Владимир Гурвич - Федеральный наемник
В Москве Сулейман к моему удивлению выполнил свои обязательства передо мной, и я получил тот заветный чемоданчик. Его содержимое позволило мне купить не только неплохую квартирку в центре столицы, но и завести свой небольшой бизнес, который оказался весьма прибыльным.
Хочу сразу сказать: этот бизнес самый что ни на есть мирный, я решил, что никогда больше не возьму в руки оружие, никогда не стану убивать людей. И пока мне удается держать данное самому себе обещание.
Примерно через полгода после моего возвращения, я случайно зашел в церковь, расположенную в нескольких кварталов от моей новой квартиры. И узнал в ее настоятеле знакомый лик отца Бориса. Мы искренне обрадовались этой встрече. С тех пор мы часто встречаемся в моем доме, разговариваем на разные, но преимущественно душеспасительные темы, без конца спорим о том, что есть зло и что есть добро. И каковы пропорции того и другого в человеке? Я приглашаю отца Бориса часто к себе еще и потому, что принимать такого гостя крайне удобно, так как священник наложил на себя строгое наказание за то, что взял в руки оружие и стал убивать людей; он есть только хлеб, несколько видов овощей, а пьет исключительно воду. Поэтому расходы и трудозатраты на приготовление угощения минимальны. Эта диета сильно сказалось на нем, он похудел и уже не выглядит таким сильным и статным, как раньше. Но менять свой рацион пока не собирается, так как считает, что его грех настолько велик, что прощение у Бога ему не заслужить и несравненно более суровым взысканием.
Мы много говорим о Боге, и я чувствую, что по другому начинаю относиться к Нему. Не то что я становлюсь верующим — это слишком не соответствует моей природной натуре, но какие-то глубинные перемены происходят в моем сознании. Но об этом писать еще совершенно рано.
Павел был судим, но просидел немного, попал под амнистию, был отправлен в штрафной батальон. Дослужил в армии положенный срок, вернулся к себе домой. Когда он бывает в Москве, что случается нечасто, останавливается у меня. Теперь он совсем не молчаливый, а наоборот, весьма разговорчивый и веселый мужчина. Он почти сразу же женился и ждет ребенка, и на эту тему способен говорить часами. Первые пятнадцать минут я его внимательно слушаю, затем начинаю думать о своем. Кто бы мог подумать, что из этого молчуна получится такой болтун.
Иногда в конце дня я иду к детскому саду. Обычно в это время детей выводят на улицу, так как за ними приезжают родители. Я смотрю на своего сына и думаю о том, что он так и не узнает, какие подвиги пришлось совершить его отцу, чтобы отвести от него смертельную угрозу. И хорошо, что не узнает, ему это ни к чему, так как нарушит его душевное равновесие. Наши жизненные пути-дороги разошлись с первого же проделанного по ним им метра. У него другой папа. Да и так ли важно, кто его настоящий отец, главное, чтобы мальчику было бы хорошо и уютно в этом крайне опасном мире.
О событиях в Южной республике я стараясь лишний раз не вспоминать. Но иногда я вдруг просыпаюсь ночью, вскакиваю с кровати и иду на кухню. Меня преследует мысль, что где-то там в горах по прежнему бродит Газаев. И в том же регионе продолжает служить Майоров. И возникает странное желание отправиться туда и сделать то, что не удалось сделать тогда…
О ком мне ничего неизвестно, так это о Ванде. Единственное, что мне удалось узнать еще там, в республике, что она благополучно добралась до позиций федералов. А дальше ее следы исчезают. Где она, какое задание выполняет, вспоминает ли обо мне? — все эти мои вопросы остаются без ответа. Их даже некому задавать.
Не буду скрывать, что недавно у меня появилась женщина, на которую я все чаще смотрю как на свою возможную спутницу жизни. И все же что-то пока мешает сделать мне решающей шаг; воспоминания о тех событиях еще не до конца улеглись в моей душе, слишком еще часто моя память извлекает их из своих кладовых. Я все еще чего-то жду, на что-то надеюсь. А иногда, подчиняясь какому-то импульсу, беру в руки томик юного французского поэта и читаю вслух:
«…Архипелаги звезд я видел, видел земли.
Чей небосвод открыт пред тем, кто вдаль уплыл…
Не в этих ли ночах бездомных, тихо дремля.
Ты укрываешься, Расцвет грядущих сил?»
