Наталья Троицкая - Сиверсия
– Ты прямо ясновидящий!
– …! – улыбнулся Морозов. – Просто тебя давно знаю.
– Смотри … схему. Вот, …, галерея теплоэлектроцентрали. Галерея так называется потому, что раньше строили как … подземный коридор, для удобства … обслуживания.
– Там пройти можно?
– …, нужно! Здесь, – он нарисовал на схеме круг, – подземные коммуникации завода вливаются в… городские.
– Значит, если мы проникнем в городские коммуникации, оттуда к заводу…
– Х…! Не все, …, так просто! Ходы могут быть заложены … кирпичной кладкой, могут быть, …, зарешечены. Замуровку, положим, раздолбишь. А вот … решетка с … контактными датчиками или … заблокированный и поставленный под …охрану люк? Тут от вневедомственной охраны, …, огрести можно …! Они, …, разбираться не будут. Вломят, как дотошным диггерам, которые им, …, как кость в горле! Х…знает, что там может быть еще!
– Наряды на ремонтные работы там были? – спросил Сомов.
– Я проверил, – подал голос до этого молчавший пожилой мужчина. – Не было аварий на тех линиях. Следовательно, мы не выезжали и не работали там.
– Учись, Сергеич! Вот, …, замы у меня! …! Ночью, …, за ногу дерни, тут же отрапортуют, где, что, когда! Может, коньяку?
– Наливай. Замерз. Честное слово!
Пока Морозов разливал коньяк и беззлобно пререкался с друзьями-охотниками, Сомов позвонил Юдину. Тот докладывал обстановку четко и обстоятельно. Выходило, что пожар локализован. Тушение производственного цеха близится к завершению. Время от времени там рвутся аэрозольные баллончики. Открытого горения не наблюдается. Распространение пожара на склад готовой продукции и газопровод пресечено. Подача газа прервана. Юдин также сообщал, что удалось установить, что смена состояла из двадцати трех человек. Семеро из них успели спастись. Несколько рабочих видели, что в момент взрыва на месте взрыва находились двое с огнетушителями. Судьба остальных четырнадцати неизвестна.
– Готовьте снаряжение, – распорядился Сомов. – Прибудет пятерка Хабарова, пусть облачаются и готовятся к спуску под землю. Я буду через десять минут.
– Ну, что? За дружбу, взаимопонимание и, чтобы … у нас не возникала необходимость в твоей, Андрей Сергеевич, помощи!
Коньяк был, действительно, очень хорошим и очень старым. Приятным теплом он растекался по каждой жилочке.
– Мне пора. Спасибо за помощь, Юрий Михайлович! Извини, что отдых тебе испортили.
Морозов по-свойски махнул рукой.
– … с ним! На том свете отдохнем!
Сырой спертый воздух неприятным привкусом плесени оседал в ноздрях. Кирпичная крошка фальцетом скрипела под ногами. Вороватый свет фонариков клоками выхватывал из темноты рыжие кирпичные стены и сводчатый потолок. Проход был узким, чуть больше метра, высотой со средний человеческий рост. По левой его стене толстой змеей тянулись трубы и кабели подземных коммуникаций, выступая сантиметров на сорок. Так что свободного пространства было кот наплакал.
Идти приходилось чуть пригнувшись, то и дело избегая кирпичных выступов свода, где давным-давно, может быть, во времена масштабных ремонтных работ после войны крепились электрические светильники. Теперь от них остались ржавые крючья да обрывки провода.
Временами темная подземная галерея пересекалась еще с одной такой же, а иногда и с двумя, уходящими вилками в подземную черноту. Тогда они останавливались, Хабаров доставал карту, по которой в дрожащем свете фонариков сверяли маршрут.
– Мужики, не могу больше! Настал мой предел. Давайте пару минут передохнем! – взмолился Володя Орлов.
Тяжело дыша, он опустился на корточки, боком привалился к стене и замер, закрыв глаза.
– Еще чуть-чуть и, клянусь предстоящей зарплатой, нас самих спасать придется, – попытался шутить Сева Гордеев.
– Не каркай!
Они, будто по команде, опустились на землю. Тяжелое дыхание людей осипшим эхом отдавалось в мрачной тишине.
– Сначала решетка, потом кладка…
– За кладкой еще кладка. Пока это все разломаешь… – сказал Скворцов, смахивая пот со лба.
– Да-а… Хорошо, что наш народ все еще ворует. Если бы цемент не утащили, копаться бы нам в десятке метров от входа! – сказал Лавриков. – Саня, далеко еще?
Хабаров ответил не сразу. Он сосредоточенно изучал разложенную на коленях карту – тот самый план подземных коммуникаций, что на рассвете тридцать первого декабря Сомов позаимствовал у Морозова.
– Странно… – самому себе сказал он и повторил: – Странно… Судя по ориентирам и пройденному расстоянию, завод метрах в ста. Не больше. Вы чувствуете?
Хабаров обвел всех вопросительным взглядом.
– Что?
Он несколько раз шумно втянул носом воздух.
– Запаха дыма нет.
Спасатели подозрительно принюхались.
– Точно! – первым откликнулся Орлов.
Все настороженно переглянулись.
– Погодите, погодите, ребята! Это нормально. Мы метров на восемнадцать ниже пожара. Были же случаи, что люди от пожара прятались в подвале дома и выживали. Дым наверх идет, – попытался объяснить Лавриков.
– Может, впереди завод капитально замуровал галерею, – предположил Гордеев.
– Может, – кивнул Хабаров. – Только я не припомню, чтобы дым не нашел себе дырочку. Мы или ушли с маршрута, что маловероятно, или мне совсем не понятна эта чертовщина. Потому каждого прошу быть предельно внимательным.
– С маршрута мы не ушли. Отвечаю. Я по таким норам ходил. Опыт имеется! – сказал Гордеев.
– Сдается мне, что впереди нас ждут бо-о-ольшие сюрпризы, по сравнению с которыми пресловутый «черный диггер» покажется бабушкиной сказкой! – недовольно сказал Орлов.
– Володя, с чего ты взял?
– Х… его знает! Предчувствие.
– И тебя с Новым Годом! – сказал Лавриков.
Хабаров тяжело поднялся, размял нывшую спину, сказал:
– Если мы хотим попасть за праздничный стол, отрываем от земли свои задницы, пока не примерзли, и почапали!
Друг за другом, держась на расстоянии вытянутой руки, спасатели зашагали дальше, в настороженную черноту подземелья.
– Никита, пойми, не мог я оставить людей сгореть заживо! – в очередной раз повторил Брюс Вонг.
Осадчий брезгливо поморщился и с деланным сочувствием произнес:
– У тебя, Брюс, мерзкий дар создавать проблемы. Тебя оправдывает лишь то, что эта страна создана для проблем.
– Ага! Еще для кариеса, «критических» дней и перхоти! – хохотнул Емельянов – лысый крепыш, уголовник, приставленный к Осадчему недавно коронованным вором в законе Костиком Одесситом.
– Не терплю тупых дополнений. Тебя не учили, что мерзко меня дополнять?!
– Прости, босс! От глупости брякнул.
Никита Осадчий обвел всех пристальным взглядом, совершенно не оставляющим сомнений в том, что непонятливым сейчас объяснят дополнительно, тщательно и популярно. Под взглядом Осадчего Брюс Вонг сполз на пол, встал на колени и, обхватив голову руками, заплакал.
Наступившая пауза давила.
Осадчий ладонью прикрыл глаза, словно свет в кабинете подземелья, спрятанного на глубине восемнадцати метров, сделался вдруг нестерпимо ярким.
– Устал я от тебя, Брюс… – едва слышно произнес он. – Одиннадцатый год ты в кредит живешь. Зря я тебя за тот трюк с таможней не шлепнул. Одессит за тебя вступился, а мне с ворами ссориться не было резона. Все на Сибирцева списали…
– Никита, не мог я…
– Попробую поверить. Ты не мог. А тупого исполнителя Андрюху Сибирцева со всей его семьей отдать шакалам мог? А бабу из Раменской прокуратуры, что под тебя копала, мог в порту на арматуру насадить? Ты даже женушку свою, что за тебя перед Одесситом просила, забил до смерти только за то, что тебе показалось, что рога новые режутся! Что смотришь? Я – не следователь. В напавших на твою жену у дома хулиганов не верю. Я верю материалам твоего досье, с фотодокументами, что собирал на тебя.
– А-а-а-ай! А-а-а-ай! – обливаясь слезами, выл Брюс Вонг. – Я не хочу умирать! Никита, я не хочу умирать!
– Пожалеть тебя?
– Да! Да! – в его глазах блеснула надежда.
– Так же, как ты «пожалел» каскадера того, безвинного, в Иерусалиме? Из ревности помог его упаковать. Орудие убийства у придурочного Шипулькина забрал и в каскадерский контейнер подбросил. На пожизненное человека отправил! Ты же так и со мной, и с Тагиром, и с Емельяновым, и с любым из наших поступить можешь! Жаль, что этот факт твоей биографии узнал я поздно. Я могу перечислять твои подвиги до прихода СОБРа. Что ж ты сегодня жалобишь меня?
– Мы взрывы услышали. Потом люди в дверь колотить стали. А она, эта дверь, уже горячая…
– На кой черт ты вообще эту дверь трогал?! – рявкнул Осадчий.
Брюс не ответил. Обхватив голову руками, он монотонно раскачивался из стороны в сторону на манер китайского болванчика.
– Это он для неверу[34], – поигрывая «Стечкиным», сказал Тагир.
Бывший подручный Брюса Вонга Тагир был теперь, как говорят, кум королю.
