Наталья Троицкая - Сиверсия
От воспоминаний ныло сердце:
«– …Ну почему, почему ты не разыскал меня, Саша?!
– Не был уверен, что это хорошая мысль…»
«Интересно, что тяжелее – ждать и не дождаться или иметь и потерять?» – подумала она.
– Ты как окно в вагоне электрички с надписью «Закрыто на зиму»… – вслух сказала она и вытерла слезы.
– Выбрасываешь белый флаг?
Алина вздрогнула, обернулась.
Хабаров стоял в дверях.
Словно боясь, что он исчезнет, растворится, подобно миражу, она кинулась к нему и крепко обняла.
– Лин, что же мы мучаем друг друга?
– Это ты меня мучаешь…
Электрический свет фар выхватил из темноты припорошенную снегом дорожку к дому, засыпанные снегом кусты жасмина и одинокую человеческую фигуру у крыльца.
– Поздно возвращаешься, – с упреком произнес порядком продрогший Лавриков. – Сообрази поесть чего-нибудь. Я поставлю машину.
Алина растерялась.
– Женя?! Откуда ты здесь?
– От верблюда… – буркнул тот и юркнул за руль.
Прошелестев шинами, «Мазда» исчезла в чреве гаража.
Джип Хабарова въехал во двор и остановился у дверей дома.
– Однако… – философски изрек вышедший из джипа Хабаров. – Ты специально притащила меня сюда?
Алина смутилась.
– Перестань, Саша!
– Еще не начинал. Скажи, неужели это обязательная процедура: битва за бабу? Ты не можешь нас от этого избавить?
– О! Салют конкуренту! – Лавриков протянул Хабарову руку.
– Здравствуй, Женя.
Рукопожатие было крепким.
– Ребята, я прошу вас, только не ссорьтесь! – Алина взяла мужчин за руки.
– Кто ссорится?! Мы ссоримся?! – изумился Лавриков. – Давай, любимая, дерзай! Я сегодня не в тонусе. Я ведь случайно зашел. Думал, чаю…
Махнув на прощанье рукой, быстрым пружинистым шагом Лавриков пошел прочь, туда, где в рыжих электрических сумерках бесилась метель.
Они неотрывно смотрели ему вслед. Первой очнулась Алина.
– Холодно…
– Это ты постаралась.
Кончиками пальцев Хабаров коснулся ее щеки. В его глазах застыли боль и сожаление. Поймав его взгляд, Алина прошептала:
– Не уходи…
Пальцами он коснулся ее губ, не дал продолжить.
Ей стало страшно. Она закрыла глаза.
Скрип снега под колесами. Шум мотора. Сперва отчетливо, потом все тише. Шальной порыв ветра. Горсть поземки в лицо. Жалобный скрежет ветки яблони по стеклу. Скрип тормозов. Хлопок дверцы. Опять звук мотора, но уже дальше, тише, пока не исчез совсем.
Одиночество. Холод. Метель.
– Где резерв?! – орал в рацию Звягин. – Я спрашиваю, сколько времени тебе еще надо?! – он не дослушал ответ. – Бобков, это словоблудие! Я с тебя за каждую секунду сверх норматива спрошу. Пожар в жилой зоне! Два детских дома, дом престарелых, детские сады, школы, жилые дома… Под боком войсковая часть, склады боеприпасов! У тебя оцепление из двух ДПСников. Под суд отдам за халатность! Ты не на учениях, твою мать! Десять минут на все! Доложить!
Звягин сунул рацию в левый нагрудный карман, сделал знак подчиненным.
– Иван Лукич, это все, что есть.
Жандаров торопливо раскатывал на откидном столике «Соболя» рулоны чертежей. Чертежи были старые, с истрепанными краями, с выгоревшей и местами стертой синькой.
– План завода…
Молоденький запыхавшийся старший лейтенант, стараясь сохранить сомнительное тепло салона, торопливо захлопнул за собой дверцу. Его лицо было чумазым от копоти, глаза возбужденно блестели. Защитного цвета роба пожарника местами промокла, смерзлась и стояла колоколом.
– Демочкин, докладывай.
– Значит, так, – начал тот без лишних предисловий. – Одиннадцать пожарных гидрантов вышли из строя из-за мороза. На улице тридцать семь. Вода смерзается в лед минут за пятнадцать-двадцать работы. Это первая проблема, о которой часть пожарных расчетов руководителю тушения пожара, то есть вам, не докладывает из-за опасений получить соответствующую оценку. Отогревают своими силами, но… – Демочкин присел на корточки, перевел дух, стащил рукавицы и, потирая зашедшиеся от мороза пальцы, стал докладывать дальше. – Расчеты внутрь периметра войти пока не могут, рвутся емкости с лакокраской.
– Понятно, – Звягин глянул на часы. – Время. Послушаем огнеборцев.
Он стал принимать доклады руководителей расчетов о ходе тушения пожара. Напряженно слушал, кивал, давал короткие, четкие указания.
Члены оперативного штаба в это время, склонившись над чертежами объекта, о чем-то тихонько спорили, то и дело скользя по чертежам перемазанными об их синьку пальцами.
Этот пожар был обнаружен жильцами соседней хрущевки около пяти часов утра. Сообщение о пожаре поступило на пульт оперативного дежурного в семь минут шестого. Через девять минут к месту пожара прибыли первые пять расчетов местного подразделения. Практически сразу стало ясно, что этими силами не обойтись. В сухую, морозную погоду пожар развивается так же интенсивно, как и в жаркую. Спустя полчаса на место прибыли еще пятнадцать расчетов. Приступившему в это же время к руководству тушением пожара полковнику Звягину доложили предварительные данные.
Выходило, что пожар возник в производственном цехе завода полиграфических красок «Луч». Произошедший взрыв свел к нулю все попытки справиться с огнем своими силами, без огласки. Огонь перекинулся на расположенное впритык трехэтажное здание административного корпуса. «Отсечь» административное здание не смогли. В расположенном на первом этаже магазине в результате температурного удара произошло два взрыва, вероятно, баллонов с пропаном. Эти взрывы добавили огню сил, в считанные минуты он охватил все здание. С этого момента возникла реальная опасность распространения огня на склады готовой продукции и газопровод высокого давления, идущий к котельной завода. А это – море огня в жилой зоне. В шесть девятнадцать пожару была присвоена высшая категория сложности.
– Наш ближайший резерв – в/ч 6641. Предлагаю бросить военных на дальний – северный – периметр с целью отсечь распространение огня сюда и сюда, – Звягин ткнул пальцем в склады на чертеже. – Если расположить стволы здесь и здесь, можно будет локализовать этот очаг. Проверьте на месте возможную дислокацию. Восточный сектор контролируем. Основной удар на северо-востоке. Вот здесь. Не дать огню подойти к газопроводу. С юга – худо. Горит кровля. Внутри рвутся емкости с краской. Прибудут соседи, направим их туда. С запада тушение в обычном режиме. За периметр не идем. Учитываем опасность взрыва. Сейчас подвезут тепловые пушки, надо наладить систематическое отогревание выходящих из строя гидрантов. Демочкин, за это лично отвечаешь.
– Есть! Разрешите исполнять?
– Действуй! Какие будут предложения?
– Взрыв снес полкорпуса цеха, завалил выход. По планировке этого корпуса, смотрите, вот здесь, – с военной точностью указал на чертеже майор Михайлов, – обозначены рабочие подвальные помещения.
– Смена восемнадцать человек. В этих «мешках» остались люди… – сказал Сомов.
Звягин потер затылок, поморщился.
– Умеешь ты, Андрей Сергеевич, «радовать». Главное, вовремя это у тебя получается!
– Прости, Иван Лукич, работа у меня такая – людей спасать.
– Твои спасатели хорошо поработали. Людей из прилегающих домов и седьмого цеха завода эвакуировали. Спасибо. Сколько на морозе они еще продержаться смогут? Менять их будешь?
– Вызвал резерв. Мои люди устали, промокли, замерзли, – сказал Сомов. – Второй этап спасательной операции начнем, как только встречусь с Морозовым, нашим «богом» подземного тепло-канализационного хозяйства. Его уже подняли и везут на работу с дачи. Надо выяснить, что за норы есть у завода, куда ведут. Возможно, пока твои огнеборцы орудуют, мы подберемся с другого боку. Если на подземных этажах кто-то из рабочих уцелел, мы обязаны их спасти!
Сомов знал: нужно торопиться. Если рабочие живы, у них, без сомнения, есть комбинированные поражения. Это и отравление продуктами горения пластика, и ожоги кожи и дыхательных путей, и термотравмы легких. Сомов понимал, что если найдет рабочих в ближайшие часы, они будут жить. Поэтому он был вынужден спешить.
– Вместо себя я оставляю Юдина. Он опросит рабочих, уточнит, сколько человек было в смене, были ли посторонние на объекте.
Звягин и Сомов пожали другдругу руки.
– Держи меня в курсе, спасатель.
Выслушав доклады расчетов, Звягин вновь склонился над испещренными разноцветными пометками чертежами.
– Снимаем по три расчета с фасада и северной стены склада готовой продукции. Перебрасываем их на цех. Вот сюда, – он указал место на чертеже. – Возьмем его в плотное кольцо. К рассвету здесь не должно остаться ни клочка открытого огня!
Резкий, настойчивый звонок в дверь заставил Хабарова вздрогнуть и открыть глаза.
Он сидел в кресле напротив работавшего телевизора, в руке была недопитая бутылка водки. Видимо, основательно нагрузившись, он уснул прямо в кресле. От долгого сидения заныла спина.
