Сергей Зверев - Перо и волына
– Все?
– Да.
Не обращая внимания на неодобрительный взгляд Семенкова, Константин достал еще одну сигарету, снова закурил.
– Значит, так. Работу с черным налом пока остановим. Береженого бог бережет.
– Что – вообще прекратить? – обеспокоенно спросил Карнаухов.
– Разве я сказал прекратить? – раздраженно откликнулся Панфилов. – Я сказал – остановить. Подождем неделю-другую. Как говорил один мой знакомый с Кавказа – тарапытца нада нэт. Знаю, что остановится несколько проектов. Как-нибудь переживем. Главное, надежно прикрыть тылы. Вопросы есть?
– А если этот Турченко опять вызовет?
– Юноша, – наставительно сказал Панфилов, – запомни раз и навсегда, никаких лишних телодвижений. Вызовет – проконсультируешься с нами. Нет – значит, и беспокоиться не о чем. Старайся не светиться, поменьше привлекай к себе внимание.
– Я и так скромно живу, – оправдывался Карнаухов. – Обедаю дома или в офисе, спиртного в рот не беру. Даже любовницы у меня нет. Некоторые в банке уже смеются.
– Вот и хорошо. Именно этого я и хотел, когда брал тебя на работу в банк, – строго сказал Панфилов. – Пусть смеются. А тем временем твой личный счет будет пополняться.
Сглотнув, Карнаухов посмотрел на Панфилова, потом на шефа службы безопасности. Поняв, что разговор закончен, он встал и молча вышел из кабинета.
– Что скажешь, Владимир Иванович?
Семенков встал с кресла, прошелся по кабинету, сунув руки в карманы брюк.
– Не нравится мне все это, Константин Петрович, ох, как не нравится. Меня с самого начала не привлекала эта идея с черным налом. Конечно, все это приносит хорошие проценты, но риск слишком велик. Много людей задействовано. Информация обязательно откуда-нибудь просочится. Помнишь, как говорил Мюллер: то, что знают двое, знает свинья.
– А как же иначе? Риск есть в любом деле.
– Тоже верно. Не знаю, Константин Петрович, не знаю…
– А что, если события будут развиваться по худшему для нас сценарию? Турченко явно что-то пронюхал…
– Как далеко он сможет зайти, зависит уже от нас с тобой, Владимир Иванович. Главное, вовремя остановить ретивого следака.
– Кстати, не припоминаю, чтобы он проявлял какое-то особенное рвение при расследовании прошлогоднего налета на бензоколонку.
– Ты, кажется, говорил, что после этого дела у него лишних звездочек на погонах не прибавится, а вот поди ж ты, майором стал.
– Может, потому и стал, что дело в висяк превратил.
– У нас есть какие-нибудь выходы на этого Турченко?
– Напрямую – нет, только через городского прокурора.
– Как там у него дела? Освоился уже в новом кабинете?
– Кто – Бирюков? Я его уже несколько дней не видел. Уехал в Москву. Начальство из областной прокуратуры вызвало к себе.
– Для нас это не опасно? – нахмурил брови Панфилов.
– Нет, обычная служебная рутина. Новый человек вступил в должность. Проинструктировать надо, по рюмочке пропустить.
– Какой же он новый? – возразил Панфилов. – Сколько лет помощником городского прокурора проработал. И потом, Бирюков рюмками не пьет. Это для него слишком мелкая посуда. Ладно, черт с ним. Только бы вернулся поскорей. Проведи с ним работу.
– Я думаю, все будет в порядке. Бирюков обязан нам своим креслом. Если оно ему дорого, найдет способ приструнить Турченко.
– С этим закончили, – кивнул Константин. – Теперь вот еще что. В ближайшие три дня остаешься за главного. Если что – найдешь меня по мобильнику. По пустячным делам не звони, решай сам.
– Отдохнуть хочешь?
– Надо совместить приятное с полезным. Съезжу в Москву. У одного хорошего знакомого, любителя джаза, день рождения.
– Артур? – понимающе улыбнулся Семенков.
– Да, хочу порадовать старика. Заодно и сам развеюсь. А то скоро захлебнусь в этой запрудненской лабуде.
– Подарок уже присмотрел?
Панфилов встал из-за стола, открыл дверцу шкафа и вынул огромную, сверкающую лаком коробку с надписью на английском языке «Фрэнк Синатра».
– Коллекционное собрание записей Синатры, – с гордостью сказал Панфилов, демонстрируя подарок. – Он тут всякие джазовые штучки исполняет. Я вообще-то в этом не особо секу, но старику будет в кайф. Каждый раз, когда к нему в столицу наезжаю, он меня к джазу приучить пытается.
– Ну и как, выходит?
– Временами, особенно под коньячок, – засмеялся Константин. – Но вообще-то мне больше по кайфу что-нибудь наше, родное. А Синатру по спецзаказу из Штатов прислали.
Он положил подарок на стол, допил остатки давно остывшего кофе.
– Еще одна просьба, Владимир Иванович. Пока меня не будет, пусть твои ребята на всякий случай присмотрят за Игнатом.
– А что с ним?
– Пока все нормально. Младшой вроде бы жениться собрался.
– Понятно, дело молодое.
– Он пока в моем новом доме за городом обитает со своей подругой. А распишутся, пусть живут в нашей трехкомнатной.
– По-моему, – хитро сощурил глаза Семенков, – тебя, Константин Петрович, больше не Игнат беспокоит, а твой новый трехэтажный сарай. Но ведь ты сам пару дней назад распорядился снять там охрану.
– Да просто не хотел, чтобы им эти жлобы с собаками мешали. А насчет дома – может быть, ты и прав.
– Хорошо, – успокаивающе сказал Семенков, – я все сделаю. И за домом присмотрят, и младшого твоего без внимания не оставят.
– Как-нибудь ненавязчиво, чтобы особенно не светились.
– Все ясно, Константин Петрович, не переживай. В городе все тихо. «Синие» из кабаков не вылазят, Саша Порожняк завел очередную бабу. Азербайджанцы тоже себя ничем особенным не проявляют. На прочие мелочи можно не обращать внимания. Поезжай, Константин Петрович, отдохни.
Глава 3
Высокая пышнотелая блондинка в облегающем зеленом платье, виляя бедрами, вышла из подъезда серой пятиэтажки и, поправив болтающуюся на плече кожаную сумочку, остановилась на тротуаре.
Ее крупное, отмеченное печатью вульгарности и покрытое толстым слоем косметики лицо недовольно скривилось. Посмотрев по сторонам, она достала из сумочки продолговатую зеленую пачку, вынула длинную сигарету, щелкнула зажигалкой и, затянувшись, стала прохаживаться по тротуару.
Две старушки, сидевшие на ближней скамейке, наклонились и стали шушукаться. Девица, нервно вдыхая ментоловый дым, не обращала на соседок внимания.
– Катька-то наша, глянь, – шептались старушки, – совсем нос задрала. Вырядилась как чучело, морду намазала, сигарету заграничную в зубы… Марья-покойница, царство ей небесное, пока жива была, дочку в ежовых рукавицах держала. А теперь…
– Да, одно слово – безотцовщина. И что из нее теперь получится?
– Известно что – проблядь несусветная. Сколько мужиков за год променяла. Скоро клейма негде будет ставить.
– А таперь-то у нее, слыхала, кто в хахалях ходит?
– Кто?
– Зек.
– Да неужто?
– Точно-точно. Я сама видала – бандюга. Все руки синие от наколок. Он ее по ресторанам возит и деньги дает.
– Да откуда ж у него деньги, ежели он зек? Придумала ты чевой-то, соседка.
– Ей-богу. – Старушка перекрестилась. – На здоровенной белой машине разъезжает по городу. И еще один бугай вместе с шофером спереди там сидит. А харя ж у него, харя – не дай бог хоть раз увидеть.
И тут, словно в подтверждение слов старухи, из-за поворота во двор дома резко вывернул белый «Мерседес» с затемненными стеклами. Сверкающая лаком и хромом машина, заскрипев тормозами, резко остановилась у подъезда.
Открылась передняя дверца. Из нее вышел невысокий здоровяк с грубым скуластым лицом, бычьей шеей и распухшими, словно от пчелиных укусов, кулаками.
Увидев его, старушки моментально притихли. Громила распахнул перед блондинкой заднюю дверцу «Мерседеса» и встал рядом с машиной, сумрачно оглядываясь по сторонам.
Девица, демонстративно стряхнув пепел с сигареты, наклонилась к дверце и плаксиво сказала:
– Саша, где же вы пропадаете? Я уже битый час торчу на этом дурацком тротуаре.
Из салона «Мерседеса» высунулась хмурая физиономия известного запрудненского авторитета Саши Порожняка.
– Катюха, что за базары? – сиплым прокуренным голосом проворчал он. – Возле бана мент прилип. Пока туда-сюда, рамсы развели… Ну, на пару минут задержались.
Не вдаваясь в более подробные объяснения, он взял блондинку за запястье синими от татуировок пальцами и потянул ее в машину. Блондинка плюхнулась на сиденье, из салона донесся ее притворно-возмущенный голос:
– Саша, ну что ты делаешь? Отстань, шальной, я же с сигаретой. Платье мне прожжешь.
– Ничего, – расхохотался Порожняк, – прожгу это – куплю новое. Я тебе все что хочешь куплю. Даже новую жисть.
Громила, выполнявший роль охранника при Порожняке, захлопнул дверцу, сел в машину, и, взревев мотором, «Мерседес» умчался со двора.
Старухи-соседки лишь осуждающе покачали головами.
– Вот профура-то.
– Я тебе говорила, а ты не верила. Видала, какая рожа у этого бандюги?
