Александр Смирнов - Раб и Царь
А, что, сами не могли прийти? — спрашивал он у навестившего его незнакомого парня.
Им некогда. У них сделка какая-то срывается, вот они меня и послали.
Вот так всегда и бывает, — продолжал ворчать больной, — Как директор у руля, так и ночью с кровати сдёрнуть не постесняются, а как заболел, так у них сделка какая-то. Какая сделка? — вдруг закричал на испуганного паренька директор. — Почему я не знаю?
Мне не сказали, — пробормотал паренёк.
Вот иди и узнай! Завтра придёшь и доложишь, — приказал ему Раб.
Хорошо. Вам ещё передачу велели передать. — Парень протянул директору небольшую коробку.
Раб взял коробку и посмотрел на парня.
Что там?
Не знаю, — снова испуганно пролепетал парнишка, — мне не сказали.
Ну, ладно, иди. А завтра придёшь и расскажешь мне про сделку. А впрочем, не надо. Передай, пусть Стас сам придёт, нечего посылать, кого ни попадя.
Парень ушёл, а Раб с коробкой пошёл к себе в палату.
В палате он положил коробку на стол и стал открывать её.
Сделка у них, — ворчал он, открывая коробку. — Передачкой хотели отделаться. Опять этих яблок и апельсинов накупили, их уже девать некуда.
Владимир понюхал коробку.
Дерьмом каким-то пахнет, продолжал ворчать он.
Наконец коробка была открыта. В ней лежало что-то большое и круглое, покрытое белой тряпкой, а поверх тряпки была записка. Владимир взял записку и начал читать.
'Ты, видимо решил взять тайм-аут, чтобы подумать, как кинуть меня? Здесь лекарство для твоей жадной башки, чтобы быстрее думалось'.
Владимир сдёрнул тряпку и онемел. Под тряпкой лежала голова его сына.
Нечеловеческий вопль заставил вздрогнуть всю больницу. Через мгновение к палате бежали санитары и врачи. Санитары навалились на больного, который бился головой о стену, и надели на него смирительную рубашку.
Вот теперь у больного действительно была патология, Теперь уже никто не сомневался, что ему необходима психиатрическая помощь, теперь врачам было, что лечить.
Раба перевели в другую палату. Он лежал привязанный к кровати. К больному больше никого не допускали. Даже следователю, который хотел поговорить с ним, было запрещено входить в палату.
Раб в основном спал. Когда он просыпался, то начинал рвать бинты, которыми был привязан, и кричать.
Это я убийца! Позовите следователя! Это я убил свою мать, отца, жену, а теперь и сына! Вы слышите? Вы не имеете права меня здесь держать, я должен сидеть в тюрьме!
Но на крики больного никто не реагировал. Сёстры делали ему укол, и больной успокаивался, погружаясь в глубокий сон.
В квартире у Нины Фёдоровны все часы были остановлены, зеркала и люстры закрыты чёрными накидками, и сама она вся была в чёрном. Казалось, что в квартире, кроме чёрных, не было больше вообще никаких красок, за исключением головы хозяйки, она единственная была ослепительно белой. На диване были раскиданы альбомы, из которых она вынимала фотографии и раскладывала их на большом круглом столе. На фотографиях были запечатлены её муж, дочь и внук.
Нина Фёдоровна вытащила из альбома фотографию и стала рассматривать её. На ней был внук — Димочка. Ему тогда только что исполнилось семь лет, и он в новой школьной форме, с ранцем за спиной позировал на фоне гимназии. Нина Фёдоровна хотела положить фотографию на стол рядом со своей дочерью, но карточка выпала из её рук и упала к ногам. Женщина хотела поднять фотокарточку, нагнулась за ней, но потеряла равновесие и упала.
Нину Фёдоровну так и обнаружили лежащей на полу с карточкой внука в руках. Врачи зафиксировали смерть, а участковый опечатал квартиру, потому что жить в ней было уже некому.
Вместо месяца Владимир пробыл в больнице целый год. Вернувшись в фирму, он занял своё рабочее место и хотел начать работать, но неожиданно осознал, что не знает с чего начать. Директор не владел информацией. Он не знал, что сейчас делается на его предприятии, не знал, чем заняты его сотрудники, а самое главное, не знал, что надо делать завтра. Сотрудники, которые год назад только успевали получать от него указания, теперь вполне обходились без них. Телефон, который трезвонил без умолку, теперь молчал. Компаньоны, которые раньше работали с ним, теперь переключились на его помощников. Генеральный директор понял, что он лишился реальной власти. Фирма больше не нуждалась в нём, она прекрасно обходилась без генерального директора. 'Нужно всё начинать заново' — подумал директор. — 'Необходимо вызвать главного бухгалтера и получить от него отчёт о работе предприятия за год'.
Директор вызвал к себе секретаршу.
Вызовите ко мне…
Неожиданно зазвенел телефон. Кто бы только мог знать, как рад был директор этому звонку! Это звонили ему, значит, он не забыт, значит, он ещё был кому-то нужен. Владимир с быстротой молнии встал со стула и схватил телефонную трубку.
Рабов слушает! — радостно вырвалось у него.
Поправился, значит? — услышал он голос Серого.
Внутри у директора, как будто что-то оборвалось. Ноги его подкосились и он не сел, а почти упал на стул.
Ты должен передать коттедж, — продолжал Стас.
Какой коттедж?
Тот, в котором ты живёшь. Это мой коттедж.
Это не телефонный разговор. Нам необходимо встретиться, — предложил Раб.
Это, пожалуйста. Заходи в кафе, где мы встречались в последний раз.
Нет, там много ушей.
Хорошо. Приезжай на карьер. Знаешь, где это?
Знаю.
Договорились. Жду тебя завтра в двенадцать.
Раб неподвижно сидел за столом, держа телефонную трубку, из которой доносились короткие гудки. Его глаза медленно стали оглядывать кабинет и остановились на секретарше, которая стояла в дверях с блокнотом в руках.
Что вам здесь надо? — спросил он её.
Вы меня вызвали, — сказала секретарша.
Я вызвал?
Да, вы меня вызвали.
А зачем?
Вы хотели кого-то вызвать.
Вызвать? А кого?
Не знаю. — Секретарша даже смутилась от той ситуации в которой оказалась. — Вы хотели кого-то вызвать, — снова повторила она.
Ах, ну да, вызвать. Вызовете ко мне Стаса и начальника охраны.
Хорошо. — Секретарша, ничего не поняв, вышла из кабинета.
В отличие от старых добрых времён, когда сотрудники бегом бежали к своему директору по первому его свистку, на этот раз они к нему не торопились. Директору дважды пришлось повторять своё распоряжение. Наконец начальник охраны и Стас сидели перед Рабом.
Я завтра иду на стрелку и мне нужна будет охрана, — сказал сотрудникам директор.
Вашей жизни угрожают? — спросил начальник охраны.
А ты, как думаешь?
Извините его. Он не знал истории с вашем сыном, — вмешался Стас.
Хорошей начальник охраны, — недовольно заметил Раб.
Он недавно у нас, — вновь ответил за начальника Стас.
Короче, поедем в полной боевой выкладке, — приказал Раб.
Какое оружие? — спросил начальник охраны.
Калаши. В одиннадцать всем быть готовым.
Есть! — по-военному ответил начальник охраны.
Ну, если всем всё ясно, тогда свободны.
Сотрудники ушли, а директор, ещё долго сидел в своём кабинете и о чём-то думал. Перед тем, как идти домой, он открыл сейф и достал оттуда пистолет. Проверив патроны, он спрятал его во внутренний карман и вышел из кабинета.
На следующий день кортеж из трёх машин отъехал от фирмы. В первой ехали: директор и Стас, а во второй пятеро вооружённых до зубов охранников. Автомобили выехали за город и остановились у пустынного песчаного карьера. Это безлюдное место Раб прекрасно знал. Здесь, ещё до армии, он часто встречался с Серым. Здесь они разрабатывали свои грандиозные планы. Здесь просчитывались такие комбинации, против которых не мог устоять никто. Это опьяняло приятелей, это сближало их, таких разных и на первый взгляд совершенно несовместимых. Они с упоением играли в свои коварные игры и совершенно не задумывались о том, что несут эти игры другим людям. Да это было и неважно. Они всегда были победителями, а победителей, как известно, не судят. И стоило ли вообще думать о каких-то людях? Они были главные и этим всё сказано.
Но сегодня они ехали на карьер не за играми. Сегодня они должны были решить вопрос, может быть самый важный в их жизни. Они должны выяснить, кто главный между ними, Раб или Серый?
В голове Владимира вдруг возникли картинки из его детства. Вот он в третьем классе беседует с Саней. Саня смотрит на него и говорит:
А у нас нет главных.
Владимир улыбается и произносит:
У нас тоже есть главный. Это я.
Что? — переспросил его Стас.
Раб удивлённо посмотрел на него.
Вы сказали, что вы главный, — пояснил он.
А ты, что сомневался?
