Сергей Гайдуков - Стреляй первым
— Шеф, ну и что? Плюньте на нее с высокой колокольни! Мало ли дур на свете! — попытался урезонить Шульца Макс. Но сделать это было уже невозможно.
— Нам с тобой сегодня весь день не везет, — сказал Шульц. — Разве это справедливо? Пусть теперь не повезет ей.
И он двинулся навстречу парочке. Макс с ужасом заметил, что босс успел схватить с переднего сиденья машины оставленный им самим нож.
Когда он догнал Шульца, тот уже вел светскую беседу:
— А без секьюрити тебе слабо со мной пообщаться, сука?!
— Я сейчас так заору, — пообещала женщина, держась от Шульца на безопасном расстоянии. Ножа она пока не видела. — Мало не покажется, мразь.
— Вера, что такое? — спросил ее спутник, худощавый мужчина лет пятидесяти. Говорил он с прибалтийским или скандинавским акцентом, чуть взволнованно.
— Это, Аки, тот самый идиот, который испортил мне настроение, — пояснила женщина. — Ну-ка убирайся с дороги, придурок!
— Придурок, недомерок, — кивнул Шульц. — Это я все уже слышал, а вот знаешь ли ты, что еще одно слово — и вся скандинавская косметическая хирургия не сможет заштопать твое чудную блядскую мордашку! — Шульц показал свой нож.
— Помо… — раскрыла было рот женщина, но Шульц приставил ей к горлу лезвие.
— Я же сказал: не ори. Шагай сюда, за угол.
— Что вы хотите? — удивленно спросил скандинав.
— Повоспитывать твою подругу, — пояснил Шульц. Он держал нож у горла женщины, ее спутник стоял рядом, а Макс перекрывал для них выход из проулка. Хотя Максу все это очень не нравилось. А Шульц продолжал нести какой-то бред:
— Такую блядь надо постоянно воспитывать, иначе она совсем отучится уважать людей! Надо было тебя трахнуть прямо там, на столе, в воспитательных целях!
— Хватит грубить моей невесте! — возмутился скандинав и пошел грудью на Шульца. Макс попытался его удержать, но тот вырвался и подскочил к своему обидчику.
— Немедленно отпустите ее!
— Отвали! — раздраженно сказал Шульц. — Мне сегодня столько раз мешали, что ты сейчас даже и не пытайся…
Скандинав ухватился обеими руками за запястье Шульца и рванул на себя, оттащив нож от горла женщины.
— Э! — предостерегающе крикнул Шульц. — Ты что, сдурел?
Но скандинав продолжал гнуть шульцовскую руку вниз, а потом попытался ударить Шульца в лицо, но лишь слегка задел по носу.
Это окончательно вывело Шульца из себя. Он завопил:
— Да что же это такое! Да кончится это когда-нибудь!
Изо всех сил он стал бить скандинава кулаками в грудь, отпихивая от себя, но тот не отпихивался, а, наоборот, норовил упасть Шульцу на грудь. Женщина попыталась завизжать, но бдительный Макс стукнул ее по голове, и она, бесчувственная, осела на землю.
Шульц продолжал бороться со скандинавом, не замечая, что в лицо ему летят какие-то брызги. Это заметил Макс.
— Феликс Эдуардович, — позвал он. — Феликс Эдуардович!
— Чего тебе? — пропыхтел Шульц. — Лучше помоги мне!
— Феликс Эдуардович, вы его убили.
— Что? — Шульц замер, и мертвый скандинав снова повалился на него. Макс оттащил труп в сторону и прислонил к стене. Только теперь Шульц вспомнил про нож в своей правой руке. Лезвие, рукоятка и рукав до локтя были темными от крови.
— Невезуха! — прошептал Шульц. — Весь день так!
— А с этой что делать? — спросил Макс, показывая на бесчувственную женщину.
— Что делать? — вздохнул Шульц. — Не оставлять же ее… Она нас с тобой очень хорошо разглядела. Держи, твоя очередь, — он протянул Максу нож.
Отвернувшись в сторону, он покачал головой:
— Дико неудачный день. А ночь еще хуже.
Глава 24
Макс проснулся рано утром — в начале седьмого — от того, что Шульц настойчиво пихал его в плечо.
— Вставай, вставай! Хватит дрыхнуть!
Макс попытался оторвать голову от подушки, но голова оказалась весом в тонну. Она даже не пошевелилась, и Макс прошептал, не раскрывая глаз:
— Я убит. Меня не кантовать.
— Вставай! — Шульц подождал еще несколько минут, а потом вытащил из холодильника упаковку холодного баночного пива. — Потом я буду об этом сожалеть, но сейчас другого выхода я не вижу.
Затем Шульц вылил банку пива на голову Максу. Тот заорал нечеловеческим голосом, но остался в постели. Шульц открыл вторую банку и вылил Максу на грудь. Крик был послабее, но зато Макс открыл глаза и умоляюще посмотрел на босса.
— Процесс продолжается, — спокойно сказал Шульц, и от звука вскрываемой банки с пивом Макс вскочил на ноги.
— Давно бы так, — поощрительно произнес Шульц. Выглядел он так, будто ночью побывал на шабаше ведьм: всклокоченные волосы, мешки под глазами, трясущиеся пальцы. Зато в глазах горел огонь.
— Макс, — проникновенно сказал Шульц. — Нас ждут великие дела.
— Но не сегодня, — голосом умирающего произнес Макс. — Я еще не пришел в себя после вчерашнего.
— Некогда приходить в себя. Надо забирать инициативу в собственные руки, иначе в следующий раз они нас определенно прикончат.
— И как же мы это сделаем? — Макс стал протирать глаза. Бодрее от этого он себя не почувствовал.
— Ты не знаешь?
— Нет, — вяло ответил Макс.
— Тебе повезло. Потому что я знаю.
— Ура, — без особого энтузиазма вздохнул Макс.
— Поехали, — сказал Шульц. Проведя почти бессонную ночь, он тем не менее чувствовал себя снова в хорошей форме. Более того, он знал, что нужно сделать, чтобы окончательно загнать Резниченко в угол. И он собирался это сделать немедленно.
Страх и растерянность, пережитые им вчера, действительно ушли после поездки в ночной клуб. Но Шульц не рискнул бы никому признаться, что очищение от негативных эмоции и психологическое расслабление потребовали двух смертей: пожилого скандинава и его спутницы. Шульц словно рассчитался с ними за свое дневное поражение, выместил накопившиеся ненависть и злобу.
И после этого холодная рассудительность и уверенность в своих силах вернулись к нему. А когда он понял, что следует сделать с Резниченко, то почувствовал себя демоном, непредсказуемым в хитрости и остроумии своих действий: почувствовал себя жестоким зверем, хищником, которого не могут остановить ни ружья, ни ловушки. Он вдет до конца и вгрызается в горло свой добыче.
«Я же сказал тебе: не буди во мне зверя», — вспомнил Шульц фразу, сказанную им Резниченко в ресторане. Резниченко не воспринял доброго совета.
Ну что ж, больше предупреждений не будет.
Глава 25
Как ни старался Кожин удержаться от сна, но в четыре часа утра, когда за окном уже светало, он задремал. Правда, ненадолго.
Когда пистолет выпал из его разжавшихся пальцев на пол, он встрепенулся, огляделся по сторонам, подобрал оружие и после этого возблагодарил кого-то там на небесах за то, что он еще жив, а не прирезан во время сна.
Тут же он набрал номер Аркадия Семеновича и сказал:
— Он так и не явился.
— Понятно, — было похоже, что сообщение Кожина его не слишком удивило.
— Сейчас пять утра, начало шестого. Сколько мне еще ждать?
— Досиди до восьми утра и сматывайся оттуда. Скорее всего он туда не вернется. Нашел себе новое местечко.
— Но здесь вещи, чемодан…
— А это для того, чтобы ты купился и всю ночь просидел без толку.
— Что же вы мне только сейчас сказали? — возмутился Кожин.
— Я сам недавно догадался. Да и то я просто предполагаю. А что на самом деле происходит, кто его знает? Вот потому я тебя и прошу дождаться восьми, а потом уже линять оттуда.
— Ладно, буду сидеть, — согласился Кожин.
— А потом приезжай ко мне.
— Я лучше спать потом поеду…
— Отоспаться ты еще успеешь.
— А в чем дело?
— Надо это дело довести до конца, — решительно сказал Диспетчер. — Для меня это честь фирмы. Я свой курорт к чертовой матери послал, хочу закончить всю эту историю…
— А я при чем?
— Я думал, ты тоже заинтересован. Ты же меня так просил за своего знакомого. Разве нет?
— Вообще-то… да, я приеду.
— Приезжай, что-нибудь придумаем.
Положив трубку, Диспетчер задумался. Незнакомец по фамилии Шульц казался ему опытным и хитрым противником. Кожин тут многого не добьется. Сам голову свернет. Надо подключать кого-то из специалистов. Опытного «чистильщика».
Почему-то он вспомнил разговор о кроликах. Забавный парень. Надо попробовать.
Несколько часов спустя, когда Кожин, разочарованный и с красными глазами, приехал из «Салюта» и сказал, что никакими Шульцами там и не пахнет, Диспетчер отправил вызов «чистильщику», который в прошлый раз позвонил третьим.
Глава 26
Во вторник утром Резниченко сидел в своем кабинете и просматривал скопившиеся за ночь факсы. Зазвонил телефон, и Григорий Александрович отложил папку в сторону. Он медлил поднять трубку, потому что ничего хорошего от звонков в такое время не ждал.
