Сергей Зверев - Жиган: жестокость и воля
Обзор книги Сергей Зверев - Жиган: жестокость и воля
Сергей Зверев
Жиган: жестокость и воля
Глава 1
Стрельцов вспомнил, как пуля вырвала заднюю часть черепа его напарника, как сгусток алой крови и серого мозгового вещества выпал из раны на асфальт, и ощутил неудержимый позыв к рвоте.
Его раз за разом выворачивало наизнанку, а Жиган, лежавший рядом, вспоминал, как с ним было то же самое, когда он зарезал человека ножом… В первый раз вид близкой смерти вызывает рвоту у всех, но потом некоторые привыкают…
* * *Что может быть лучше теплого июньского дождя? Вышедшая из-за леса темная туча ненадолго застыла над Московской кольцевой автодорогой в том месте, где она пересекается с Боровским шоссе возле Рассказовки.
Вначале на землю просыпалось несколько крупных капель, затем полило так, что казалось, над головой лопнул дырявый мешок с горохом.
Спустя несколько минут темная лента шоссе сверкала, как зеркало.
Двое сотрудников патрульно-постовой службы областной госавтоинспекции капитан Костенко и младший лейтенант Стрельцов укрылись от дождя в машине. Желто-синие «Жигули» с эмблемой ГАИ стояли на обочине шоссе.
Капитан Костенко, грузный высокий мужчина лет сорока с густыми пшеничными усами, свисавшими до самого подбородка, неуютно ерзал в тесном кресле «Жигулей».
В очередной раз глянув на циферблат наручных часов, он обратился к своему молодому подчиненному:
— Ну шо там, Стрельцов?
В его речи слышался явный украинский акцент, из-за которого многие сослуживцы беззлобно подшучивали над капитаном.
В свое время в поисках лучшей доли уроженец Черниговской области Михаил Костенко приехал в Москву и поступил на службу в органы внутренних дел. Он принадлежал к той породе людей, которых принято называть одним словом — служака.
Костенко начинал службу сержантом и вопреки скептическим ожиданиям коллег смог закончить высшую школу милиции и получить офицерские погоны.
— Не похоже, чтобы быстро кончилось, — выглянув в окно и пожав плечами, ответил Стрельцов.
— От же холера, — ругнулся Костенко, — як же мне на дожди стоять?
— Может быть, опоздают? — с надеждой спросил Стрельцов.
— Не, эти не опаздывают. От же служба наша неблагодарная.
Младший лейтенант Стрельцов шел по тому же пути, что и его старший коллега. Два года назад он отслужил срочную во внутренних войсках и по рекомендации не кого-нибудь, а самого командира полка был направлен в высшую школу милиции.
Получив на погоны первую офицерскую звездочку, Стрельцов перевелся на заочное отделение и поступил на службу в московскую областную госавтоинспекцию.
Сейчас вместе с Костенко он ожидал проезда правительственного кортежа.
— Восемь двадцать пять, — уныло заключил Костенко, — пора выходить.
— Так ведь дождь еще не кончился, товарищ капитан.
— Сам бачу, шо не кончився. А шо зробишь?
— Может, еще пару минут подождем?
— Не, Стрельцов, выходь.
С явным сожалением младший лейтенант нахлобучил фуражку, до того лежавшую у него на колене, взял в руки полосатый жезл и вышел из патрульных «Жигулей» под дождь. Следом за ним, кряхтя и сопя, выбрался Костенко.
Крупные капли дождя забарабанили по фуражкам. Недовольно глядя на проезжающие мимо машины, водители которых с опаской косились в сторону желто-синих «Жигулей», Костенко поправил униформу и повел плечами.
— Тормози, Стрельцов.
Младший лейтенант замахал жезлом, принуждая недовольных дачников остановиться на обочине.
Дождь прекратился так же внезапно, как и начался. Костенко тут же повеселел.
— Слава тебе, Господи, — выдохнул он.
— А вы боялись, товарищ капитан! — обрадованно воскликнул младший лейтенант Стрельцов. — Все как по заказу.
— Точно, — улыбаясь, кивнул Костенко. Стрельцов шумно вдохнул воздух.
— Хорошо-то как. Если б не эти вонючие фуры… И куда они с самого утра прут?
— Это ще сезон не начался, а вот через месяц будут круглые сутки переть.
— Все-то вы знаете, товарищ капитан, — не без ехидцы заметил Стрельцов, — везде-то вы побывали.
Костенко не относился к категории людей, знакомых с юмором и иронией. Он никогда не слышал анекдот про барина, которому такие слова сказал слуга в ответ на замечание о том, что в сарае «темно, как у негра в жопе».
— У меня опыт побогаче, — надувшись от осознания собственной значимости и важности предстоящего момента, ответил Костенко.
Со стороны шоссе раздался завывающий звук сирены.
— Едут.
Перекрыв движение с обеих сторон, гаишники пропустили цепочку машин, сзади и спереди сопровождаемых черными «Волгами» с мигалками и сиренами. Собственно кортеж состоял из нескольких длинных, как крокодилы, лимузинов с затемненными стеклами. Завидев их, капитан Костенко вытянулся во фронт и приложил руку к фуражке. Стрельцов без особого энтузиазма последовал его примеру.
Как только машины проехали, нормальное движение на шоссе возобновилось.
Костенко с облегчением залез в автомобиль, отрапортовал по рации о прохождении кортежа, снял фуражку и вытер крупные капли пота, выступившие на лбу.
Усевшийся рядом с ним Стрельцов с легкой насмешкой спросил:
— А что вы так переживаете, товарищ капитан? Поди ж не в первый раз?
— Молодой ты еще, — наставительно сказал Костенко, — не Понимаешь. Там же важные люди сидять, члены политбюро. Если с ними шо случится, тебя из офицеров так попрут… До конца жизни рядовым останешься.
Стрельцов пожал плечами.
— Хорошо хоть не расстреляют. Сейчас же девяносто первый год, а не тридцать седьмой, — он глянул в окно. — Гляньте-ка, товарищ капитан, какое солнце. Сейчас все подсохнет — и дождя как не бывало. Вот мы тут сидим, коптимся, а кто-то на рыбалочке балдеет. Завидую я вам, товарищ капитан, со следующей недели в отпуск.
— Точно, — осклабился Костенко, — еще два дня — и домой поеду, к маме, на Черниговщину. У нас там такие места. Ты, Стрельцов, на Украине бывал?
— Один раз в детстве с родителями в Крым ездили.
— Не, Крым — то не Украина. От у нас — Украина.
— Товарищ капитан, — неожиданно переводя разговор на другую тему, сказал младший лейтенант Стрельцов, — а что это они так часто ездить стали?
— Як часто? — недоуменно откликнулся капитан. — Ездют як положено.
— Нет, не скажите. Каждый день по три раза туда-сюда. Войны же вроде нет.
— То не наше дело. Ездют — значит, надо.
— Может, заболел кто?
— Кто, Горбачев? — искренне расхохотался капитан. — Дак вин же здоров, як той бычок.
Он продолжал смеяться, хлопая себя руками по ляжкам и даже не замечая, что скаламбурил.
— А хоть бы и Горбачев, что он вечный, что ли? За три года их сколько гикнулось? Сначала Брежнев, потом Андропов, потом Черненко.
— Дык яны ж старыя были.
— Горбачев тоже не молодой, ему уже скоро шестьдесят стукнет.
— Эх, молодой ты еще, Стрельцов, — Костенко покровительственно похлопал младшего лейтенанта по плечу, — ще не разумеешь, що шестьдесят лет для мужика — самое то.
— Какое ж то, если в шестьдесят на пенсию отправляют? — фыркнул Стрельцов.
— Вин же Горбачев, кто ж яго на пенсию отправит? То ж самый главный человек в стране.
— А хрен его знает.
— Не знаешь, так не говори. Такого не бывало, шоб Генерального секретаря — и на пенсию в шестьдесят. Буде скрыпеть, пакуль не загнется. И нихто не гаукнет, а гаукнет — Райка яму быстро пасть захлопнет. Та ще баба… Мужик у ней в руках, як это… в ежовых рукавицах.
— Это вы правильно заметили, товарищ капитан, — согласился Стрельцов. — Знаете, кто-то даже шутку придумал на эту тему.
— Яку шутку?
— Что означает: КПСС — мир?
— Шо?
— Кто правит Советским Союзом — Миша и Рая.
— От же свистуны, — снова засмеялся Костенко. — Як ты говоришь — хто правит Советским Союзом? Ну дают. Это хто ж такое придумал?
— Народ, кто же еще.
— От народ у нас, над всем смеюца. Моя б воля, я б яго…
Костенко красноречиво сжал ладонь, поросшую рыжими волосами, и потряс кулаком перед лобовым стеклом «Жигулей».
— Я б гэты народ, як Райка Мишку.
Водитель проезжающего навстречу дохленького «Москвича», увидев протянутый в его сторону здоровенный кулачище, испуганно втянул голову в плечи и сбавил скорость. Костенко махнул ему рукой.
— Проезжай.
После этого капитан с удовлетворенным видом повернулся к своему молодому собеседнику.
— Видал? Только кулак и понимают, едрить их у мать. А ты говоришь — жалко, што сейчас не тридцать седьмой год. Распустились кооператоры хреновы.
Стрельцов вытащил из кармана сигарету, щелкнул зажигалкой.
— Да не особенно их сейчас кулаком напугаешь. Свободы понюхали.
— А шо свобода? Тэ ж мне запах, — презрительно скривился Костенко. — Дай-ка мне цигарку.
Выкурив по сигарете, поругав распущенный народ, кооператоров, демократов и Горбачева, гаишники отвели душу.
