Александр Смирнов - Раб и Царь
Понять не могу, какие такие нарушения условий поставки? — возмущался я отцу. — Это просто бред какой-то! Неужели они надеются что-то выиграть по этому иску?
Здесь дело не в иске, — рассуждал отец. — Видишь определение суда об удовлетворение ходатайства? Они арестовали наш расчётный счёт. Вот, что им надо.
Но, зачем?
Я бы тоже хотел это знать. Кто-то положил глаз на нашу фирму. Кто-то очень хочет нас с тобой из неё выкинуть.
Но история с акциями, налоговая проверка и этот иск не связаны между собой. Я вообще не вижу перспектив этих дел. Проверка скоро закончится, Судебный процесс мы выиграем на первом же заседании, и арест будет снят. Для чего всё это надо?
Говоришь, на первом же заседании?
Да, а что?
Значит, заседания этого не будет.
Почему?
Ну, я не знаю, почему. Может быть, судья заболеет, или у истца появятся какие-то проблемы, одним словом, заседание перенесут.
Как всегда, неслышно в кабинет зашла Надежда Петровна и поставила на стол две чашечки кофе.
Вам два письма пришли, — сказала она мне, протягивая конверты.
Я вскрыл конверт и начал читать.
Что там? — спросил отец.
Определение из суда, — ответил я. — Заседание переносится на следующий месяц.
Что я только что и предполагал, — сказал отец.
Ты, что экстрасенс? Может быть, ты знаешь, что во втором конверте?
Думаю, что да, твёрдо ответил отец.
И что же?
А ты попробуй сам догадаться?
Ты хочешь сказать, что из второго письма мы узнаем, для чего всё это надо?
Вот видишь, ты не хуже меня можешь читать запечатанные письма. Давай проверим.
Я вскрыл конверт.
К сожалению, ты не отгадал. Это совсем из другой оперы. Нас просят вернуть деньги в банк или освободить квартиру и дачу.
К сожалению, это из той же самой оперы. Ты теперь понял, зачем арестован наш расчётный счёт?
Нет…
Для того, чтобы нам денег неоткуда было взять, чтобы вернуть кредит, ты понял? Сколько у нас есть время?
Неделя, — растерянно сказал я.
Значит, в течение недели придёт тот, кто нас захочет спасти.
Кто это нас захочет спасти?
А я то почём знаю? Да ладно, не суетись, скоро всё узнаем.
Отец взглянул на часы и замахал руками.
Боже мой! Я же опаздываю! У меня подписание договора через час. Вот, что Саня, я побегу, а ты сходи-ка пообедай. Запомни, на голодный желудок никогда ничего путного в голову не придёт.
Отец ушёл, а я послушно пошёл в кафе обедать. Но и в кафе голова не переставала думать о делах в фирме. Я никак не мог понять кому, а главное, зачем понадобилось затевать весь этот сыр-бор с фирмой.
Я не заметил, как ко мне кто-то подсел.
О чём задумался, философ? — вывел меня из раздумий чей-то знакомый голос.
Я повернулся и не поверил своим глазам.
Раб, это ты!?
Во всяком случае, с утра был им, — шутливо ответил Раб.
И надо же, именно в этом кафе! Помнишь, когда мы с тобой встретились в институте, мы именно здесь наотмечались так, что еле домой дошли!
Ну, на счёт дошли — это громко сказано. — Кто дошёл, а кого и довели.
Да, я тогда сильно перебрал! Но куда же ты пропал? Ушёл из института, ничего никому не сказал… Это что, как-то связано с той историей? Ну, помнишь, с Катей?
Катя сейчас моя жена.
Да, я слышал, но думал, что это сплетни. А помнишь тот пикник, на берегу реки? Ты тогда сказал, что женишься на ней.
Как видишь, я вас не обманул.
Да, сколько лет уже прошло! Я всё не могу забыть той историей с Димкой. Он ведь тебя тогда ножом пырнул.
Брось ты вспоминать об этом, всё давно быльём поросло.
Да, действительно. Ну и куда ты потом пропал? Что делаешь сейчас?
Куда я мог пропасть? Служил в армии. Вернулся, создал фирму, работаю потихонечку. А что у тебя? Где работаешь? А может быть у тебя тоже своя фирма?
Ой, лучше и не спрашивай! Когда работал с отцом, всё было хорошо, а потом отец передал бразды правления в мои руки, тут всё и началось.
Что началось?
Да одни неприятности. Сначала чуть акции все не проиграл, потом налоговая проверка, судебные тяжбы, а теперь это… Одним словом сплошные неприятности.
А, что — это? Ты уж договаривай, раз начал.
Понимаешь, я квартиру с дачей заложил. Надо выкупать, а у меня денег нет. А тут ещё расчётный счёт арестовали. Деньги есть, а взять нельзя.
Послушай, если твоя фирма должна тебе денег, то подай на неё в суд. По решению суда тебе даже с арестованного счёта снимут.
Да ничего мне фирма не должна. Это я всем задолжал. Понимаешь, я эти деньги в карты проиграл.
В карты? — Раб чуть не поперхнулся. — Так ты, игрок!?
Да какой я игрок? Так получилось. А что теперь делать ума не приложу.
Да перезайми — вот и всё.
Не у кого перезанять.
Машину заложи. Машина то у тебя есть?
Машина то есть. Да сумма очень большая.
Ну, что-то у тебя есть?
В том то и дело, что ничего.
Послушай, ты говорил, что фирму тебе отец передал?
Да.
Значит, ты владеешь акциями?
Да, но кому они сейчас нужны?
Если есть товар, значит, есть и покупатель, надо только найти его.
Это только сказать просто. Где ж его найти? Ты же, к примеру, не купишь?
А может и куплю.
Ты? А зачем они тебе?
Я же говорил тебе, что у меня своя фирма. Мы занимаемся всем, что даёт прибыль. Игрой с ценными бумагами тоже не гнушаемся.
Нет, это не выход. Посуди сам, выкупить квартиру и дачу, но потерять фирму. Поменять шило на мыло получается.
Зачем же тебе всё продавать? Продай часть. А можешь вообще ничего не продавать. Возьми и заложи их.
Слушай, а ведь это выход! Я должен с отцом переговорить.
Вот, что Саня, я сейчас тороплюсь. Давай мне свой телефон. Поговори с отцом и свяжись со мной. Мы что-нибудь придумаем.
Раб записал телефон и ушёл, а я, забыв, что пришёл в кафе обедать, побежал в фирму, чтобы рассказать всё отцу.
Когда я вошёл в приёмную, то увидел отца и Надежду Петровну, которые сидели за журнальным столиком и пили кофе.
Откуда это ты? — спросил отец, увидев мою сияющую физиономию.
Оттуда, куда ты меня и послал. Из кафе.
И кто же тебя так начистил? Ты сияешь, как самовар.
Я нашёл выход!
Надежда Петровна встала, чтобы уйти.
Обожди, Надежда, посиди, похоже, у нас новый сюрприз.
Я сел рядом и стал взахлёб рассказывать о встрече в кафе.
Представляешь, мы закладываем акции, выкупаем квартиру и дачу, а потом возвращаем акции!
Так ты это сам придумал, или тебе посоветовали?
Посоветовали, а что, плохой совет?
Ну, вот. Теперь всё срослось.
Что срослось?
То, что я тебе и говорил.
А что ты мне говорил?
Говорил, что спаситель должен появиться. Вот он и появился.
Так ты считаешь, что это Раб всё устроил?
Я ничего не считаю, только теперь всё срастается.
Да причём тут Раб? Мы с ним, чёрт знает сколько лет, не виделись. Он просто хотел помочь мне.
Нет, — коротко отрезал отец.
Но почему? Нас же из квартиры скоро вышвырнут!
Нет!
Но я не понимаю почему?
Потому, что он раб.
Он у вас, Саня, и фирму и квартиру, и дачу отберёт, — пояснила Надежда Петровна.
Но, вы же его даже не знаете!
Если он раб, значит, обязательно отберёт. А на квартиру и дачу вы ещё заработаете.
Но нам сейчас негде жить!
Ничего, поживёте пока у меня на даче. Шесть соток вам хватит? А к зиме всё уже наладится.
Папа, ты даже не хочешь поговорить с ним?
С рабами нельзя разговаривать, потому что они не люди — они рабы.
Глава 9
Ну, что, что мне с этими бумагами делать? — спрашивал Раб Стаса. — Представляешь, он отказался!
Но, почему? У них же выхода другого не было.
А, чёрт его знает почему. Я этих людей не могу понять. О какой логике может идти речь, если они предпочитают бегать голыми вдоль реки и потом вспоминать об этом всю свою жизнь.
Знаю я одного человечка. Надо ему предложить, может он эту макулатуру купит?
А что за человечек?
Из блатных. Отморозок конченый. Недавно из тюрьмы вышел.
Да мне-то какая разница, откуда он вышел: из тюрьмы или из государственной думы? Втюхивай кому угодно, лишь бы купили.
Катя сегодня решила не ходить на работу. Она накормила сына и собиралась с ним поехать куда-нибудь за город. Она уже хотела выйти из дома, как раздался звонок, и служанка доложила:
К вам Екатерина Андреева.
Кто, кто? — не поняла Катя.
Она так представилась, — оправдывалась служанка.
Пусть будет Андреева. Проси, сейчас разберёмся.
В комнату вошла молодая женщина, по виду которой не трудно догадаться, чем она занимается. Её юбка еле прикрывали трусики, выставляя напоказ толстые некрасивые ноги. Лица совсем не было видно, его закрывал толстый слой косметики. Дешёвые духи, которыми дама себя обработала, воняли так противно и резко, что рядом с ней было невозможно находиться. Женщина без всякого стеснения обходила всю комнату и с интересом рассматривала её.
