Владимир Гурвич - Федеральный наемник
Я почувствовал как учащенно бьется мое сердце. Неужели за этой дверью в самом деле находится человек, за которым я охочусь. Еще несколько мгновений — и все завершится?
Я перевел автомат на боевой взвод и силой дернул ручку двери. Она легко поддалась, я буквально прыгнул, как лев, в комнату. На мою голову обрушился удар каким-то твердым предметом. Я рухнул на пол и перестал чувствовать, думать, жить.
Глава восьмая
Я открыл глаза. В комнате было светло. И первое, что я увидел, две склонившихся надо мной бородатых физиономии.
Увидев, что я пришел в себя, один из них с громким криком выбежал из комнаты. И буквально через несколько секунд в комнату вошли несколько человек. К своему удивлению в одном из них я узнал Аслана.
— Оклемался? — спросил меня один из боевиков. У него была длинная густая борода.
Я кивнул головой и сразу же резкая боль, словно копье, пронзила мой череп.
Мое состояние в полной мере отразилось на лице.
— Болит? — спросил боевик. — Ничего пройдет, тем кого ты убил, шакал, гораздо хуже.
Это замечание совершенно не соответствовало действительности, им было гораздо лучше, так как вряд ли у мертвых так сильно может болеть голова, как болела она у меня. Но я благоразумно не стал указывать ему на его ошибку в этом вопросе.
— Это он? — спросил боевик у Аслана.
— Он, — подтвердил парень.
— Молодец. Можешь идти, — сказал бородатый боевик Аслану. — А ты вставай. — Эти слова были уже обращены ко мне. — И без всяких фокусов. Ты понял?
Мне было все понятно. Я сделать попытку встать. Все поплыло перед глазами и мне пришлось сесть на кровать.
— Говорю, паршивый пес, вставай! — вскипел, как утренний кофе, боевик. Он занес над моей головой приклад автомата, но приложился все же по плечу. Правда это тоже было больно.
Но, как ни странно, боль от удара отчасти взбодрила меня, и вторая попытка обрести вертикальное положение оказалась более удачной. Я встал и понял, что даже смогу идти.
— Вперед и с песней, — приказал все тот же боевик. — А ну пой, гад, снова больно ударил он меня по спине.
— А иди ты, козел вонючий, — ответил я. Новая порция боли вызвала во мне такую ярость, что я едва сдерживал неимоверное желание броситься на него и сомкнуть на его толстой шеи свои пальцы. Но я понимал, чем могла кончиться такая атака.
И все же я не сдержался. Бородатый боевик вновь ударил меня, я ответил ему пинком в коленную чашечку. Этим ударом я владел мастерски и тот просто взвыл. Ко мне с перекошенными от ярости лицами устремились его товарищи, сгорая от страстного желания превратить меня в кровавое месиво. Сопротивляться этому их намерению у меня не было никакой возможности.
В это мгновение в комнату вошел еще один человек. Я ни разу его не видел, но сразу узнал его по виденной мною фотографии. Это был Умар Султанов.
— Прекратить! — прикрикнул он.
Боевики буквально замерли на месте, словно позирую перед объективом фотоаппарата. Я лишь подвергался атакам их яростных взглядов. Но это оружие было не самым страшным.
Умар Султанов подошел ко мне, несколько секунд внимательно разглядывал мою особу, словно редко выставляемый из запасников экспонат в музее. Я тоже пристально рассматривал его. Несмотря на густую бороду, было видно, что он еще молод. У него было красивое с правильными чертами лицо. Если сбрить все лишнее и одеть его как подобает нормальному человеку, он мог бы вполне претендовать на роль ведущего какой-нибудь популярной телепередачи настолько запоминающем было его лицо. И половина женщин страны бросали бы все дела и устраивались на экране с одним желанием: посмотреть на своего кумира.
Эта немая сцена продолжалась не меньше двух минут. Мы разглядывали друг друга, как разглядывают друг друга мужчина и женщина при первом свидании.
— Пойдем, — кивнул он мне головой.
Я последовал за ним. Мы прошли в соседнюю комнату. Оглядевшись, я сразу понял, что это нечто вроде личных покоев Султанова. У стены находилась застеленная кровать, на стене висела сабля. На столе же мое внимание привлек космический телефон.
— Кажется, ты хотел меня видеть. Твое желание исполнилось. Смотри.
— Спасибо за предоставленную возможность.
— Ты убил моих людей, — произнес Султанов. Однако в его тоне не было обвинения или угрозы, просто констатация факта.
— Идет война. А на войне то и дело кого-то убивают. Разве ты сам не убиваешь.
— Зачем ты сюда пришел?
Я молчал, так как честно говоря, не знал, как отвечать на этот прямо поставленный вопрос. Сказать правду — поступить слишком опрометчиво, говорить заведомую ложь в такой ситуации — и глупо и бессмысленно, лишь ухудшишь свое положение. Если, конечно, есть куда его ухудшать.
— Я виду, ты не знаешь, что сказать, — усмехнулся Султанов. — Могу помочь тебе. Мы давно знали, что в нашу республику приехал человек. Знали зачем он приехал. Убить меня. Вот только не знали, кто он. Но мы его ждали. А вчера получили информацию, что он направился прямиком ко мне.
— От Аслана? — спросил я.
Умар, подтверждая, кивнул головой.
— Не думай, что Фатима тебя предала. Она не предательница, она верно служит своему хозяину — Сулеймана Аджоеву. Ее же сын перешел на мою сторону. Мы следили за тобой с той минуты, как ты вышел из Свирского. Но на середине пути потеряли твой след. Пропали два наших человека. Ты их тоже убил?
— Да.
Умар несколько секунд молчал, о чем-то раздумывая.
— Ты понимаешь, что за такое тебя ждет лишь одно наказание смерть?
— Чай не маленький.
— Садись, — вдруг предложил он мне. — Хочешь есть?
Как ни странно, но есть я хотел. Прошло немало времени, когда я принимал пищу в последний раз.
— Хочу.
Умар вышел из комнаты, по-видимому, для того, чтобы отдать распоряжения. Я понимал, что одновременно это еще и проверка меня. Поэтому я спокойно сидел, не делая никаких попыток как-то изменить ситуацию. Если и попытаться ее и менять, то другим способом. Моя судьба сейчас целиком в руках этого человека. И все будет зависеть от нашего разговора. Мною же владело предчувствие: несмотря на грозное предупреждение о том, что меня ждет, на самом деле у Умара в отношении меня иные планы. Он чего-то добивается и надо выяснить чего? Только от этого зависит мое спасение.
Вернулся Умар. Вслед за ним появилась красивая девушка с подносом в руках. Она поставила передо мной тарелку с едой — картошку и большой кусок баранины. Так перед казнью не кормят, подумал я, провожая взглядом грациозную, словно газель, официантку. Я вдруг вспомнил, как где-то слышал, что у Умара очень красивая жена. Не она ли это только что предстала перед моим взором.
Я взглянул на Умара и по ответному взгляду почувствовал, что кажется моя догадка верна.
— Ешь, — повелительно сказал он. — С голодным человеком плохо разговаривать, он думает только об еде.
Меня не надо было упрашивать дважды, я жадно набросился на еду. Покончил я с ней быстро, одним залпом осушил бокал с каким-то компотом. Если бы не угроза смерти, все было бы просто замечательно.
— Ты так и не сказал, зачем ты пришел? — напомнил мне он.
— Тебе же известно.
— Я хочу услышать от тебя.
Я пожал плечами.
— Все так, как ты говоришь, я пришел за твоей жизнью.
— А отдашь свою. По-моему это справедливо. Ты как считаешь?
— Должен с тобой согласиться. С твоей точки зрения я заслуживаю смерти.
— Что значит с моей точки зрения, — слегка удивился Умар. — А с твоей?
— Я лишь выполнял работу. На войне она в том и заключается, чтобы убивать. Поэтому с моей точки зрения я ни в чем не виноват. Можно подумать, что ты собрал отряд и вооружился до зубов и выше, чтобы играть в футбол.
Я видел, что мои слова заставили его задуматься. Я даже чуть-чуть прибодрился. В отличии от других полевых командиров, на него, кажется, действует логика. А значит появляется шанс.
— И все же ты умрешь, — сказал Умар. — И совсем скоро. Ты сам только что подтвердил, что это справедливо. Раз мы на войне, то должны убивать своих врагов. А ты мой враг, в этом нет никакого сомнения.
Я почувствовал, как сразу что-то оборвалось у меня внутри.
— Как скажешь. И все же это несправедливо.
Внезапно лицо Султанова изменилось, до этой секунды спокойное, оно вдруг перекосилось от охватившего его гнева.
— Ты говоришь о справедливости. Ваши люди пришли на мою землю, убивают наших людей. Кто их звал сюда?
— Ты забываешь о том, что здесь творится, о том, сколько людей было похищено, убито, если не весь народ, то очень большая его часть ничего не хочет знать, кроме разбоя и бандитизма. Или ты не знаешь, что тут происходит, какие страшные дела происходят, как мучают моих соотечественников, как отрезают головы у военнопленных. Я сам был свидетелем этому.
