Екатерина Лесина - Проклятая картина Крамского
– В своем.
– Тогда иди, пока цел…
– Это ты, Генка, иди, пока цел… и вы тоже… Ты сказал им, кто мой отец? Не сказал… так вот, мой отец – судья… Как вы думаете, сколько он вам вкатит, если со мной что-либо случится? А со мной случится, потому что я отступать не собираюсь… и, Генка, это свинство – срываться на девчонке. Если у тебя есть претензии, то давай решим дело по-мужски…
– Теперь это все кажется… бредом, что ли? Возвышенным таким… Герой-спаситель явился в трудную минуту… – Вера шла по узкой кромке бордюра, пытаясь удержать равновесие, и делу этому отдавалась с полной сосредоточенностью. – И вызвал злодея на поединок… те, которые с Генкой пришли, решили не связываться… У Женьки и вправду отец из судейских… Неплохой мужик…
Она вздохнула.
– Женька Генку тогда побил… Тот до последнего поверить не мог, что тот способен на такое… Женьку ведь все слабаком считали, а он с детства борьбой увлекался, правда, говорил потом, что спорт – это одно, а драка – другое… Но тогда, для Генки, исключение сделал… в общем, вывалял его знатно. И сказал, что если Генка снова ко мне сунется, то закопает его… вот так.
Вот так.
Женька, который с детства занимался борьбой, – это что-то новое… Он ведь и вправду был тихим, неконфликтным. Драк избегал отчаянно, как делают люди, которые не способны драться.
Его не трогали.
Почему?
– Потом он проводил меня… сказал, что я ему всегда нравилась, только подойти он не решался. А Генка говорить начал, что меня проучит, вот Женька и решил на всякий случай подстраховать… Дома сам с бабкой объяснялся… Она как услышала, что отец из судейских, то и прониклась. Свой, значит… Он часто у нас бывать стал. В кино звал… в кафе водил. А как исполнилось восемнадцать, то и предложение сделал. У меня и мысли не возникло отказаться. Он же такой…
Вера вздохнула.
– Рыцарь… защитник… романтический образ… и бабка к тому же говорила, что лучше я не найду. Только учебу просила не бросать… Она умерла спустя месяц после нашей свадьбы. Мы с Женькой переехали к нам. У его родителей была четырехкомнатная квартира, нас никто не гнал… и меня там приняли как родную. У него очень хорошие родители… Только Женька говорил, что мы должны своей жизнью жить… я верила. Я каждому его слову верила… переехали. Поступили… Правда, я на первом курсе бросила учебу. Женька ревновал. Он каждый день расспрашивал меня об однокурсниках… потом о преподавателях. Приходить стал в институт… караулить… и не дай бог видел, что я кому-то улыбаюсь. Однажды я задержалась… реферат писала, в библиотеке… а Женька не поверил. Тогда он впервые меня ударил… потом извинялся… говорил, что случайно вышло. Розы принес. Умолял оставить учебу… Зачем учиться, если меня и так на работу брали. Его отец помог. Канцелярия. Одни женщины кругом… Хорошее место, и платят достойно. Да и то, с деньгами у нас никогда проблем не было. Женькины родители помогали. И я решила, что и действительно, зачем мне институт? Семья дороже… а женщины всегда ради семьи чем-то жертвовали. И я не исключение…
Она дошла до края дороги и остановилась.
– Мне казалось, что как только я брошу институт, то все проблемы решатся.
– А они не решились?
– Нет, конечно.
Странно было ожидать иного. Проблема ведь не в институте.
– Некоторое время все было хорошо. Почти идеальная семья… Я работала, Женька учился. Дети… он не хотел. Теперь как понимаю, не собирался делить меня ни с кем… но затишье закончилось. Выяснилось, что у коллег есть взрослые дети, да и в канцелярию заглядывают всякие люди, которым там, по Женькиному мнению, делать совершенно нечего. Я с ними флиртовала… так он сказал… потом мы как-то подрались… и снова… и я попала в больницу. Было очень стыдно признаваться, что муж побил, такое ведь только в социально неблагополучных семьях случается. А я социально благополучная… Наврала, будто упала с лестницы. Он бегал, носил цветы, домашнюю еду в лоточках… Все восхищались тем, какой у меня заботливый муж. Но работу пришлось оставить…
Вера не то всхлипнула, не то засмеялась. Если так, то смех ее был горьким.
– Он требовал отчитываться. Вести дневник времени… где была, что делала. Записывать подробно, с кем разговаривала… поминутно… и иногда приходил проверять. Я уже понимала, что это ненормально, но надеялась, что он убедится в моей верности и успокоится. И мы наконец заживем счастливо… Дура, правда? Он хотел с каждым разом все большего… Он ведь карьеру делал, ради меня. А я была всего-навсего домохозяйкой без образования. Моя задача – обеспечивать ему комфорт… Он возвращался и проверял мой дневник. Потом шел по дому, смотрел, как выполнила я его поручения… Каждый день утром оставлял список. Находил недостатки. Рассказывал мне, что и как неправильно делала… Мне следовало слушать и записывать. Он ведь хотел как лучше… Если был в хорошем настроении, то на этом все заканчивалось. Если в плохом…
– Как ты выбралась?
– Не иначе как чудом… Свекр как-то в гости заглянул. Мы ведь к ним не ходили, то есть Женька навещал родителей, а мне там было делать нечего. Свекр был умным человеком… и когда я в очередной раз попала в больницу, а в тот год я как-то особенно часто там оказывалась, то и понял, что… Никто не может быть настолько неуклюжим. Пришел он после очередной ссоры… То есть, я давно уже не отвечала на претензии Женькины, но ему требовалось спустить пар. Я даже синяки не замазывала. Все равно из дому почти не выхожу, кто меня увидит? Свекр увидел. И потребовал ответа. А я… я к тому времени настолько привыкла подчиняться приказам, что и мысли не возникло солгать. Рассказала, как все было… а он велел собирать вещи. Вещей, как оказалось, у меня немного… до смешного дошло. У меня не было даже сапог и куртки зимней, потому что зачем мне? Он забрал меня. Отвез на квартиру к знакомой… Там я жила две недели. Как жила… отходила. Мне было сложно, это как… не знаю, не описать, вся твоя жизнь, а мы больше пяти лет вместе прожили, ломается. Никто утром не говорит, что делать… никто вечером не проверяет. И даже дневник вести нет нужды, но я по привычке вела… Потом появился свекр и продиктовал заявление на развод.
Вера замолчала.
– На суде Женька кричал, что я никому не нужна буду, кроме меня… Что он меня любит, все исправит и я должна дать ему еще один шанс… и если бы тот судья не был знакомым Женькиного отца, он бы шанс предоставил. А до второго слушанья я бы не дожила. Тогда у меня спросили, настаиваю ли я на разводе… и я ответила, что да. Откуда только силы взялись? Я именно там осознала, что он меня почти уничтожил. Как личность. Как человека. Стер, понимаешь?
– Вас развели.
– Развели, конечно… Как-то к делу оказались подшиты выписки из моей медкарты, нашлись свидетели, которые видели, как Женька меня унижал… его отец был не просто зол – в ярости… Мама вот приходила ко мне, умоляла образумиться. Говорила, что Женя немного погорячился, но не надо семью рушить. А надо родить ребенка, и тогда все наладится… Я не захотела… Я счастлива была, что детей у нас нет, потому что не знала, что и с собой-то делать… опять же помогли. Свекр нашел работу… Не у нас, сказал, что мне стоит на время уехать. Он же заставил Женьку уйти из моей квартиры. Уж не знаю, чего это ему стоило, но…
Женькин отец, судя по всему, был порядочным человеком, это радовало. А вот Женька…
– Я вернулась через три года. Боялась, говоря по правде, хотя за три года научилась более-менее жить сама. Это не так и сложно… В общем, мы с Женькой встретились в доме его родителей. Я сама пришла… Нет ничего хуже, чем бегать от собственных страхов. Надеялась, он успокоился, образумился. Мы поговорим, как взрослые люди, разойдемся, чтобы жить каждый своей жизнью.
– Получилось?
– Его отец был болен. А он… он очень много для меня сделал. И мне хотелось лично сказать спасибо… Женька вел себя прилично. Был вежлив. О себе почти не рассказывал. Что-то там у него с карьерой не заладилось, а он не любил рассказывать о неудачах. Только обмолвился, что пришлось место работы сменить… про меня спрашивал… а что я? Была секретарем… потом училась на курсах, потому что без образования вообще никак… В общем, никаких особых высот и вершин. Они мне и не нужны были… разошлись. Женька не звонил недели две, я и успокоилась. А потом вдруг объявился, предложил встретиться… по старой памяти. Да и ради отца, он же болен… На память мне было наплевать, я бы от нее избавилась. А вот отец его – дело иное. Вдруг ему нужна моя помощь? Нет, не деньгами, но… я неплохо делала уколы, да и сиделкой подрабатывать приходилось. Но Женька заговорил не об отце, а о нас, о том, как нам было хорошо, что он работал над собой, исправился… и если мы попробуем снова. Я отказалась. Ушла… он снова позвонил. Потом явился… заночевал под дверью… Ключей у него не было, но… он приходил ко мне на работу. Иногда с цветами, чаще – с претензиями, что я стала стервой, которая его ни во что не ставит… и может, был прав… Я стала стервой, иначе и не скажешь. Вот так мы последние десять лет и воюем…
