Наталья Солнцева - Джоконда и паяц
Автомобиль впереди резко затормозил, и Лавров чудом не врезался ему в задний бампер.
– Ч-черт!!!
Глава 12
Алина прихорашивалась перед зеркалом, когда муж подошел и шепнул ей на ушко:
– Поздравляю, дорогая!
Она быстро перебрала в уме свои праздники. День рождения еще не скоро, восьмое марта давно прошло, годовщина свадьбы – зимой.
– А что у нас сегодня?
– Ты забыла? – с напускным возмущением воскликнул супруг. – В этот день мы с тобой познакомились!
– Боже! И правда… прости, милый, у меня совсем вылетело из головы.
Алина была смущена, огорчена. Как она могла забыть такую важную для них обоих дату? Стыдно перед Мишей.
– Что ж ты не спрашиваешь, какой подарок я тебе приготовил?
– Ты купил мне подарок? – окончательно расстроилась она. – Миша, мне ужасно неловко, но я…
Он помешал ей договорить, коснувшись ее губ поцелуем.
– Это общий подарок, тебе и мне. Для нашего загородного дома. Ты же хотела большое полотно на стену в зале? Могу тебя обрадовать. Я приобрел картину художника Артынова, которому ты позируешь. Сеансы ведь уже начались?
– Сегодня вечером – первый, – промямлила она, пытаясь сохранить самообладание.
Почему ее бросило в жар, а потом в холод? Почему сердце сжалось в груди?
– Ч-что за картина? – выдавила Алина. Она гнала от себя страшную догадку, боясь услышать то, чего слышать не желала.
– Ты будешь в восторге, – радостно улыбнулся супруг. – Это нашумевшая «Венера», выставленная в галерее Строгино.
– Ве… Ве-нера? – у Алины перехватило дыхание и пересохло во рту. Ноги стали ватными и подкосились, но она устояла.
– Что с тобой? Тебе плохо? – испугался Михаил. – Принести воды?
– Н-нет…
– У тебя голова закружилась? Ты бледная. Присядь…
Он помог жене опуститься в кресло и заботливо спросил:
– Может, все-таки воды?
Лицо мужа расплывалось у Алины перед глазами, горло свело. Ольга! Она и с того света достала ее! Однажды она уже увела у нее мужчину, теперь ситуация повторяется. Не важно, что разлучницы нет в живых. Та по-прежнему преследует Алину, по-прежнему угрожает ее любви, ее выстраданному счастью.
– Опять… – простонала она.
– Пей. – Михаил успел сбегать в кухню за минералкой и протягивал жене стакан. – Хотя бы глотни.
Она молча трясла головой. Какая вода? Ей бы сейчас коньяка выпить, залить вспыхнувший внутри пожар.
– Где… она? – едва слышно вымолвила Алина, пытаясь совладать с дрожью.
– Кто?
– Картина…
– Пока осталась в галерее. Завтра ее привезут. Надо было бы сегодня, но… у меня не получается смотаться за город. А здесь, в квартире, мало места. Ты извини! Сюрприза не получилось.
«Еще как получилось! – нашептывал ей в уши неизвестный враг. – Ты раздавлена, Алина! Думала, отделалась от соперницы? Черта с два! Теперь она будет соблазнять твоего мужа денно и нощно, в твоем собственном доме. Тебе некуда от нее деться! Она идет по пятам, дышит тебе в затылок…»
Алина давно мечтала о частном доме в тихом зеленом поселке под Москвой. Но когда там поселится Ольга, жизнь в уютном гнездышке перестанет казаться раем на земле… и превратится в ад.
– Тебе лучше? – гладил ее по плечу Михаил.
– Немного…
Алина подумала, что это рок, судьба. Наказание за злость, которую она питала к Ольге, и, что греха таить, радовалась ее гибели.
– Вот как все обернулось… – выдохнула она.
– Алинушка, ты о чем?
– Сон плохой приснился. Я вдруг вспомнила. Не надо нам этой картины, Миша. Не надо!
Лицо мужа вытянулось. Он ожидал чего угодно, кроме этого.
– Почему? Ты же сама расхваливала Артынова, говорила, что он далеко пойдет, что… его картины – хорошее вложение денег. С прицелом на будущее. Я ради тебя старался!
– Мы друг друга не поняли.
– Как это – не поняли?
– Я хотела, чтобы Артынов написал мой портрет. Я не просила покупать его картину.
Михаил был обескуражен, расстроен. Он не мог взять в толк, чем не угодил любимой жене. Она, всегда такая мягкая, покладистая, внезапно вышла из себя. Ей даже дурно стало. Капризничает, сердится. На нее это не похоже.
– Алинушка, я…
Жена не слышала его недоуменных оправданий, она погрузилась в свои невеселые размышления.
«Я допускаю ошибку. Нельзя показывать мужчине свою ревность. Ревность – признак слабости. Пусть он ревнует меня, а не я – его. Иначе конец любви! Так уже было и повторится вновь. Пусть «Венера» займет подобающее место в нашем загородном доме… и окажется в моей власти. Я стану ее полноправной хозяйкой, повелительницей. Захочу – порежу на кусочки, захочу – оболью кислотой или сожгу. Захочу – смогу плюнуть в лицо этой надменной и прекрасной «богине». А она даже утереться не в силах! Теперь мой выход. Я смогу взять верх!»
Эти мысли не успокаивали молодую женщину, а только растравляли ей сердце. Венера уже положила глаз на Мишу, заронила в его душу зерна соблазна. Месяца не пройдет, как он превратится в ее раба.
– Я дура! Дура! – заплакала Алина. – Я сама виновата. Поддалась на уговоры художника. Зачем мне это понадобилось? Подумаешь, портрет?
Она лукавила. Тайное соперничество между недосягаемой в смерти Ольгой, которая обратилась в богиню любви, толкнуло ее на этот шаг. Она не пожелала уступать, решила хоть тут взять реванш за прошлое поражение.
– …Я отдал за полотно немалые деньги, – донеслись до нее слова мужа. – И не намерен его продавать. По крайней мере, не сейчас. Мне пришлось одолжить у отца. Я возил его в галерею, он одобрил мой выбор.
– Твой выбор? – ахнула супруга. – Твой выбор! Отлично. Меня никто не спросил, какую картину вешать в моем доме. Я для тебя пустое место? Да? Ты посоветовался с отцом, а не со мной.
– Это наш дом, – с акцентом на слове «наш» произнес Михаил. – Ты знаешь, что отец помогал нам деньгами. Я бы сам стройку не потянул. Объясни, в чем причина твоего возмущения?
Алина смешалась. Действительно, чего она набросилась на мужа? Ему невдомек, кто изображен на картине и какие отношения сложились у жены с покойной натурщицей.
– Прости, дорогой, это нервы. Что-то мне нездоровится. Голова кружится, подташнивает, все раздражает.
Он обнял ее сзади и положил руку на живот. Год назад у Алины случился выкидыш, и с тех пор она не беременела.
– Нездоровится? А может…
– Вряд ли, – отрезала она, высвобождаясь. – Ты не опоздаешь на тренировку?
* * *Лавров подумал, что ему стоит еще раз поговорить с Ложниковой. Она занимала его мысли, он готов был закрутить с ней роман. Пусть на неделю или на месяц. Он мужчина, в конце концов! Желание секса – не порок, а здоровая потребность.
«Если она и есть сестра Павла, было бы свинством не предупредить ее, – рассудил он. – Глория слов на ветер не бросает. Сказала про аварию, значит, на то есть основания».
Он позвонил Эмилии и пригласил ее на чашечку кофе в «Шоколадницу». Она, как и следовало ожидать, согласилась встретиться.
– Так вы журналист? – усмехнулась она. – Или сыщик?
– И то, и другое, – не растерялся начальник охраны.
– Чем же я могу быть полезна сыщику?
– Вы мне нравитесь, – заявил он. – А я вам?
Она рассмеялась, уклоняясь от ответа. Этот мужчина импонировал ей своим напором.
– Вы могли бы сниматься в журналах для женщин. Хотите, я составлю вам протеже?
– Нет уж, спасибо, – отказался Лавров. – Я не фотогеничен.
– Совсем наоборот!
Довольный комплиментом, он через полчаса уже сидел за столиком в милом заведении с амурами на стенах. Эми, как и полагается даме, опоздала.
Лавров помог ей снять пальто, вдыхая пряный восточный аромат ее духов с нотками жасмина.
– Вы нарушили мой распорядок дня, – с кокетливой улыбкой сообщила она, располагаясь за столиком. – Пришлось отменить сеанс массажа.
Он поцеловал ей руку, ощущая себя предателем. Между ним и Эми стоял третий – вернее, третья: Глория. Чтобы заглушить чувство вины, бывший опер взял быка за рога.
– А я думал, вы принимаете гостя.
– Какого гостя?
– Брата.
– У меня нет братьев, – удивленно произнесла Ложникова.
– Двоюродных тоже?
– Вас интересует моя родня?
Девушка в кружевном передничке принесла два кофе без сахара и горячий шоколад для Эмилии.
– Разве Павел Майданов не ваш брат? – спросил Роман, ожидая, пока кофе чуть остынет.
– Вы ошибаетесь, – покачала головой дама. – Никакого Павла Майданова среди моих родственников нет.
В ее глазах искрились смешинки. Она погрузила ложечку в шоколад, медленно поднесла ко рту и облизнула.
– Бог с ним, с братом, – вышел из положения сыщик. – Это была шутка.
– Странные у вас шутки.
Эмилия надела на свидание лимонное платье в обтяжку, с глубоким декольте, открывающим нежную ложбинку между грудями. В этой ложбинке прятался золотой кулон в виде зеленой капли. Такая же зелень окружала ее темные зрачки. У нее сохранилась гладкая, как у девушки, кожа, озаренная на щеках слабым румянцем.
