Уоррен Мерфи - Разгневанные почтальоны
– Я никогда не смогу станцевать со своими гуриями, – пожаловался он как-то товарищу – борцу за свободу из «Хезболлах». – Потому что сгнию заживо в этом отвратительном месте.
– Я слышал, что в Афганистане открываются блестящие возможности, – откликнулся его приятель-палестинец.
– В Афганистане?
– Да. Безбожники русские наконец убрались оттуда. Сейчас там идет джихад.
Юсеф заметно повеселел.
– Священная война! Будем убивать проклятых евреев!
– В Афганистане нет евреев.
– Тогда что же там хорошего? – удивился Гамаль. – Черепами афганцев врата рая не открыть.
– Муллы и имамы говорят по-другому.
Юсеф энергично замотал головой:
– Нет, чтобы открыть врата рая, мне понадобится слишком много афганских черепов. Я не намерен всю жизнь приносить себя в жертву. Гурии вряд ли обрадуются, что я такой старый и дряхлый. Они ведь надеются на исполнение определенных мужских обязанностей с моей стороны.
– Если передумаешь, поговори с Муззамилем. Он без труда переправит тебя в Афганистан.
В конце концов Гамаля одолела скука, и он решил познакомиться с таинственным Муззамилем.
– Я интересуюсь Афганистаном, – объяснил Юсеф. – Как я понимаю, там есть неплохие перспективы стать мучеником.
Муззамили привлекал к себе внимание очень густой бородой и сверкающими глазами, которые немедленно сосредоточились на лице добровольца.
– Надо же, какой у тебя интересный нос!
– Спасибо, но как насчет Афганистана?
– Точь-в-точь как у еврея.
Услышав такое оскорбление, Юсеф Гамаль схватил обидчика за горло и попытался открутить ему голову.
Присутствующим едва удалось оттащить его от Муззамиля.
– Юсеф слишком горяч, прости его, о Муззамиль!
– Он палестинец, и этим все сказано, – отозвался тот, когда его темное, бородатое лицо восстановило прежний цвет. Голос Муззамиля звучал немного сдавленно, но в нем не чувствовалось ни гнева, ни страха.
– Иногда очень кстати, когда нос у тебя как у еврея, – бросил бородач просителю, который тут же разметал в стороны товарищей и вновь бросился на своего обидчика.
На сей раз Муззамиль оказался во всеоружии. Юсеф, который привык воевать с «Калашниковым» или РПГ в руках, никак не ожидал, что его выведет из строя обычный кулак. По правде говоря, Гамаль и не увидел того кулака, которым ему въехали в челюсть.
Когда Юсеф очухался, он увидел склонившегося над ним Муззамиля.
– Нос твой, к счастью, цел.
– Зато челюсть, кажется, разбита, – ошеломленно пробормотал Гамаль.
– Ничего, заживет. В будущем важен только твой сионистский нос.
– В Афганистане-то?
– Нет. Пусть туда едут дураки. А на тебя у меня другие виды.
В ту же ночь Юсеф покинул лагерь. Путешествуя на «лендровере», на лодке и на верблюде, он в конце концов прибыл в незнакомый город со множеством минаретов.
– Что за город такой, а?
– Тегеран.
– Я в Иране!
– Да.
– Ты перс?
– Да. Мое настоящее имя Абуф.
Юсеф Гамаль нахмурился. Конечно, персы поклоняются Аллаху, а их лидер, аятолла, – благочестивый мусульманин. Но все-таки они персы, а не арабы. А это совсем другое дело.
– В будущем тебе понадобится новое имя...
– Абу Гамалин, – быстро отозвался Юсеф.
– Неплохое имя для того, чтобы проводить теракты и подписывать коммюнике. А я говорю о кличке.
– Меня не будут звать так каждый день?
– Нет, кличка существует только для внутреннего пользования.
– Тогда мне все равно, – хмыкнул Гамаль.
– Ладно, – кивнул Абуф-перс и сообщил парню кличку: – Юсеф-еврей.
Единственное, что остановило Гамаля от того, чтобы тут же не перерезать горло презренному персу, было присутствие вооруженных «стражей исламской революции».
– Ты поедешь в Америку, – сообщил Абуф, когда Юсеф успокоился.
– Ни за что! В Америке не место для мусульманина.
– Примешь там американское гражданство...
– Никогда! Лучше уж сгореть в аду!
– Поступишь на работу и «заснешь», – невозмутимо продолжал перс.
– Это что, приказ для бойца?
– Работа позволит тебе обеспечить существование до тех самых пор, пока тебя не позовут. Под «сном» я имею в виду твое бездействие как агента.
– И сколько же я буду «спать»?
– Пока тебе не прикажут пробудиться.
– А тогда что?
– Скажут. Ты можешь «проспать» очень долго.
* * *В действительности он «проспал» целых шесть лет. Прошло так много времени, что Юсеф-еврей забеспокоился, не забыли ли о нем надменные персы. Кончилась интифада, во время которой многие превратились в мучеников. Прошла также война в Персидском заливе. И все это без всякого участия Юсефа. Вернее, того хуже – он тем временем слыл всего-навсего ничтожным американским гражданином, водителем такси в Нью-Йорке.
Ужасная судьба! Все друзья Юсефа погибли и уже находились в раю, в объятиях Аллаха. А он был обречен бороться с ужасным уличным движением и, подобно погонщику верблюдов древности, перевозить евреев туда, куда им захочется.
И вдруг через шесть месяцев после неудачной попытки взорвать Центр международной торговли среди ночи раздался звонок.
– Мы собираем армию, – сообщили ему приятным голосом.
– Кто это? – спросонья не понял Юсеф.
– Абуф просил меня связаться с тобой.
– Абуф?! И где он?
– В раю.
– Какое счастье! А я вот прозябаю в Хобокене. Здесь хуже, чем в аду.
– Приходи в мечеть Абу аль-Кальбина, в Джерси-Сити, Юсеф Избранный.
– Зачем?
– Затем, что мы создаем тайную армию, чтобы сокрушить Великого Сатану.
Теперь Гамалю стало ясно, что с ним говорит какой-то перс, ибо только персы упоминают Великого Сатану. Тем не менее Юсеф согласился. Работа таксистом в Нью-Йорке постепенно сводила его с ума.
Мечеть Абу аль-Кальбина стояла в самом центре грязного местечка, называемого Джерси-Сити. Гамаль на поезде доехал до остановки «Джорнэл-сквер», а потом, следуя инструкциям, двинулся пешком вдоль бульвара Кеннеди.
Окружающее не радовало глаз, но такова уж участь всех мусульман, поселившихся в Америке. Никакой справедливости! К примеру, компания, на которую работал Юсеф, ни разу не освобождала его по пятницам от работы и не позволяла останавливаться на время молитвы, чтобы обратиться лицом к Мекке.
В дверях мечети Гамаль нос к носу столкнулся с незнакомым египтянином. Тот, однако, посмотрел на него так, будто сразу же узнал, причем египтянин явно не радовался встрече.
– Убирайся прочь, еврей! Такие, как ты, нам не нужны.
– Я не...
Дверь тотчас захлопнулась.
Разозленный Юсеф постучал снова.
– Убирайся прочь, сионистское отродье! – сказали ему.
– Я не еврей, я Абу Гамалин, Внушающий Страх.
– Ты лжешь!
– Это правда – клянусь бородой пророка!
– В таком случае назови свою подпольную кличку.
– Повторяю еще раз: я – Абу Гамалин.
– В моем списке нет такого имени, еврей.
– Я не еврей. Иногда меня называют Аль-Махур.
– Нет здесь никакого Аль-Махура. Может быть, ты пытаешься проникнуть в какую-то другую мечеть, еврейская собака?
– В последний раз тебе говорю – я пришел сюда по вызову.
– А я тебе в последний раз повторяю – назови свою кличку, если таковая существует.
Оскорбленный до глубины души, Юсеф Гамаль уже собрался повернуться и уйти, но он слишком долго «спал». И больше «спать» не желал. Ему хотелось вновь почувствовать себя молодым, ощутить в руках тяжесть автомата Калашникова и вдохнуть запах крови неверных.
Поэтому Юсеф топтался на крыльце мечети Абу аль-Кальбина и мучительно вспоминал свою кличку. Впервые ее услышав, он так и зашелся от гнева. Причем был настолько оскорблен, что прозвище напрочь вылетело из памяти. Теперь же Юсеф молил Аллаха, чтобы Всемилостивейший помог ему вспомнить те отвратительные слова.
И Аллах откликнулся на его мольбу.
– Я вспомнил! – перед закрытой дверью выкрикнул Гамаль. – Вспомнил! Меня зовут Юсеф-еврей! Ты слышишь? Юсеф-еврей! Открывай!
– Ты признаешь, что ты еврей?
– Нет, просто так меня зовут. Кличка такая.
– В священный храм Аллаха евреям входа нет. Убирайся, или мы все зубы тебе пересчитаем!
И вдруг раздался еще один голос. Низкий, смутно знакомый. Услышав его, Юсеф сообразил, что он принадлежит мужчине, говорившему с ним по телефону.
– Мы ждем его. Пусть войдет.
Дверь открылась. Юсеф осторожно заглянул внутрь. Повсюду лежали густые тени.
– Пусть войдет тот, кто слишком долго «спал», – прозвучал откуда-то голос мужчины, звонившего по телефону.
И Юсеф Гамаль шагнул в темное помещение.
Здесь не горела ни одна свеча.
– Ты последний из избранных, кого мы ждем, – вновь прозвучал голос. – Входи, Тянущийся к свету, и следуй за мной.
– Следую.
Тени сгущались. Теперь Юсеф чувствовал на себе недобрые взгляды. Точнее, чувствовал их на своем носу.
– Разве еврею дозволено встречаться с муллой? – с подозрением спросил кто-то.
