Пол Клеменс - Снятие с креста
– Не ко мне, инспектор, – Анджей решительно качнул головой. – Когда я в первый раз посетил собственную галерею, то застал Франсуа Винье за неблаговидным занятием. Он украдкой ковырялся в полотнах и не мог найти этого самого Шандемо.
– Сомневаюсь, что он в этом вам признался, – инспектор прищурился, собираясь подловить арестанта.
– В этом не надо было признаваться. Человек роется в старых полотнах, не видя, что я стою в проходе, и бормочет: «Где же этот чертов Шандемо? Он точно был…» Потом он ловко увел беседу, покинул галерею, и больше я его в живом виде не видел. Покопавшись в запаснике, я тоже не нашел ничего похожего на Шандемо. Второй раз имя этого живописца я услышал от покойного Кассара…
– Неувязка, месье, – опять поймал Шовиньи. – Уходя из галереи, вы уносили стопку картин.
– Не стопку, а всего пять, – не растерялся Анджей. – Оноре Фрагонар. Его манера исполнения отдаленно напоминает Шандемо, но, увы, это не Шандемо. Картины до сих пор лежат в шкафу. Надеюсь.
Ловить больше было не на чем. Инспектор вытряс из пачки последнюю сигарету, перехватил требовательный взгляд арестанта, вздохнул, отдал ее Анджею. Извлек из пиджака новую пачку, зашелестел оберткой. Закурили.
– Вы согласны пройти тест на детекторе лжи?
– Как угодно, – пожал плечами Анджей. – Но прошу учесть, что у меня повышенная потливость, необузданные нейроны и возбудимость по любому поводу.
Инспектор не сдержал улыбку.
– Хорошо, месье, будем условно считать, что вы сказали правду. Преступник ищет одну из картин Шандемо, и вы не знаете, куда они подевались. И были ли вообще.
– Франсуа Винье был уверен, что были. Надо хорошенько осмотреть галерею, полазить по всем углам. Картины вынуты из рам…
– Хорошо, хорошо, – поморщился Шовиньи. – У вас имеется бледная версия происходящего?
– Почему же бледная? – удивился Анджей. – Яркая, живая версия. Убийце не нужен Шандемо, ему нужно знать, ЧТО запечатлено на картинах. Сойдет и цветной фотоснимок. Мишель Одрэ знала убийцу, пыталась вставлять ему палки в колеса, не догадываясь, что он убийца. Франсуа Винье он просто запугал – тот должен был найти картины и сфотографировать. Искусствовед дал оплошку, что произошло между ними, неизвестно, но финал плачевен. Антуан Кассар слишком откровенничал насчет Мишель и Шандемо. Прикончить ЕГО оказалось для убийцы сподручнее, чем прикончить МЕНЯ.
– Почему?
– С моей смертью галерею опять могут заблокировать, при живом же Раковском есть шанс попасть туда в неурочное время.
– Но как же инцидент на дороге?
– Бросьте, – отмахнулся Анджей. – Тут задумка не прикончить, а отправить меня на больничную койку. Убийце безразлично, куда меня отправить: на койку, в камеру… Вы в курсе, инспектор, что играете ему на руку, держа меня здесь?
– Вы думаете, в данный момент он пытается проникнуть в Гвадалон? – инспектор приподнял густые брови. – Но если там нет Шандемо, как вы уверяете…
– Плохо искали, – буркнул Анджей. – Вам, конечно, не пришло в голову отдать приказ замуровать подземный ход?
– Мне? – изумился Шовиньи. – Это прерогатива полиции? Или все же хозяев обоих поместий?
– Извините, не подумал, – ядовито вымолвил Анджей. – Так и быть, отсижу семь пожизненных сроков, а потом мы обсудим эту тему с Луи Фортиньяком. Но мы отвлеклись. Убийца начал послеживать за мной. Он был в курсе, что Кассар рассказал мне об архивариусе Симоне Ле Пьене, который слишком много знал. Увидев, что я отправляюсь куда-то за город на арендованной машине, он допустил, что я могу двинуть в Шартарен, и пристроился следом. Я пролетел нужный поворот, но не стал нарушать правила движения. Он повернул в Шартарен, у него было несколько минут в запасе, пока я развернусь в положенном месте. Дальше объяснять, инспектор? Он бросает автомобиль на соседней улочке, идет к архивариусу, убивает его заодно с племяшкой, удаляется, занимает выгодную позицию, а когда я вхожу в дом, вызывает полицию. Уходит в боковой переулок, не исключая, что я попытаюсь бежать, делает снимок, как я падаю на яблоню… Смалодушничал, инспектор, простите. А последние два убийства я уже обосновал: Николь Пуатье проявляет самодеятельность, убивая старушку Антуанетту. Она слышала финальную часть нашего разговора, в которой старушка недвусмысленно намекала, что знает о неказистой роли Николь. Убийце самоуправство помощницы не понравилось. Он решил, что наличие посвященных и таких самостоятельных становится опасным… Инспектор, вы так заразительно зеваете, что я с вами тоже выверну челюсть. Может, отпустите меня спать, если уж не хотите отпустить домой?Глава девятая
За ним пришли на следующий день: двое хмурых, молчаливых. «Точно на эшафот», – подумал Анджей.
– Вещи захватите, – бросил чернявый полицейский астенического сложения.
– Дарю, чего уж там, – Анджей покосился на скрученную куртку, которую использовал в качестве подушки – ее осталось только выбросить.
Деловитый служащий выложил часы, документы, телефон, пачку дензнаков, заставил расписаться и поставил в известность:
– На ваш телефон поступили несколько звонков. Я отвечал, что это тюрьма.
– Спасибо, – буркнул Анджей. – Вы оказали неоценимую услугу, – экран телефона не светился – видимо, «каптер» выдавил из него последние крохи энергии.
– О, святая Магдалина, с вами все в порядке? – встретил его в коридоре адвокат Фредерик Лежа. Он был элегантен, отглажен, через руку перекинут светло-бежевый плащ. Лицо выражало бескрайнюю озабоченность.
– Я вел себя как настоящий маки и ни в чем им не признался, – похвалился Анджей.
– Чертовы ажаны, – проворчал юрист. – Им лишь бы засадить кого-нибудь. А потом начинают думать. Одной головой на всех… Мне сообщили, когда я был в Руане по делам фирмы, сразу примчался. Экие чудовищные обвинения… Вот так всегда, засадить человека в тюрьму значительно проще, чем его оттуда вызволить, невзирая на абсурд всего происходящего. И они это называют интересами государства… – Адвокат раскраснелся от справедливого негодования.
– Не принимайте к сердцу, месье Лежа, – отмахнулся Анджей. – Любое государство защищает свои интересы от собственных граждан.
– Пойдемте, – потянул его за рукав адвокат. – Я выведу вас из этого ада. Надо же додуматься до такого – убить семь человек! Да на вас посмотришь, месье, уже ясно, что вы и мухи не обидите. Доказательств – ноль, улики – смешные, все, что у них есть, – череда нелепых совпадений. Я пригрозил им немедленными карами, и они распорядились вас выпустить без предъявления каких-либо условий. Законники, хоть бы извинились…
– Спасибо, господин Лежа, – вежливо поблагодарил Анджей. – Не волнуйтесь за меня. Человек обязан познать все. Кстати, французская тюрьма мне, в принципе, понравилась. Чисто, уютно. Вот когда я сидел в польской тюрьме, мне понравилось гораздо меньше…
– Вы сидели в польской тюрьме? – Адвокат протянул руку к входной двери, чтобы выпустить арестанта на волю, и застыл. Пришлось Анджею самому. На улице светило яркое солнце, трава пробивалась через толщи промерзшей земли, пестрели на кустиках первые почки. Они отправились в обход здания, к заставленной машинами парковке.
– Сидел, – признался Анджей. – Но это было недолго. Меня отпустили за недостатком улик. Вы отвезете меня в замок, месье Лежа?
– Да знаете, – адвокат засомневался, – я видел, как к управлению подъезжает Селин Шаветт, и сообщил ей, что вас освобождают. По-моему, она собиралась отвезти вас в замок. А вот и она. А мне нужно срочно на коллегию…
Адвоката отнесло как волной. Анджею показалось, что его испуг был несколько наигранным. Он пожал плечами и направился к джипу, у которого стояла Селин Шаветт в кокетливой бархатной курточке и полосатом берете с трогательным помпоном. Она смотрела на художника очень внимательно. Он дружелюбно улыбался.
– Рад вас видеть, Селин. Мы так давно не виделись.
– Здравствуйте, месье. Признаться, я взяла небольшой отпуск – подправить личные дела. Когда мне сообщили, что в Гвадалоне и Бруа происходят страшные события, что вас арестовали… – На симпатичную мордашку улеглась тень. – Надеюсь, недоразумение разрешилось, вас ни в чем не обвиняют?
– А в чем меня можно обвинить? – Он открыто смотрел ей в глаза.
– Ни в чем, месье, – она смутилась. – Конечно, ни в чем. Должна вам сказать, что за время вашего отсутствия никто посторонний не пытался проникнуть в галерею. Сигнализация в порядке. Садитесь, месье, я отвезу вас в поместье. – Она оторвала от него взгляд и отыскала глазами убегающего Фредерика Лежа. Тот сел в машину и отчаянно сигналил какому-то пикапу, перегородившему выезд с парковки. – Странно, месье. Я наблюдала, как вы разговаривали с месье Лежа. Он сильно испугался.
Анджей отворил дверцу.
– Я просто подыграл его чувству патриотизма, сказав, что французская тюрьма комфортнее польской.
