Александр Тамоников - Расстрельная сага
— Работа у него такая.
— Да, к ним только попади.
— Ерунда. У Черкасова на меня ничего нет, а то, что ФСБ пытается просчитать «крота», так это следует только приветствовать.
Начальник штаба вздохнул:
— Кто бы спорил. Один гад может сотни жизней загубить, если уже не загубил, но вот только вычислят ли эфэсбэшники того, кого надо, а не спишут под предателя человека невинного, это еще вопрос. В соседней дивизии такие вот Черкасовы тоже работали. Взяли начальника связи. Осудили. Тот в камере, не выдержав позора, вскрыл себе вены. А потом, как связного «духов» взяли, оказалось, что подполковник ни при чем был, а на чеченов работал прапорщик-секретчик. Так вот.
— Это, Андрей, другая история. — История другая, но тема и контора те же. Вот что беспокоит! Сергей взглянул на начальника:
— Тебе-то что бояться? Комдив сменился, с новым у тебя все чики-чики, скоро на полк пойдешь. А там и выше. Закончишь Академию генштаба, оденешь лампасы и куда-нибудь в штаб, на руководящую должность. Ты офицер боевой, перспективный. Так что, Андрей, не ломай зазря ты свою головушку, занимайся своим делом, а я спать пошел. Как отвяжутся эфэсбэшники, рапорт на увольнение в кадры сброшу. И идет оно все к чертовой матери! Хватит, наслужился, навоевался вволю, надо и на гражданке пожить. Спокойно пожить. Как обычные люди живут.
Колотов встрепенулся:
— Ты чего, Сергей? Ты это брось! У нас батальон освобождается, подполковника получишь.
— Я же сказал — надоело.
— Это ты сейчас так, после общения с Черкасовым не пойми что несешь. Иди, проспись, вечерком зайду, пузырек прихвачу, по-другому заговоришь.
Сергей совсем не по уставу похлопал начальника по плечу:
— Тебе ли, Андрюша, не знать, что я решений своих не меняю?
Сергей направился в свой отсек, где, не сбросив форму, упал на кровать, сразу же провалившись в тяжелый сон.
Проснулся в девять часов.
Принял душ. Сергей оделся в спортивные брюки и майку, на ноги надел мягкие фирменные кроссовки. После десантных ботинок они казались невесомыми. Открыл пачку «Мальборо», закурил, присев на кровать. Задумался. Он выспался, а значит, бессонная ночь ему обеспечена. Но это и к лучшему. Спокойно, не спеша, составит рапорт для Черкасова. А его надо составить так, чтобы не дать подполковнику ни малейшей возможности еще за что-нибудь зацепиться. И вообще — то, что он говорил в кабинете командира полка одно, а то, что будет в официальном рапорте, совсем другое, даже если «уважаемый» Евгений Анатольевич тайком записал беседу на диктофон. Неточности в деталях, отраженные на пленке и в рапорте, можно легко списать на усталость и стрессовое состояние. Да и к делу, если таковое возбудят по какой-либо причине, пришьют рапорт, а не запись диктофона. Значит, надо все тщательно обдумать перед тем, как сесть за стол.
В дверь постучали.
Сергей крикнул:
— Ну чего, Андрюша, комедию ломаешь? Заходи, коль пришел!
Но на пороге появился мужчина в форме генерала госбезопасности.
— Позвольте войти, Сергей Викторович?
Солоухов смутился:
— Извините, товарищ генерал, я думал, друг пришел.
— Нет, это уж вы извините меня, что врываюсь в неурочный час. Разрешите представиться: генерал-майор Капустин Александр Андреевич, отец рядового Артема Капустина.
— Майор Солоухов. Проходите, пожалуйста.
Тут появился и Колотов.
Он зашел без церемоний, открыто держа в руках литровую бутылку водки и пакет с закуской. Увидев гостя Сергея, невольно воскликнул:
— Ух, ты! Кажется, я не вовремя, извините!
Капустин-старший сказал:
— Это я не вовремя, но не могли бы вы немного подождать, нам с Сергеем Викторовичем поговорить надо наедине.
Начальник штаба сдал назад:
— Конечно, конечно. Какие могут быть вопросы. Удаляюсь.
Генерал заверил:
— Я долго вашего подчиненного не задержу, так что максимум через полчаса смело возвращайтесь, меня здесь не будет.
— Понял.
Колотов ногой прикрыл за собой дверь.
Капустин присел на стул у стола.
— Закурить можно?
— Вам, товарищ генерал, все можно.
Прикурив, Капустин произнес:
— Не надо так. Я пришел, чтобы поблагодарить вас за сына. Представляете, что нам с женой пришлось пережить за эти сутки? Четвертого числа узнаем, что сын пропал без вести в Чечне. Пятого, с утра, что Артем находился в плену и освобожден. Я тут же сюда. Пока вы беседовали с представителем контрразведки, поговорил с сыном. Он рассказал про бой у перевала, как вы сражались с превосходящими силами противника и как попали в плен. Сын очень высоко отзывался о вас. Говорил, если бы не вы, взвод в клочья покрошили бы.
Сергей вздохнул:
— Да так, генерал, оно, собственно, и вышло. Предали нас, вот и получилось, что я завел подразделение в засаду «чехов».
— Не упрекайте себя. Война есть война. Потери неизбежны. Как и те ситуации, в которую попали вы. Удивляюсь, как вам удалось не потерять управление подразделением. Я почему это говорю? Потому что сам начинал службу во внутренних войсках. Пришлось и в Афгане, как и вы, «духов» погонять. Командовал штурмовой группой батальона спецназа «Ургенч». Это потом в КГБ попал. А до этого познал, что такое война в полной мере. Поэтому и удивляюсь, а также преклоняюсь перед вашим профессионализмом.
Солоухов почувствовал себя неудобно:
— Да ладно, товарищ генерал. Какой уж там незаурядный профессионализм. Просто сделал, что смог. И этого оказалось мало. Если бы не предатель… Но он ответит за ребят. Непременно ответит. А благодарить за Артема не вы меня должны, а я вас. Воспитали настоящего воина.
Сергей рассказал генералу о том, как не хотели брать его сына в рейд, как Капустин-младший все же настоял на своем и остался в строю. Как достойно вел себя и на марше, и в ходе боя, а также прикрывая отход оставшихся в живых бойцов взвода. Да и в плену не скулил.
Выслушав начальника разведки, генерал произнес:
— Я рад узнать, что из моего сына получился настоящий мужчина. Поэтому-то и для этого мы с женой и решили, чтобы Артем пошел в армию.
— А ведь он мог погибнуть, генерал.
Капустин-старший посмотрел в глаза Солоухову:
— Но и вы могли погибнуть, как погибли, к сожалению, пятнадцать человек второго разведвзвода. Так чем Артем лучше или хуже этих погибших ребят. У вас-то самого тоже, наверное, взрослые дети?
— Нет, у меня детей и не было.
— Что же, за тридцать девять лет не обзавелись семьей? Не женились?
— Женился. А вот семейная жизнь закончилась, можно сказать, так и не начавшись. Но я не хотел бы об этом говорить.
— Хорошо. Не будем.
Генерал затушил окурок, положил пачку сигарет с зажигалкой в карман рубашки.
— Что ж, мне пора. А то ваш начальник штаба, наверное, места себе не находит.
— Ничего, подождет. Вам же, Александр Андреевич, не помешает сына от коллег своих оградить. Он парень честный, а его могут заставить лгать. Как бы не сломался. Обидно будет — в бою держался героем, а под прессом славных чекистов…
Генерал прервал майора:
— Никто никого больше допрашивать не будет. Черкасов утром убудет в штаб дивизии. Здесь ему делать нечего.
Сергей удивился:
— Вот как? Значит, мне и рапорт писать не имеет смысла?
— Никакого.
— Хм. Интересно. Чувствую, ваших рук это дело, Александр Андреевич.
Капустин-старший улыбнулся:
— Вы правы.
И добавил:
— Еще раз спасибо вам. Будете в Москве, непременно позвоните, вы для нас теперь желанный гость, — генерал положил на стол свою визитную карточку, — и до свидания.
— До свидания, Александр Андреевич.
Солоухов проводил отца рядового Капустина. Закрыв за ним дверь, произнес:
— Дела! Видать, высок чин генерала ФСБ, раз в момент прекратил дознание. Что ж, за это можно и выпить. Где там скрылся Колотов?
Начальник штаба появился спустя пять минут после ухода Капустина-старшего. Сергей рассказал Андрею о разговоре с генералом. Колотов был не меньше Сергея удивлен степенью влияния высокого чина из Федеральной службы безопасности, хотя, в принципе, ничего странного в этом не было. После чего начали застолье. Да так и просидели до утра.
А ровно в 9.00 понедельника седьмого июня после общеполкового развода майор Солоухов сдал в строевую часть полка рапорт с просьбой об увольнении из Вооруженных сил. Сергей всегда держал свое слово. Даже данное, казалось бы, в ходе обычного разговора. Держал при любых обстоятельствах.
Часть II
Возвращение
Глава 1
9 сентября 2004 года, четверг
Проходящий поезд из Москвы прибыл на вокзал Переславля в 19.10. Из четвертого вагона на главную платформу вышел среднего возраста человек в джинсовом костюме с объемной дорожной сумкой на плече. Выйдя на улицу, мужчина поставил ручную кладь на асфальт, закурил. Вот он и в родном городе. Где родился, учился, где прошли его детство и юность. Старый вокзал внешне не изменился, по крайней мере, со стороны путей. Такое же трехэтажное здание желтого цвета с широкими окнами и двумя выходами на первую платформу. Вот только не гремела музыка из ресторана, занимавшего ранее правое крыло второго этажа. В восьмидесятые годы этот вокзальный ресторан пользовался приличным спросом у некоторой категории граждан города, и в нем по вечерам всегда было полно народу. Сейчас же музыки не слышно. Да и шикарных золотистых портьер не видно. Видимо, отслужил свое вокзальный ресторан. Неизменным осталось само здание с убогой вывеской, извещавшей пассажиров, что прибыли они в славный и древний город Переславль.
