Арнальд Индридасон - Трясина
— Что вы от меня хотите? — спросила Катрина, по очереди взглянув в глаза обоим. — Не понимаю, при чем тут я. Человека этого убили, я не имею к этому никакого отношения.
— Хольберг — преступник, — сказал Эрленд. — Он изнасиловал одну женщину в Кевлавике, она родила от него дочку. Расследование показало, что за ним и раньше водилось подобное. Следы вели к некоей женщине из Хусавика, примерно того же возраста, что и вторая жертва. Кто знает, возможно, он и позднее продолжал в том же духе, но у нас нет об этом ничего. Нам нужно отыскать его первую жертву, из Хусавика. Хольберга убили в собственной квартире, и у нас есть основания полагать, что его смерть связана с его криминальным прошлым.
Коллеги не преминули отметить, что эта речь как будто не произвела на Катрину ни малейшего впечатления. Ее не шокировала ни новость о том, что Хольберг был насильником, ни что от него родилась девочка. Не задала ни одного вопроса ни про вторую жертву, ни про ее дочь.
— Вы как-то спокойно это все воспринимаете, — сказал Эрленд.
— Да, — сказала Катрина, — а почему я должна как-то иначе реагировать?
Эрленд задумался.
— Вы можете что-нибудь нам рассказать о Хольберге? — спросил он наконец.
— Я его сразу узнала по фотографиям в газете, — выдохнула Катрина.
Даже тень попытки сопротивления ушла из голоса, не говорит, а шепчет.
— Хотя он сильно изменился.
— Это фотография из дела, — объяснила Элинборг. — Нам ее передали из министерства транспорта, он недавно обновлял права. Работал водителем грузовика, колесил по всей стране.
— Мне он тогда назвался адвокатом из Рейкьявика.
— А работал в те годы, скорее всего, на портовую службу, — сказал Эрленд.
— Мне едва исполнилось двадцать лет, у нас с Альбертом уже было двое детей, когда это случилось. Мы рано стали жить вместе. Альберт был в море тогда — он лишь изредка выходил в море, а так держал небольшой магазинчик и заодно подрабатывал агентом для страховой компании.
— Он знает о случившемся? — спросил Эрленд.
Катрина замолчала в нерешительности.
— Нет, я никогда ему не говорила. Буду вам признательна, если и сейчас вы ему ничего не скажете.
Помолчали.
— Вы кому-нибудь рассказывали? — спросил Эрленд.
— Нет, никому.
Она снова замолчала. Эрленд и Элинборг выжидали.
— Я виню за это себя. О боже мой, — вздохнула она, — я знаю, что это неправильно, что я ни при чем. Это было сорок лет назад, и я до сих пор виню себя, хотя знаю, что я ни при чем. Сорок лет.
Коллеги молчали.
— Не знаю, что вы хотите выяснить, какие подробности вас интересуют. Я уже сказала, Альберт был в море, я веселилась с друзьями, и мы познакомились с этими двумя на танцах.
— Этими двумя? — перебил ее Эрленд.
— С Хольбергом и еще одним человеком, они были вместе. Я так и не узнала, как его зовут. У него был с собой фотоаппарат, он его всем показывал, мы немного поговорили с ним о фотографии. Они пошли с нами к моей подруге, там мы еще выпили. Нас было четверо, четверо девушек, две замужем. Посидели немного, я засобиралась домой, он предложил меня проводить.
— Хольберг? — спросила Элинборг.
— Да, Хольберг. Я сказала «нет», попрощалась и пошла домой, одна. Там было недалеко идти. Но едва я открыла дверь — мы жили в отдельном доме, на новой улице, тогда как раз шло строительство в Хусавике, — как вдруг вот он, стоит у меня за спиной. Что-то сказал, я не разобрала, потом толкнул меня внутрь и закрыл дверь. Я была в шоке, не знала, удивляться или пугаться. Я была немного пьяна. Разумеется, я понятия не имела, кто он такой, ни разу его до того не видела.
— Так почему вы себя вините? — спросила Элинборг.
— Я заигрывала с ним на танцах, наверное, — сказала Катрина, помолчав. — Ну, пригласила его потанцевать со мной. Не знаю, зачем я это сделала. Я выпила, а вообще-то я не пью, это не мое. Я просто веселилась с друзьями, решила немного оторваться. Безответственная дура! Пьянь!
— Вам не в чем себя винить… — начала было Элинборг.
— Вы это бросьте! Ваши слова ничего не могут изменить, — сказала Катрина тихо и посмотрела в глаза Элинборг, — нечего мне объяснять, чего стоит, а чего не стоит. Нет смысла.
— В общем, он вертелся вокруг нас на танцах, — продолжила она, вздохнув. — Произвел вполне приятное впечатление, умел шутить, вообще такой весельчак. Играл с нами в игры, заводил нас. Я потом вспомнила, что он спросил, дома ли сегодня Альберт, а я ответила, что сегодня дома одна. Но он так это спросил, что мне и в голову не пришло ничего подозрительного.
— В общем, та же история, что с женщиной в Кевлавике, — сказал Эрленд. — Она, судя по всему, согласилась, чтобы он ее проводил. Он попросил позвонить, вызвать такси, и она пустила его домой, и тогда он напал на нее на кухне.
— Ни с того ни с сего он обратился в совершенно другого человека. Чудовище, отвратительная мразь. Какие только слова он не говорил! Сорвал с меня пальто, затолкнул в прихожую, стал оскорблять — боже, я слов-то таких не слышала! Возбудился, раскочегарился весь, я пыталась его вразумить, но ничего не вышло, я стала кричать и звать на помощь, и тогда он набросился на меня и заткнул мне рот. А потом потащил в спальню…
Она собрала всю волю в кулак и рассказала им, в подробностях, скрупулезно, что и как с ней сделал Хольберг. Ничего не забыла о той ночи — помнила все детали, даже мельчайшие. В тоне — ни намека на сентиментальность, она словно зачитывала отчет патологоанатома, сухой и бесстрастный. Никогда не говорила прежде об этом происшествии, и Эрленд заметил, что она словно держит дистанцию — говорит так, будто бы все это произошло не с ней, а с кем-то другим, не тогда, не там. В другом месте, в другое время.
В другой жизни.
Пару раз Эрленд и Элинборг не выдерживали, закрывали глаза от ужаса.
Катрина замолчала.
— Почему вы не сообщили об этом подонке в полицию? — спросила Элинборг.
— Он был сущее чудовище, обещал прикончить меня, если я кому-нибудь расскажу и его арестуют. Хуже того, сказал, что если я подам заявление, то он скажет, будто я сама его пригласила к себе, уговаривала переспать со мной. Он не так выразился, но я поняла, о чем он. Он был очень силен, просто великан, но не оставил на мне ни синяка — видимо, знал, что делает. Я только потом это поняла. Он пару раз ударил меня по лицу, но не оставил следов.
— Когда это случилось?
— В 1961 году, осенью.
— А что было после? Вы его видели когда-то еще…
— Нет, никогда его после не видела. Только когда в газетах появилось объявление…
— А потом вы уехали из Хусавика?
— Мы давно планировали это, Альберт все время говорил, что надо нам переехать. И после случившегося я перестала возражать. Люди в Хусавике добрые, город симпатичный, но я ни разу не возвращалась туда.
— До этого, как вы сказали, у вас с мужем было двое детей, мальчики, судя по фотографиям, — сказал Эрленд, кивнув в сторону рамок на стенах, — а потом у вас родился еще и третий. Когда это было?
— Два года спустя, — ответила Катрина.
Эрленд посмотрел ей в глаза и сразу понял — впервые за время разговора ему говорят неправду. По какой бы это причине?
33
— Почему ты не стал расспрашивать ее дальше? — поинтересовалась Элинборг, выйдя на улицу вслед за боссом.
Когда Эрленд, услышав про «два года спустя», встал и поблагодарил Катрину за помощь, Элинборг была ошарашена и не смогла скрыть удивления. Босс проигнорировал круглые глаза коллеги — как так, ведь мы только-только дошли до дела! — поклялся хозяйке дома, что дальше него и Элинборг сказанное ею не пойдет и что он понимает, как тяжело ей было рассказывать им о случившемся, и на этом откланялся.
— Потому что она начала врать, — сказал Эрленд. — Мы и так подвергли ее слишком тяжелому испытанию. Это не конец, беседа продолжится. А пока нужно прослушивать ее телефон и поставить за домом наружное наблюдение, отслеживать ее перемещения, ее гостей и так далее. Нужно выяснить, чем занимаются ее сыновья, добыть их современные фотографии, но так, чтобы не привлекать к нашей работе внимания. Нужно также найти людей, которые знали Катрину по Хусавику, может быть, они смогут вспомнить подробности того вечера — впрочем, это я, наверное, уже загнул. Я дал Сигурду Оли задание связаться с портовой службой и выяснить, ездил ли Хольберг в те годы в Хусавик. Может, он уже получил нужную информацию. А ты добудь копию свидетельства о браке Катрины и Альберта, надо проверить, в каком году они поженились.
Эрленд сел в машину.
— Да, Элинборг, когда она пригласит нас в следующий раз, ты мне понадобишься.
— Я поверить не могу, что люди на такое способны. Неужели он и правда сделал все, что она нам рассказала? — спросила Элинборг, не в силах забыть слова Катрины.
