Екатерина Лесина - Кольцо князя-оборотня
– На Яцуки, значит…
– Да! И ехать долго. День и еще… – Информация сыпалась, точно крупа из прогрызенного мышами мешка. Оказывается, я запомнила не так и мало. Егор извлек из бардачка карту, будем надеяться, что Яцуков там окажется много-много, и я успею сбежать раньше, чем он отыщет нужные.
Не тут-то было, не с моим везением, Яцуки оказались одни, и мы туда едем.
Охотник
Сознание раздвоилось. Одна часть следила за дорогой, другая пыталась думать. Юля умерла, Альдов почти осознал этот факт и почти смирился, хотя смириться было не в пример сложнее, чем осознать. Но Альдов отомстит. Они все пожалеют, и эта ведьма, которую он подобрал с улицы, тоже пожалеет, потому что Егор убьет и ее. Не сразу, сначала она поможет найти и казнить остальных. Казнь, это будет именно казнь, никакой милиции, никаких адвокатов, присяжных, судей. Он сам и прокурор, и адвокат, и присяжные, и судья, и палач.
– Если ты будешь так гнать, то попадешь в аварию, – сказала ведьма в никуда. Егор заметил, что она старалась не смотреть на него. Неужели он настолько страшен? Или уже настолько? Плевать.
– И что? – Какое ей дело до того, попадет он в аварию или нет? Боится? Альдов нажал на газ. Пусть боится.
– Ничего, – ведьма пожала плечами. – Просто если ты разобьешься, то в приют не попадешь.
Оказывается, все просто, если он разобьется, то не попадет в приют. И никакого страха, полная индифферентность. На всякий случай Альдов сбросил скорость – ну ее, эту ведьму, еще накаркает. Анастасия, ведьму зовут Анастасия, и ей не нравится, когда он забывает ее имя.
– Настасья… А… Какая Юлька была?
– Добрая. – Ведьма потерла кончик носа. – Она была очень доброй. Там все злые, как… Они святые, а остальные нет, а Юлька добрая, еще она в Бога верила. Там все верят, но она как-то особенно… светло, что ли? И молилась не для того, чтобы спастись, а чтобы доставить радость Богу. Понимаешь?
Егор не понимал. Егор ненавидел Бога, и всех святош, вместе взятых, и веру, которая превращает людей в овец, послушно бредущих вслед за пастырем. Альдов мог дать Юле больше, гораздо больше, чем все пророки, вместе взятые, мог, но не успел.
– В последнее время, ну, перед тем как она… умерла… – Анастасия взяла неприятное слово, словно лошадь барьер. – Я ее не видела.
– Почему?
– Со мной нельзя было разговаривать. – Худенькая рука на стекле вздрогнула и сжалась в кулачок. – Я – ведьма.
– Что?
– Ведьма, – повторила она. – Проклятая. «Женщина – это химера, это чудовище, украшенное превосходным ликом льва, обезображенное телом вонючей козы и вооруженное ядовитым хвостом гадюки. Это значит: ее вид красив, прикосновение противно, сношение с ней приносит смерть».
От удивления Егор едва руль не выпустил. Шутит? Но нет, она несла эту чушь с совершенно серьезным, даже торжественным выражением лица.
– Это Библия?
– «Malleus Maleficarum». – Непонятные слова. Неприятные слова. Неуловимо грозные и неуловимо притягательные.
– Что это значит?
– «Молот ведьм», – пояснила она. – Женщины слабы и склонны прислушиваться к голосу Диавола. Потом они продают ему душу и вредят окружающим.
– Зачем?
– Что зачем? – В ее глазах плескалось удивление, целое море удивления, вишневое море.
– Зачем они вредят? Им что, заняться больше нечем, только вредить?
Анастасия открыла рот. Потом закрыла и отвернулась.
– В мире ничего так просто не происходит… – Егор вдруг понял, что, если с ней разговаривать, боль отползает, прячется в темный угол души и оттуда следит, выжидая, когда тонкая нить беседы оборвется и Альдов вновь окажется в молчаливой пустоте. – Ты пошла туда сама, потому что хотела, и убежала, потому что хотела убежать. У тебя имелись на то причины, не спрашиваю, какие именно, все равно соврешь.
Она улыбнулась и тут же, словно испугавшись, что Егор заметит эту ее улыбку, закрыла лицо руками.
– Так вот я хочу понять, зачем ведьмы вредят людям. Что там по этому поводу говорит этот твой… Ну… Молот.
– Божье провидение допускает грех по многим основаниям… Во-первых, чтобы выявилась власть Бога, единого непреходящего, и его мудрость, могущая из злого извлечь доброе.
– Даже так?
Она кивнула и, наморщив лоб, принялась излагать дальше:
– Во-вторых, чтобы Бог мог показать свою справедливость, выражающуюся не только в вознаграждении добрых, но и в наказании злых. В-третьих, Господь предоставил человеку свободную волю, и значит, человек сам отвечает за свои поступки. В-четвертых…
– Хватит! – взмолился Альдов. – Ты что, эту книжку наизусть выучила?
Ведьма
Выучила. Почти наизусть. Как ему рассказать, что «Молот ведьм» одновременно являлся и моим наказанием, и моим спасением? Андрей заставлял читать вслух, а потом требовал, чтобы я пересказывала прочитанное. Не думаю, что он считал меня ведьмой, скорее я была единственной доступной пророку игрушкой, причем игрушкой живой, вот и забавлялся, как мог. Егор не поймет, он не такой. Хочется надеяться, что не такой.
– Эй, ты что, заснула? – поинтересовался Альдов.
– Нет.
Я не сплю, я его рассматриваю, исподтишка, чтобы, не приведи Господи, не учуял, еще разозлится. Андрей всегда злился, когда я на него смотрела, у меня глаз черный, недобрый. А Егор считает, будто «Молот ведьм» – это чушь. По лицу вижу – такую смесь удивления, недоумения и злости не каждый день увидишь. Ну, пусть думает что хочет, мне же легче.
– А почему они решили, что ты ведьма?
Интересуется? Зачем? Глупое любопытство или нечто большее? Рассказать? Наверное, мне давно хотелось кому-нибудь пожаловаться. Только смотреть буду не на него, а на дорогу, тогда получится, что жаловаться я буду не Егору, а дороге, она снесет, ей часто жалуются.
Он слушал. Внимательно. И столь же внимательно следил за дорогой, он вообще аккуратно водит, тот безумный полет в самом начале пути не в счет, Егор просто злился. И теперь злится. На кого? На меня? Но я такая же жертва.
– Сама виновата. Была бы поласковее… тогда б он и Юльку не тронул.
– Что?! – Такого вывода я не ожидала даже от него. Особенно от него. Он же другой, он не должен меня обвинять, особенно в том, в чем я не виновата.
– Ты должна была умереть! Ты, а не она! Ты хоть знала, куда лезешь, а Юля… Сука!
Ну да, виновата… я же ведьма. За окном желто-зеленые, выставляющие напоказ лживую осеннюю позолоту деревья тянулись к полупрозрачному небу, а чуть выше солнце щедро лило последние крохи тепла на лохматые спины облаков.
Когда-нибудь я стану облаком, белым, лохматым и легким. Буду греться на солнце и цепляться за верхушки чересчур высоких сосен, но никогда, никогда-никогда не спущусь на землю. На земле живут люди. А люди сумеют сделать больно даже облаку.
Ищейка
К вящему удивлению Васютки Игоря Ивановича, идентифицировать удалось не погибшего, а пулю, вернее, оружие, из которого пуля была выпущена. Оружие было зарегистрировано на имя Альдова Егора Мстиславовича и проходило по делу о разбойном нападении: порядка четырех лет назад некие не слишком хорошо соображающие ребята в количестве пятерых человек решили завладеть имуществом гражданина Альдова, а тот, несмотря на численное преимущество нападавших, воспротивился и выдвинул контраргумент в виде «ПМ». Согласно результатам экспертизы, ребята находились в состоянии алкогольного – а один и наркотического – опьянения, аргумент впечатления не произвел. Завязалась драка, и гражданин Альдов вынужден был применить оружие по назначению – один из нападавших получил серьезное ранение, но выжил, а суд счел действия Альдова оправданными. Дело закрыли, а вот пуля попала в коллекцию и пригодилась.
А фамилия знакомая… до того знакомая, что у Васютки от подобного совпадения аж мурашки по коже побежали. Оставалось найти этого самого Альдова и побеседовать с ним.
Охотник
Егор злился и тихо ненавидел себя за эту злость, которая, по его мнению, являлась не чем иным, как проявлением слабости. Злился он на женщину, что сидит рядом. Она, некрасивая и злая, выжила и теперь молча таращится в окно, а его Юленька, его девочка, умерла. Разве это справедливо?
Несправедливо. Анастасия взрослая, она сама, добровольно, пришла в приют, а Юлю обманули. Егор отомстит, нет, неправильно, он восстановит справедливость, но Юля уже не вернется. Поздно. Боль выползла из своего угла и теперь брала реванш за временное поражение. Альдов и не предполагал, что может быть настолько больно, как будто душа, отделившись от тела, угодила в ад. Томочка предрекала, что он после смерти попадет в геенну огненную, она ошиблась, он уже там и не знает, как выбраться.
Ведьма. Нужно спросить у ведьмы, ведьмы же дружат с Сатаной, и, возможно, его нечаянная спутница сумеет договориться с хозяином, чтобы тот выпустил Егорову душу. Бред. Какой бред. Он начинает сходить с ума, начинает думать, точно один из сектантов, глядишь, скоро и птицу искать начнет, чтобы душу вернула.
