Александр Смирнов - Раб и Царь
После того, как в камеру втолкнули Диму, старший оторвался от своего дела и посмотрел на новенького.
А вот и Студент к нам пожаловал! — сказал он.
Дима стоял со своим матрасом и не знал, что ему делать.
Здороваться надо, когда в хату заходишь! — тут же сделал ему замечание зэк, сидящий рядом со старшим.
Здравствуйте, — робко произнёс Дима.
Да не здравствуйте, а смотрящему надо погоняло своё назвать, и за что срок мотаешь, — не успокаивался зэк.
Какое ещё погоняло? — не понял Дима.
А ты, что, думаешь, тебя здесь по имени отчеству величать будут?
Погоняло это кличка, — вмешался старший. — А смотрящий это я, старший по камере. Понятно?
Меня Димой зовут.
Нет, вы только послушайте! Дима! — зэк вскочил со шконки и оказался прямо перед Димой. — Тебе, козёл, ясно сказали, кто ты есть? Ты Студент, понимаешь? Такой маленький, вонючий студент. Отвечай, за что сидишь!?
За своё сижу, — уже зло ответил Дима.
Зэк побагровел от злости, и уже было хотел ударить новенького, как в этот момент из-за тряпки раздался оглушительный треск. Камера моментально наполнилась отвратительной вонью, от которой к горлу подкатил комок. Внимание всех сокамерников моментально переключилось на вышедшего из-за тряпки неприятного парня.
Так он пидер! — насмешливо сказал парень, глядя на Диму.
Ты, что, козёл, сейчас сделал? — спросил его старший. — Ты, что, не видел, что на столе хамовка?
Хромой, ей Богу, не нарочно, — стал оправдываться парень. — Выскочило.
А про пидера тоже выскочило? — строго спросил старший.
А, что я такого сказал? Он же без понятий. — Парень пренебрежительно посмотрел на Диму.
За базар ответишь, — тихо сказал старший.
После этих слов в камере стало абсолютно тихо. Было такое впечатление, что заключённые даже перестали дышать. Парень побледнел. Его губы задрожали, ноги дрогнули, и он медленно опустился перед старшим на колени.
Хромой, падлой буду, ей Богу, выскочило.
Значит, не можешь за базар ответить?
Хромой, хлебом клянусь, никогда больше не повторится!
Значит, ты хочешь сказать, что я без понятий?
Хромой, я не это имел в виду!
Дима, обняв свой матрас, стоял около дверей и ничего не понимал. Но все остальные обитатели камеры прекрасно понимали, что происходит. Они знали, что такое понятия. Они понимали, что значит посетить парашу в то время, когда на столе находится еда. Они понимали, что значит ответить за базар. Обозвав новенького пидером, парень теперь должен был привести неопровержимые доказательства, что новенький действительно пидер. Иначе пидером становился он. То, что парень побледнел, то, что он опустился на колени перед Хромым, говорило, что у него не было аргументов. У него не было доказательств, он не мог ответить за базар. В этом случае приговор и его исполнение следовали незамедлительно.
Зэк, который стоял перед Димой, повернулся к парню, показал на него пальцем и заорал на всю камеру:
Петух!!!
Как по команде, заключённые, кроме Хромого, повскакивали со своих мест. Они набросились на парня, привязали его к шконкам и спустили с него брюки.
Пацаны, Хромой, ради Бога, простите! — орал парень.
Однако, никто не слушал его криков. Кто-то из заключённых сорвал с себя рубаху и заткнул ей жертве рот. Другой откуда-то достал вазелин и стал натирать им объект предстоящей экзекуции. После этого заключённые спустили свои штаны и вопросительно посмотрели на Хромого.
Кто первый? — спросил Хромого зэк, который первый назвал жертву петухом.
Ты, Скрипач, — ответил ему Хромой.
Скрипач подошёл к жертве.
У Димы потемнело в глазах. Он вдруг представил, что вот в таком же положение когда-то находилась Катя. Тогда он убежал и не спас её.
Не трогайте его! — неожиданно для себя самого, крикнул он.
Скрипач и остальные заключённые повернулись в его сторону.
Не понял! — удивился Скрипач.
Я сказал, не трогайте его, — громко повторил Дима.
Ты чего, Студент, белены объелся? Да мы сейчас тебя петухом сделаем!
Дима бросил на пол свой матрас, подошёл к жертве и попытался освободить парню руки. Такой наглости заключённые от новенького не ожидали. Они вначале опешили, но тут же придя в себя, всей гурьбой навалились на Диму.
Если за то оскорбление, которое нанёс заключенный и за то, что он не мог доказать свою правоту, следовало опускание, то ситуация с Димой была гораздо сложнее. Он покушался на воровской закон, на понятия, и, следовательно, сам становился вне этого закона. В этом случае возмездие было только одно — смерть.
Дима, как мог отбивался от нападавших, но силы были не равны. Вскоре его тело лежало на полу и уже не сопротивлялось. Сокамерников это нисколько не смущало. Они изо всей своей силы били ногами новенького. Однако и этого им показалось мало. В руках Скрипача сверкнуло лезвие ножа.
Хватит! — неожиданно крикнул Хромой.
Заключённые отошли от Димы и заняли свои места на шконках. Дима, пролежав несколько минут без движения, стал приходить в себя. Вначале он что-то непонятное мычал и извивался на полу, пытаясь встать. Потом он, собрав последние силы, сел на пол и посмотрел на Хромого.
Ну, что, Студент? — с насмешкой спросил его Хромой. — Понял, куда ты попал?
Но Дима ничего не отвечал. Он только смотрел на Хромого. В его взгляде не было ненависти к своим обидчикам. В его взгляде было нечто другое. Это была уверенность в своей правоте. Так, почти не моргая, Дима смотрел в глаза старшего по камере. Борьба взглядов продолжалась не долго. Хромой не выдержал и отвёл свои глаза. Он, почему-то посмотрел на Скрипача и сказал:
В следующий раз, небось, не будет с понятиями спорить!
Не трогайте его, — твёрдо сказал Дима.
Хромой встал из-за стола и подошёл к Диме. Старший по камере действительно был хромой. Он не мог присесть на корточки. Поэтому, подойдя к новенькому, он как-то странно изогнулся и внимательно посмотрел в его лицо.
Ты, что же понятия отменить хочешь?
Да мы его на части сейчас порвём! — Скрипач спрыгнул со шконки и очутился рядом с Димой.
Я сказал — хватит! — вдруг заорал Хромой.
Скрипача, как ветром сдуло. Он забрался на своё место и проскулил оттуда:
Просто он понятия нарушает.
Хромой взял Диму за подбородок, поднял его голову и сказал:
А ведь ты и вправду не студент.
А кто же он? — таинственно спросил Скрипач.
Царь, — неожиданно пояснил Хромой. — Так поступать могут только цари.
А, что с этим делать? — указал Скрипач на привязанного парня.
Делай, что Царь приказал, — ответил Хромой.
А понятия?
С понятиями всё в порядке. Этот козёл не нас же пидером назвал, а Царя. Царь решил его простить.
Жертву отвязали от кровати и он, размазывая сопли со слезами по своей физиономии, залез на свою шконку. Скрипач вопросительно посмотрел на Храмого. Тот понял его без слов.
Здесь будет его место, — он указал на шконку радом с собой.
А я? — спросил Скрипач.
Наверх полезай.
Скрипачу не пришлось повторять дважды. Он послушно свернул своё бельё и перенёс на указанное место. Остальные заключённые, не дожидаясь команды, помогли Диме подняться, мокрым полотенцем вытерли ему лицо и уложили на нары. Дима моментально провалился в глубокий сон.
Дима не знал, сколько он проспал. Проснулся он оттого, что кто-то легонько тряс его за плечо. Открыв глаза, он увидел неприятного парня, склонившегося над ним.
Ты кто? — спросил его Дима.
Косой, — ответил парень.
А почему Косой?
Не знаю. Такую кликуху дали. Царь, ты, что не помнишь меня?
А почему Царь?
А это тебе такую кликуху дали.
Мне?
Видно сильно тебе по голове настучали. Ты знаешь, сколько ты проспал? Целые сутки.
Дима приподнял голову и осмотрелся. Резкая боль пронзила всё его тело. Слабый стон вырвался из его груди.
Ты лежи, лежи. Я всё сделаю для тебя.
Дима опустил голову на подушку. Только сейчас он начал припоминать события вчерашнего дня.
А где все? — спросил он у Косого.
Все на прогулке. А меня с тобой оставили.
Почему оставили именно тебя?
Как, почему? — удивился Косой. — Да я же тебе по гроб жизни обязан! Если бы не ты, быть бы мне петухом.
Это за то, что ты меня пидером обозвал?
Да это так… Хромой просто придрался. Маловато этого для опускания.
За что же тогда?
За то, что я сука.
Кто?
Сука — стукач, значит. А за это не опускание, а смерть положена.
Зачем же ты тогда стучал?
Менты сломали.
Как сломали?
Очень просто. Сначала за каждый шаг в карцер кидают, потом в пресс-хату помещают…
