей голове рассеивается. Я кладу руку на плечо Пола, но он выскакивает в спальню, осматривается, заглядывает под кровать, в шкаф, перебирает книги на полке.
— Ее здесь нет… — Он вдруг резко поворачивается, как будто вспомнил о чем-то важном. — Карта. Где моя карта?
Джил смотрит на меня, словно ищет подтверждения, что с Полом действительно не все в порядке.
— Она в сейфе, — говорит он, беря его за руку. — В «Плюще». Там, куда мы ее положили.
Пол отбрасывает его руку и идет к лестнице. Вдалеке слышится вой сирен.
— Нам нельзя уходить, — кричу я ему вслед.
Джил смотрит на меня, пожимает плечами и идет за Полом. Звук сирен уже ближе и пронзительнее. Холмы за окном отливают серым металлическим блеском. Где-то в церкви люди встречают Пасху.
— Я соврал полицейским насчет Винсента, — кричит в ответ Пол. — Мне нельзя быть здесь, когда его найдут.
Мы садимся в «сааб». Джил поворачивает ключ, дает газ, и мотор ревет на нейтральной передаче. В соседнем доме снова зажигается свет. Джил переключается на первую, снова дает газ, шины цепляются за асфальт, и «сааб» приходит в движение. Мы едва успеваем свернуть на соседнюю улицу, как мимо проносится патрульная машина. Через несколько секунд она останавливается напротив дома Тафта.
— Куда теперь? — спрашивает Джил, поднимая глаза к зеркалу заднего вида.
— В клуб.
ГЛАВА 28
В клубе полная тишина. На полу в холле расстелены коврики, но кое-где еще поблескивают лужи пролитого Паркером алкоголя. Скатерти и шторы в розовых пятнах. Нигде ни души. Похоже, Келли Даннер изгнала из клуба всех.
