Екатерина Лесина - Кольцо златовласой ведьмы
И мама так не вовремя умерла… она бы сумела предотвратить беду. Не ту, которая с замужеством случилась, а ту, что с квартирой. Поначалу они жили у Леночки, конечно, у нее же двушка, а у него, мужчины и добытчика, одна комната на двоих с мамой. У мамы же здоровье слабое, ей нельзя волноваться.
А потом оказалось, что он зарабатывает недостаточно, чтобы содержать семью. И вообще, другие женщины урезают свои запросы, а не требуют от мужей невозможного. Леночке следует быть благодарной, что ее в принципе замуж взяли, а не бросили с ребенком…
Лучше бы бросил.
Нервы он все ей вымотал! И когда он предложил переехать к маме, а Леночкину квартиру сдавать – все же деньги в семейный бюджет пойдут, – она согласилась. Устала она от вечной нищеты и его нытья. Думала, будет легче… а становилось все хуже и хуже. Она же не виновата, что Вика растет и болеет часто. И в садике постоянно на что-то собирают… и сама Леночка тоже не желает быть вечной нищенкой!
Она решилась уйти от мужа, но узнала, что квартира почти продана.
Залог уже внесли.
А он залог потратил… и надо где-то денег раздобыть, иначе Леночка всю оставшуюся жизнь проведет именно так, как сейчас. От этой мысли ее в дрожь бросало. И выход, подсказанный Антоном, был наименьшим из зол. Она ведь не знала, что Антон откажется возвращать книгу… и вот теперь он предложил ей мир.
Вика выходит замуж за сына Антона. И книга возвращается в семью, семьи не покидая.
Надо было знать, что этот прохвост не упустит своего… а Вика – слишком слабенькая.
Елена выбралась из кровати, накинула халат, поймав собственное отражение в зеркале, вздохнула – следует признать, что она не становится моложе. И Гарик – ее последний шанс устроиться в жизни. Он хороший человек. Добрый. Надежный… наверное, попадись он когда-то давно Леночке, ее судьба сложилась бы иначе.
Нет, пожалуй, сейчас самое важное – Вику пристроить. Она же глупенькая. Все пытается доказать, что самостоятельно с этой жизнью разберется.
Елена спустилась в кухню. Огромная. Пустая. Но в холодильнике отыскалась пачка гранатового сока, а в баре был только апельсиновый. Елизавета обещала сок заказать, но – завтра. Наверное, поторопилась угодить гостье. Елена открыла пачку.
Сок был теплым, значит, попал он в холодильник не так давно, но… какое ей дело? Вряд ли у кого-то еще посреди ночи жажда пробудится.
Пачку она взяла с собой и, как оказалось, не зря. Проснувшийся не вовремя Гарик попросил попить. И ведь прямо из пачки хлебал!
Когда маменька не появилась к завтраку, Вика испытала смутное беспокойство: не в маменькином это характере – долго спать. С другой стороны, день предыдущий был, мягко говоря, серьезным испытанием для нервов. И у маменьки вполне могла приключиться мигрень.
Завтрак проходил в скорбном молчании.
И Вика, склонившись над тарелкой, разглядывала тех, кто называл себя семьей.
Антон Сергеевич восседал во главе стола. Его кресло выделялось среди прочих внушительными размерами и высокой резной спинкой, придававшей ему сходство с троном. По левую его руку, как верная фрейлина, сидела Елизавета. Ей черный цвет не к лицу – оно теряется, блекнет. Бледное пятно со светлыми ресницами, светлыми глазами, линялое какое-то.
Елизавета почти не ест, что-то вполголоса втолковывает хозяину.
По правую руку от Антона Сергеевича – Сергей. Он задумчив и рассеян. Ковыряет в тарелке, но заметно, что еда интересует его в последнюю очередь.
Дальше – Викино место, хотя она не отказалась бы вообще не присутствовать на этом завтраке. Ей тут неуютно. Взгляд Антона Сергеевича время от времени останавливается на Вике. И тогда ее тянет забраться под стол. Или сделать что-то по-детски глупое, вызывающее, чтобы показать – она не боится.
Напротив Вики – Семен. Он ушел в собственные мысли. И мысли эти определенно не о похоронах. Человек, думающий о похоронах, не станет улыбаться. Разве что если он собирается проводить в последний путь врага.
Дальше Семена – Стась. Сгорбился, уперся локтями в стол, игнорируя раздраженные взгляды Елизаветы. Стась не похож на братьев, но похож на отца. Эта борцовская, с виду неуклюжая фигура, с массивными покатыми плечами, с короткой шеей, которой будто бы и нет. Лицо грубой лепки. И короткая стрижка не скрывает уродства черепа – на нем бугры, впадины; и в довершение портрета – белый шрам через всю щеку. Пожалуй, этот человек мог бы испугать ее, встреть его Вика ночью в переулке.
Но похож ли он на отравителя?
Нет.
А кто похож?
И Вика вынуждена была признать, что никто не похож.
– По поводу вчерашнего происшествия, – Антон Сергеевич отложил вилку и нож, что стало своего рода сигналом к окончанию завтрака. – Надеюсь, вы понимаете, что следует воздерживаться от комментариев прессе?
Происшествие. Комментарии. Пресса… неужели его только это и волнует? У него ребенок погиб, пусть и взрослый, самостоятельный, но все равно ведь – ребенок! И эта смерть – не первая. А он – про прессу!
– Ситуация крайне неоднозначная, – продолжил Антон Сергеевич. – И не следует провоцировать ненужные слухи.
– А нужные ты сам пустишь, – Серега облизал вилку и поднялся. – Идем, Викуль. Погуляем…
– Сядь!
– Отстань.
За Серегой удобно прятаться от недоброго, обвиняющего даже, взгляда Антона Сергеевича.
– Сергей Антонович, – нервный голос Елизаветы выражал крайнюю степень неодобрения. – В данной ситуации ваша обычная модель поведения неуместна.
– Дура.
Серега вытащил Вику в холл, вышел было за двери, но в последний момент передумал. Потянул ее за собой в кухню, и через кухню – в кладовую, огромную, как бункер. На другой стороне бункера имелась неприметная дверь, открывавшаяся в кусты жимолости.
– Как же он меня бесит, – Серега выпустил Викину руку. – Плевать ему на всех, кроме себя. Знаешь, меня одно удивляет…
Вика потерла запястье, на котором уже через часик-другой проступят черничные пятна синяков.
– …что убили не его. Это можно было бы понять. Я и сам порою хочу от него избавиться. Особенно, когда он маму… это из-за него она умерла.
– Как?!
– Обыкновенно. Довела себя до нервного истощения. Он это дело замял. Такая смерть плохо сказывается на деловой репутации. – Серегина щека дернулась, челюсть упрямо выдвинулась вперед. – А вот – скорбящий вдовец. Заботливый родитель, который вынужден заботиться о малолетних детях, – это другое дело. Большая семья – это понятно народу. Поэтому он их сюда и притащил.
– Зачем ты мне об этом рассказываешь? – Вика присела на ступеньки.
Наверное, они холодные и грязные, но ей все равно.
– Да так… – Серега опустился рядом с ней. – Накипело. Извини. Больше не буду.
– А моя мама хотела, чтобы я была похожа на нее. Она старалась, старалась, но… ты же видишь.
– Что?
То же, что и все остальные, – слишком тихую, неприметную девицу, выросшую из тихой неприметной девочки.
– Она меня на конкурсы записывала, все, которые только были… красоты… и талантов… и еще мастерства… я не хотела, но разве с ней поспоришь? Она огорчалась и плакала. – Вика чувствовала себя виноватой. – Я – ее самое большое разочарование.
– Ну, – Серега протянул руку. – В этом мы похожи. Только… не обижайся, но, по-моему, ты уже достаточно взрослая, чтобы не жить по чужим правилам. Мама – это мама. А ты – это ты.
Вика понимала. Только у нее все равно получалось как-то… не так.
– Я тебе другое показать хотел. – Он вытащил из кармана сверток и тонкие хирургические перчатки, которые ему пришлось надеть. Тогда Серега сверток развернул. Внутри был пакет. А в пакете – другой. – Осторожно!
Розовый камень. Потемневшая оправа – переплетение виноградных листьев. И тонкая цепочка.
– У Славки в кармане было, – пояснил Серега. – Знакомо?
Вика сняла кольцо.
Знакомо. Оправа похожа, но…
– Комплект? – Серега взял и кольцо, и подвеску.
– Нет. Смотри. Рисунок лозы немного другой. И листья здесь – тоньше.
Не понимает? Если верить маменьке, мужчины в упор не замечают некоторых вещей, очевидных для женщин. И для Сереги кольцо и подвеска были частью одного целого.
– Они – разные. Похожи, но разные, – Вика повернула кольцо боком, чтобы разница стала заметнее. – Видишь – здесь? Змея в ветвях прячется. А на подвеске – ее нет. Ее… ну, как бы сказать, по мотивам делали. Причем тот, кто сделал, не имел перед собою образца. Я так думаю. Если бы имел, то повторил бы – точь-в-точь. А вот по рисунку… по наброску… кому-то просто понравилась идея.
– Светке, – Серега кольцо вернул, а пакетик с подвеской подбросил на ладони. – Она у нас любила всякие такие штуки… мы как-то раз в Египте были. Я ее в музей затащил… фараоны, мумии и все такое. Она потом их украшениями бредила. И сделала ведь! Светка вообще упрямая, как коза… была.
Серега и правда был привязан к сестре.
И братьев, наверное, он любил. По-своему, но все же. Вот у Вики братьев не было. И сестер тоже. Ей хотелось, чтобы кто-то появился, такой, как она, или такой, как мама, – тогда мама занялась бы его или ее воспитанием. Но мама утверждала, что не может позволить себе еще одного ребенка.
