Владимир Дурягин - Подельница
— Не умрет. Я ему кожу тесьмой перетянула, — ответила Маша и закурила длинную тонкую сигарету.
Замятин за время работы в органах повидал немало всякого, но чтобы в его присутствии проститутки кастрировали сутенера!.. Он глянул на блюющего бандита, на отрезанную мошонку, лежащую на гравии, и почувствовал прихлынувшую в голову кровь. Он достал телефон и набрал номер подполковника Аверкина. Тот ответил сразу.
— Ну, ты где? За тебя, как за салажонка, приходится нервничать!..
— А ты не нервничай, лучше пришли подмогу…
— Тебе же даны двое бойцов, чего еще?..
— Да в отрубе они.
— Как это, в отрубе? Пьяные что ли?
— Не знаю, в отрубе… В общем, давай подмогу и скорую к бывшему штабу. Помнишь, который в лесу?
— Ты что, опять там?..
— Ага, там. Жду. — Семен Львович строго посмотрел на жриц, взял за рукав шофера и толкнул его к машине. — Залезай, подонок… — тот забрался в салон, и Замятин закрыл за ним дверь. Затем подошел к Зайцеву, потрогал пульс — боец дышал. Он похлопал его по щекам и услышал из кабины возню и кашель сержанта. Оставив Зайцева отдыхать, Замятин подошел и открыл дверцу. Сержант Широков дергался на сидении, пытаясь подняться. Замятин ему помог. На него уставились непонимающие голубые глаза бойца. Он что-то промычал, глядя на Замятина, и тот отлепил от его рта скотч.
— Где я? — сонно спросил сержант.
— В кабине. Повернись, руки освобожу. — Замятин отпер наручники и помог тому вылезти из кабины. Под ногами сержант заметил валявшийся пузырек, с надписью «нашатырный спирт». Он наклонился и поднял его. Сержант Широков протянул руку с пузырьком Замятину. Тот взял его и хотел нюхнуть, но сержант схватил его за руку.
— Не надо нюхать! Наверное, морфий. На экспертизу надо отдать.
— А, вон и пробка. — Замятин поднял пробку и закрутил ее на пузырек. — А я думаю, чего у меня с ребятами стряслось? Пить не пили, а падают. А тут вон оно что! Попробуем Зайцева разбудить, а то сейчас начальство должно подъехать. Будет горя-то.
Замятин принялся тормошить Зайцева. И не напрасно. Вскоре боец смотрел на него мутным взглядом. Замятин и Широков, глядя на него, улыбнулись.
— Тоже купился? — спросил сержант. — Ну, давай поднимайся, а то вон, слышишь, едут уже.
Из-за леса едва слышался звук сирены. Зайцев поднялся, покрутил головой, осмотрел снаряжение. Широков дружески стукнул его кулаком в плечо. Замятин подошел к машине и распахнул дверь.
— Все живы? — спросил он и оцепенел.
— Все, все, — ответил шофер, держа над головой гранату. На пальце левой руки он демонстративно показывал выдернутую из взрывателя чеку. — Чего вылупился? Руки в гору! Оружие сюда, ко мне, быстро! Или… терять мне нечего!
— Нечего — так брось болванку, чего ждешь? — ответил Замятин, стараясь быть спокойным.
Ребята увидели, что полковник медленно поворачивается к ним с поднятыми руками. Из-за леса слышался нарастающий звук сирены. Семен Львович нахмурил брови и взметнул глаза к голубому небу.
— Граната, — шепнул сержант рядовому.
— Понял, — так же тихо ответил Зайцев. В его голове уже наступило просветление, и он открыл подсумок, где почивал «Горыныч» в десять тысяч вольт.
— Я сказал, оружие ко мне! — бандит не выдержал нервного напряжения и вышел из салона, держа гранату над головой. — Вы что, нерусские?!
— Да ладно, не психуй. На, забери, — положил перед собой автомат Широков.
— Ближе! Ко мне! — громко кричал бандит. — Взорву всех, на хрен! — Нарастающий звук сирены волновал не только его. Команда «ближе» была на руку Зайцеву, потому что «Горыныч» выпрыгивал не дальше пяти метров, а между ними было шагов десять. Зайцев, левой рукой держа автомат перед собой, осторожно приблизился к шоферу, горящему нетерпением и, положив оружие в двух шагах перед ним, нажал кнопку «Горыныча». Контакт прилип прямо к шее бандита. Тот, как и в прошлый раз, закорчился в конвульсиях. Зайцев подошел к нему, подставил свою ладонь под гранату и, выключив электрошок, поймал ее в свою широкую ладонь. Затем он снял кольцо предохранителя с пальца бандита и вставил чеку на место. В ворота на всей скорости влетел сначала УАЗ с Аверкиным и его подчиненными, за ним «Скорая помощь». Аверкин видел, как Зайцев с большим удовольствием мощным ударом в челюсть опрокинул на землю какого-то гражданского, и, быстро выйдя из машины, крикнул:
— От-ставить самосуд!
Следом за ним из машины выскочили ребята из спецназа и окружили темно-синюю «Газель». Из машины скорой помощи вышли санитары с носилками, врач и торопливо направились к Замятину.
— Где раненые? — спросил деловито врач.
— Там, — кивнул Замятин на «Газель». — Кастрированный он.
— Что? — не понял врач.
— Кастрированный, говорю. Вон его добро валяется. Осторожно, не наступите. Может, еще можно как-то пришить…
11
На пятый день пребывания в больнице Нестор уже самостоятельно мог передвигаться по коридору. Ему уже не требовались утконосы. В палатах, особенно с южной стороны, находиться было невозможно, кроме чугунных радиаторов в окна светило горячее апрельское солнце. Ходячие больные после процедур старались покинуть эту жаровню, и все скамейки, расположенные на территории больницы, уже с утра были заняты пациентами. Двери в палатах были постоянно раскрыты и, прогуливаясь по коридору, Нестор не терял время понапрасну. Сегодня только с южной стороны он приметил пять мобильников, оставленных без присмотра, на тумбочках и на постелях. А еще могли быть в тумбочках, под матрацами и под подушками! Так что по выходу из лечебницы он мог обеспечить свое существование примерно на месяц-полтора. Его беспокоило только одно обстоятельство: обычно пациентов с такими, как у него «болячками», сразу же навещают ментовские представители. Правда, на днях к нему в палату подселили одного тюкнутого топором, вполне возможно, что это и есть мент, уж слишком любопытен. «Надо заглянуть в процедурную, когда его будут перевязывать. Что-то не похож он на тюкнутого, во сне ворочается как слон и хоть бы раз простонал, хотя повязка наложена на все плечо», — подумал Нестор и увидел еще один телефон, одиноко лежавший на тумбочке.
Ольга Сорокина продолжала лежать в стационаре, соблюдая правила маскировки. Пищу ей приносили в палату, на перевязки она ходила в марлевой медицинской маске. Лейтенант Семенов, подложенный к Нестору, по возможности позванивал ей о состоянии здоровья их подопечного. Выудить из того хоть какую-то информацию ему не удалось. Молодой, но хитроумный вор Нестор ссылался на провал в памяти. Ситуация была тупиковой. Единственный плюс был в том, что все палаты были полупустыми — весной народу не хотелось в больницу, народ готовился к дачному сезону. Невыносимая жара подталкивала к кардинальным действиям.
Оля подошла к двери, приоткрыла ее и выглянула в коридор. В середине его санитарка орудовала шваброй, больше там никого не было. Оля вернулась к кровати и, достав из тумбочки телефон, набрала подполковника Аверкина. Он долго не отвечал, она терпеливо ждала. Наконец послышался голос начальника.
— Да, слушаю, — нервно крикнул тот в трубку.
— Добрый день, Алексей Павлович, лейтенант Сорокина беспокоит.
— А-а, Олюшка! Не узнал сразу-то. У тебя телефон новый? Я его пока не зафиксировал. Сейчас зафиксирую, — сменил тон начальник. — Ну, как рука?
— Спасибо, заживает. Скоро выпишусь. Я сейчас по другому вопросу…
— Ну, слушаю, Олюшка, — Аверкин был предельно вежлив с отличившейся сотрудницей.
— Я думаю, не пора ли нам с этим Нестором сыграть ва-банк? Семенов из него ничего не выудил, только зря парится парень. А тот уже самостоятельно передвигается, того и гляди может с крючка сорваться. Охрана здесь, как говорится, только для законопослушных граждан. Боюсь, как бы нам его не потерять.
— Понял тебя… но, думаю, рановато, ва-банк-то. Он еще не окреп, чтобы в бега… А потом, он же вор и на дорожку должен с собой чего-нибудь прихватить… Например, телефон у соседа по палате. Ну, сама понимаешь… лучше, чтоб с поличным, наверняка чтоб. Вот и подскажи Семенову, чтобы свой телефон он на виду оставлял. Ну, там, на тумбочке или на подоконнике… У них в палате еще кто-нибудь есть?
— Нет, — ответила Ольга, удивляясь тому, что начальник в очередной раз разгадал ее замысел насчет задержания с поличным.
— Вот и хорошо. Никто под ногами путаться не будет. Ну, последите еще день-другой. И мы тут подразгребем… Кстати, тебе Вася Мышкин не звонил?
— Нет.
— И мне почему-то не звонит. Потерялся, наверное, в мегаполисе… с непривычки, — сказал Аверкин затухающим голосом. — Ну, давай, Олюшка, поправляйся. Да смотри в оба, от преступника чего угодно ожидать можно. Пока.
— Пока, — ответила Ольга уже в выключенный телефон шефа. «Ну, ладно, Бог терпел и нам велел», — подумала она безрадостно и положила телефон на тумбочку.
