Екатерина Лесина - Кольцо златовласой ведьмы
– О чем?
Он спустил ноги на пол.
Одно движение – и он встанет. Вернее, вскочит. Шагнет к Вике. Вцепится в ее горло… Слава признался, что убил ту старуху. И Серега – не лучше.
– Обо всем…
– Об Италии, наверное. Как отдыхалось?
– Спасибо, хорошо, – выпустив пояс, Вика вцепилась в ворот халата, закрывая от внимательного Серегиного взгляда шнурок. – Солнце. Море. Отель приличный. Мы из него и не вылезали… там джакузи. И пляж свой. И…
– Завтраки…
– Да. – Она прижалась спиной к стене. Спасительная дверь находилась совсем рядом, но Вика не могла заставить себя отвести взгляд от лица Сереги. Он приближался медленно, зная, что деваться ей некуда. – И обеды тоже. Что тебе от меня надо?
– Правду.
Серега накрыл ее руку своей. Сжал. Притянул ее к себе.
– Когда ты успела с Семеном спеться?
– Позавчера… он сам предложил помочь.
– Врешь.
Да что он себе позволяет?!
– Я закричу, – предупредила его Вика.
И Серега закрыл ее рот рукой. Вот так – кричать-то следует, не предупреждая заранее о своих намерениях. И что теперь делать? Смотреть, моргать и думать – как бы живой остаться?
– Послушай, деточка, – он заговорил ей на ухо злым шепотом. – Хватит с меня игр! Ясно? Если еще кто-нибудь умрет, то я… я просто сверну тебе шею. Поняла?
Вика кивнула: чего тут не понять? И Серега руку убрал.
– Ты думаешь, это я их убила?
От злости голос разума, советовавший молчать, заткнулся, и Вика пнула незваного гостя. Вообще, пинать кого-то, когда ты в мягких домашних тапочках, – плохая идея. Нога у Сереги оказалась твердой, и Вика ушибла палец.
– Псих!
– Дура. – Он не спешил уходить.
– Зачем мне кого-то убивать?! Я вашу семейку только пару дней и знаю!
– Зато Семка знает все давно. Ну же, милая, все просто! Сначала он устраняет конкурентов. Потом – папашу. И становится единственным наследником. Предлагает тебе руку, сердце и капитал. Ты соглашаешься. Играете свадьбу, и вы живете долго, счастливо…
Точно – псих. Но – с теорией, которая выглядит вполне убедительно. За исключением одного важного нюанса: Вика к этому коварному плану отношения не имеет.
– Знаешь что, дорогой? – Она вырвала халат из Серегиных пальцев. – Иди ты… и твоя ненормальная семейка! Перетравитесь! Удавитесь! Делайте, что хотите! А я завтра уезжаю!
Вывернуться ей не позволили: он вцепился в ее плечи, тряхнул так, что Викин затылок о стену ударился.
– Не играй со мной!
– Я?! А может, все – иначе?! – Иногда на Вику «накатывало». Будучи человеком от рождения спокойным, она отличалась изрядным терпением. Однако бывало, что терпение это вдруг заканчивалось, причем, как правило, весьма неожиданно, и Вика обнаруживала, что окружающий мир ее бесконечно злит. И – высказывала миру все, что она о нем думает, уже не выбирая выражений. – Может, это ты, Сережа, убираешь конкурентов?
– Что?!
– То, что слышал.
Он от злости аж пятнами пошел. И вены на его висках вздулись. А глаза – почернели. Страшные! Но Вика остановиться была неспособна.
– Ты ведь в стороне от всех! Презираешь их! Смотришь – свысока. Это заметно, Сереженька! И тебе их не жаль. А вот денег наверняка тебе жаль. Делиться неохота, да?
– Замолчи!
– Ну, почему? Ты же не молчал! И, знаешь, моя версия ничем не хуже твоей!
В какой-то момент Вике показалось, что ее сейчас ударят. Но Серега только вздохнул и разжал руки. Но не отступил. Навис над ней, разглядывал Вику со странным выражением лица, словно не мог определиться – убить ее или помиловать?
– Ладно, – вздохнул он и потер переносицу. – Давай начистоту. Книга у тебя?
– Нет, – Вика ответила прежде, чем успела сообразить, что лучше бы ей язык за зубами держать. – Я о ней только позавчера узнала… и вообще, все это как-то… дико!
– Точно.
Он присел на банкетку и уперся локтями в колени. Поза была нелепой, наверняка неудобной, и выглядел Серега… жалко.
– Давай делиться, – предложил он. – Ты мне рассказываешь, как все было. А я – тебе. По-честному.
Насколько можно ему верить? Вика понятия не имела, но то, что происходило в доме, определенно касалось и ее, и маменьки, и Сереги. И в одиночку со всем этим справиться Вика не сумеет.
Она села на кровать, потому что больше садиться было некуда, а стоя Вика чувствовала себя виноватой, иррационально, потому что реальной вины за ней не было.
– Все началось, когда мы отдыхали в Италии… нет, когда мама предложила там отдохнуть.
Вика старалась рассказывать спокойно, не отвлекаться на посторонние моменты, ненужные мелочи, как с ней обычно случалось, и излагать исключительно факты. Серега слушал.
Ее рассказ вышел коротким. Ну да. Случайная встреча. Разговор… когда Вика уходила, старуха была жива. Вика не стала бы убивать человека из-за какого-то кольца, пусть даже очень ценного. Потом – этот дом. И все остальное, о чем Серега уже знает.
Маменькин рассказ… долг перед родом, а от рода всего-то и есть, что мама и Вика. Ну да, возможно, когда-нибудь у Вики появятся дети, которым надо будет передать наследство, но… что изменится, если Вика не передаст? Не испытывает она особого трепета перед славным прошлым своего рода.
– То есть книгу ты не видела? – уточнил Серега.
– Я и близко себе не представляю, как она выглядит.
Поверил? Вика бы не поверила.
Впрочем, собственная Серегина история звучала ничуть не менее безумно. То есть кольцо – это не просто кольцо, а еще и проклятие? Пока оно было в Серегиной семье, ничего страшного с ними не происходило. А когда кольцо попало к Вике, люди начали умирать? И если так, то не должна ли Вика передать кольцо им? В конечном итоге, что бы ни сделал предок Сереги, как бы неприятен ни был ей Антон Сергеевич, но подобная месть – это уже слишком.
И Вика молча сняла с шеи шнурок.
– Вот, – она протянула ему перстень, испытывая престранное ощущение, словно отдавала не ювелирное украшение, случайный подарок, а нечто гораздо большее. – Возьми, если тебе от этого легче станет.
Серега взял. И поднес кольцо к лампочке. Он долго разглядывал и ободок, и камень, поворачивая перстень то одной, то другой стороной.
– Значит, все это время оно было у тебя?
Вика кивнула.
На пальце. Потом – в пластиковом брелоке-кубике с секретом. Милый тайник, когда брелок на виду, но внимания не привлекает. Многие ведь вешают на сумочки и чемоданы всякие милые пустяки.
– Не сходится, – он вернул ей кольцо. Вот просто взял – и вернул. – Точно, не сходится.
Что не сходится?
– Ты бы не успела… в паспорте стоит отметка. То есть ты вернулась тогда же, когда и Славка… он ведь не лгал. Он и правда убил ту бабку. Приехал за кольцом… и про книгу он знал? Или не знал?
Вика погладила розовую поверхность камня, мысленно извиняясь перед кольцом за то, что хотела его отдать.
– В любом случае вернулись вы одновременно. А Светка умерла на следующий день! Времени у тебя не хватило бы – ее отравить… и у Славки тоже.
Он думал вслух, не потому, что хотел поделиться своими мыслями с Викой – он будто забыл, что она вообще здесь.
Серега расхаживал по комнате, бормоча себе под нос аргументы, перебирая имена, но не в силах остановиться на каком-то одном. Вика ему не мешала. Кому, как не Сереге, знать своих родственников!
Елене не спалось. Неспокойно было на сердце, и она ворочалась в постели, считала до ста, и до двухсот, и потом от двухсот до единицы. Но сон не шел. Гарик, черствая душа, храпел. Честно говоря, эта его привычка злила Елену куда больше всех прочих, вместе взятых. Вот как можно быть настолько равнодушным человеком?! Произошло убийство!
А он выпил коньяка – и храпит!
Не надо волноваться, все под контролем… что – под контролем?
Книга утрачена. Вика растеряна, и видно, что девочка не сумеет сделать то, что должна… она слишком мягкая и добрая. В кого только она такой уродилась? Нет, Елена знала, в кого, и пеняла себе за то, что вообще связалась с тем бесхребетным ничтожеством.
Любовь…
Кем бы она стала, если бы не та любовь?
Первый курс. Она – студентка. Он – преподаватель. Молодой и далекий, такой серьезный, умный… настоящий мужчина! В Леночкином возрасте сложно различать за маской истинное обличье. Ее не насторожило, что этот мужчина до сих пор не женат, что живет он с мамой – в конце концов, Елена тоже с мамой жила. И что подарков не дарит… вернее, дарит, но – открытки. Книги какие-то с непонятными названиями. Или милые сувенирчики.
Главное не подарок – внимание.
И Леночка, как на крыльях, от этого внимания летала, пока не залетела. Он же благородно предложил – замуж выйти за него. Вышла. Оставила университет. С головой нырнула в семейную жизнь, года этак на два, стараясь во всем соответствовать идеалу, который даже не он «составлял» – мамочка его, ехидна старая. Все никак успокоиться не могла, что единственного сыночка окрутили.
Нужен он был кому-то, кроме Леночки!
