Александр Смирнов - Раб и Царь
Сто пятьдесят пять! — прервал я аукциониста.
Голова Ильи Петровича безнадёжно склонилась, он что-то буркнул себе под нос и смачно плюнул на пол.
Не сдавайся, Петрович! — неожиданно к нему подбежал рабочий и сунул ему что-то в руку.
Сто пятьдесят пять — раз, — молоток звучал, как приговор.
Сто пятьдесят пять — два, — руки Петровича тряслись, как в лихорадке, пересчитывая деньги, которые он только что получил.
Сто пятьдесят пять…
Сто пятьдесят шесть! — испустил бригадир истошный вопль.
Теперь уже у меня опустилась голова, теперь уже я бормотал что-то себе под нос. Молоток аукциониста трижды описал в воздухе дугу и слово, которого так все ждали, и ради которого собрались, потрясло зал.
Продано!
Я не помнил, что происходило дальше. Я не слышал тех оваций, которые устроили победителю, не чувствовал на себе пренебрежительных взглядов людей, которые всего час назад гнули передо мной спину, услужливо улыбались и клялись в преданности, не видел, как обезумевшие от счастья рабочие, подняли своего кумира и на руках вынесли из зала. Я обнял голову руками и повторял только одну фразу: 'Что я наделал!?'
Сколько я так просидел — не знаю. Пришёл я в себя оттого, что запах ароматного кофе, ударил в нос. Я поднял голову и увидел Надежду Петровну. Она, как всегда, подошла незаметно и поставила чашку.
Это конец, — сказал я ей. — Следующий шаг это перевыборы директора. Контрольный пакет теперь находится в руках Серова.
Вы живы, Александр Сергеевич, значит это не конец. Впервые Надежда Петровна обратилась ко мне на 'Вы'.
Так всегда говорил мне отец. Он создал эту организацию, правил ей пятнадцать лет, а я и месяца не продержался. Проиграл. И кому? Какому-то работяге, пьянице!
У вашего батюшки тоже были в жизни острые ситуации, но он всегда выходил из них.
Когда отец вернётся из отпуска, здесь будет другой директор — Серов.
Не будет.
Я удивлённо посмотрел на Надежду Петровну.
По двум причинам, — продолжала она. — Во-первых, ваш батюшка приезжает завтра вечером…
Как завтра?
Он звонил, пока вы были на аукционе. А во-вторых, у Серова нет контрольного пакета.
Как нет!? Я считал, контрольный пакет теперь у него.
У него только то, что он купил сегодня, а завтра и этого не будет.
Не понял? Зачем же он скупает акции?
Я всё узнала, Александр Сергеевич, — Надежда Петровна перешла на шёпот. — Он на эти акции в карты играет. Здесь неподалёку кафе есть, так у них там настоящее казино.
И когда игра?
Завтра, в шесть часов.
А отец когда приезжает?
Тоже в шесть.
Я залпом выпил кофе, обнял Надежду Петровну, и выбежал из актового зала.
Трудно передать то волнение, которое я испытывал, сидя в кредитном отделе банка. Мои пальцы всё время выстукивали по столу какую-то дробь. Я понимал, что мешаю этим сотруднику банка, но ничего не мог с собой поделать.
Да не волнуйтесь так, молодой человек, получите вы свой кредит.
Мне срочно надо.
Срочно и получите. Вот только документы оформлю, и сразу получите.
Мне казалось, что эти документы оформлялись вечно. Однако видимо и у вечности есть конец. Девушка, оформляющая документы, сложила их в ровную стопку и отдала мне.
Прочтите, пожалуйста, и подпишите, — сказала она.
Где подписать?
Вы бы прочитали вначале. Чтобы потом вопросов неприятных не было.
Я стал изучать договор, однако вскоре отложил его в сторону и удивлённо посмотрел на девушку.
Как, так мало?
Вот видите, у вас вопросы возникли.
Но квартира стоит в три раза дороже!
Вам же деньги срочно нужны?
Но мне не хватит!
Девушка разочарованно пожала плечами.
Ну, не знаю, посмотрите, может быть, у вас ещё что-нибудь есть?
Я раскрыл портфель и положил перед ней бумаги.
Что это?
Это дача.
Но вы понимаете, что она тоже будет оценена…
Догадываюсь, — прервал я её.
Будем оформлять?
Будем.
В казино, а именно так теперь прозвали кафе, в котором играл Петрович, было переполнено. Я зашёл в него в тот момент, когда Серов проиграл все акции, которые только вчера приобрёл на аукционе.
Ну, ничего, в следующий раз отыграешь, успокаивал бригадира его противник, снимая очки и укладывая их в футляр.
Почему в следующий раз? Я их сегодня отыграю, — сказал я победителю.
Все повернули голову в мою сторону.
Директор! Директор пришёл! — пролетел по кафе шёпот.
Это, пожалуйста, молодой человек, — вежливо ответил мне Стас, — только сегодня у меня нет времени. Приходите в следующий раз.
А я сегодня хочу! — настаивал я.
Так не годиться! Ты должен сыграть с директором, — недовольно загудела толпа. Десятки пьяных и злых глаз уставились на Стаса.
А я желаю сегодня, — мои глаза налились кровью.
Стас не выдержал психологического напора и сдался. Он снова вытащил из футляра свои очки.
Я буду играть только на акции, — предупредил он.
Нет на деньги, — не соглашался я.
Пьяная толпа метала в сторону Стаса разъярённые взгляды.
В таком случае, это будет очень дорого стоить.
Не дороже денег, — ответил я.
Я выставил на кон всё, что получил в банке.
Ничего себе! — ахнули зрители.
Игра началась, замелькали карты, зрители замерли.
Девятнадцать! — крикнул я и бросил карты на стол.
Двадцать, — улыбаясь, ответил Стас.
Он сгрёб в кучу деньги с акциями и стал убирать их в спортивную сумку.
Может быть, ещё желаете? — спросил Стас с издёвкой.
Желаю! А вот теперь на акции!
Воля ваша, — Стас вытащил из сумки акции и положил на стол. Я положил рядом свои.
Снова замелькали карты. Вдруг гробовую тишину нарушил ропот болельщиков.
Хозяин, хозяин, — шептали они друг другу.
Я оторвал взгляд от карт и посмотрел в сторону двери. На пороге кафе стоял отец. Он медленно осмотрел всё кафе и подошёл к игрокам. Стас снял очки и тоже стал наблюдать за отцом.
Тот подошёл к Стасу и стал в упор смотреть на него.
Играем? — спросил он его?
Играем, а что? — Стас положил очки на стол.
Да нет, ничего. — Отец взял очки и стал их рассматривать. Ничего особенного в очках не было. Обыкновенные очки с розоватым отливом.
Что вам, собственно говоря, надо? — снова спросил Стас.
Да нет, ничего, играйте. — Отец взял очки, размахнулся и изо всех сил ударил их об пол. Очки разлетелись вдребезги.
Ты что старый козёл делаешь? — Стас замахнулся на отца.
Продолжай играть, — зарычали болельщики.
Как же я играть буду, если он мне очки разбил?
Врёшь ты всё! Видели, как ты деньги без очков пересчитывал. Он их для понта носит, — выкрикнул чей-то голос. Играй, или сейчас всё отберём.
Стасу и на этот раз пришлось уступить. Он взял карты в руки и начал играть. Я взял две карты и прижал их к груди.
Себе! — еле слышно сказал я.
Стас стал тянуть себе. Его лоб покрылся крупными каплями пота. Он вытянул три карты, облегчённо вздохнул и бросил их на стол.
Двадцать!
Я бросил свои карты.
Двадцать одно!
В глазах у меня всё закружилось, я обмяк и потерял сознание.
Очнулся я уже дома. Мать натирала мне вески нашатырным спиртом, а отец сидел рядом и курил. Я оглядел комнату и сразу всё вспомнил.
Ну и наделал я делов!
Да, дела интересные… Ещё бы знать, кто это всё затеял?
Как кто? Я, конечно. Это же моя инициатива устраивать эти аукционы?
Положим, идея по уменьшению числа акционеров была не твоя, а моя.
Но аукционы-то организовал я?
Интересно, а как бы ты мог сделать по-другому?
Значит, ты бы тоже так поступил?
Думаю, что да.
Интересно, а как бы ты поступил на моём месте, когда оказался в такой ситуации?
Надо было просто разбить очки, — отец заулыбался и посмотрел на мать.
Папа, кстати, а для чего ты ему очки расквасил?
Не знаю, спроси у мамы, Это её идея.
Я удивлённо посмотрел на мать.
Я и сама не знаю. Я так почувствовала. Наверное, нельзя смотреть на мир через очки.
Тем более, если они розовые, — добавил отец.
Нет, я серьёзно.
И мы серьёзно. Понимаешь, в жизни не всё подчиняется законам логики, иногда необходимо доверять чувствам. Мне интересно, кто стоит за всем этим. Не Серов же, в самом деле, пытался оттянуть у нас фирму? Саня, ты этого Стаса когда-нибудь раньше видел?
Я, молча, помотал головой.
Ну, ничего, он ещё объявится. Раз кто-то положил глаз на нашу фирму, то обязательно попробует зайти с другой стороны.
У нас ещё одна большая проблема есть, — виновато сказал я. — Чтобы отыграть акции, я квартиру и дачу заложил в банке. А деньги все у Стаса остались.
