Гарольд Койл - Крещение огнем
Покачав головой, капитан собрался подойти к Марку — тот уже стоял у карты, готовый ввести сменщика в курс дела, — когда в фургон влетел начальник дивизионной разведки:
— Скотти, мы их нашли!
Не понимая, о чем идет речь, Диксон посмотрел на него отсутствующим взглядом:
— Нашли? Кого нашли?
— Помнишь, я тебе говорил: странно, что ни там, где перестреляли отряд военной полиции, ни там, где похитили Льюиса, не пропало ни одного ствола?
Диксон не помнил этого, но, на всякий случай, кивнул, желая, чтобы офицер поскорее перешел к сути дела.
— Во всех других стычках, где, по нашим сведениям, участвовали части мексиканской армии или партизанские формирования, все мало-мальски ценное оружие и снаряжение изымалось. Даже под огнем противника мексиканцы с риском для жизни собирали все, что можно, прежде чем отступить. Видишь ли, партизанские отряды, как и вся мексиканская армия, очень плохо вооружены, и никогда не упускают возможности пополнить свой арсенал.
Разведчик говорил так быстро, что Скотт с трудом улавливал нить разговора, но не останавливал собеседника. Он слишком устал и мечтал об одном: чтобы начальник разведки поскорее закончил. А тот продолжал:
— К тому же, в тех двух случаях, когда мексиканцы взяли пленных, Международный Красный Крест уже через двадцать четыре часа знал полное имя, звание и номер страхового полиса каждого солдата.
Офицер продолжал ходить вокруг да около, готовясь перейти к главному, которого так ждал подполковник.
— О'кей. Я уже понял, что эта засада отличается от других. Ну, и что дальше?
Лицо начальника разведки озарилось торжествующей улыбкой:
— Да то, что мексиканская армия не нападала ни на полицейский пост, ни на Льюиеа. И заверения мексиканцев, будто они не имеют к этому отношения, — чистая правда. Они тут-ни при чем.
Диксон потряс головой:
— Слушай, ты меня совсем запутал. Твои рассуждения по поводу брошенного оружия весьма интересны, но сами по себе они мало что значат. В конце концов, любой может допустить промах.
Его собеседник извлек небольшую желтую папку с надписью "Совершенно секретно":
— Раненый мексиканец, которого нашли на КПП, вчера вечером пришел в себя, и его смогли допросить.
Разом сбросив с себя апатию, Скотт подался вперед:
— Ну и что?
— В том, что он рассказал, много непонятного. В основном, это бред. Видишь ли, он очень плох. Врачи говорят, что он чудом остался жив. Но сейчас это не важно. Важно, что та обрывочная информация, которую из него удалось вытянуть, согласуется с другими сведениями, в том числе и с тем фактом, что ни в одном из случаев не пропало оружия.
Диксон начал терять терпение:
— И что же получается в итоге?
Начальник разведки стал не спеша загибать пальцы:
— Во-первых, он никакой не мексиканец — и даже не работает на мексиканское правительство. Это мы знаем наверняка. Оказывается, он — колумбиец, наемник. Это подтвердило ЦРУ несколько часов назад. Похоже, он работает на какого-то главаря наркомафии, которого называет эль Дуэньо, по-испански — "хозяин". Почему он его так называет, пока не совсем ясно, но это не важно.
Скотт в отчаянии вскинул руки:
— Послушай, я сдаюсь. Можешь ты мне сказать, что же все- таки важно?
Офицер окинул взглядом помещение, чтобы удостовериться, что в нем нет посторонних. Потом придвинул папку поближе к Диксону.
— Не могу. Во всяком случае, здесь. Это строго секретная информация. Или читай сам, или приходи ко мне — я расскажу тебе о том, чем, по нашему разумению, заправляет этот тип, эль Дуэньо.
Когда подполковник взял в руки папку, начальник разведки, не в силах удержаться, добавил:
— Если хотя бы половина того, что в ней содержится, окажется правдой, нашему бесстрашному лидеру в Белом Доме и половине ЦРУ впридачу придется подыскивать себе другую работенку.
18 сентября, 09.15 Паласио Насиональ, Мехико, МексикаВстреча близилась к концу. Молина обратился к Барреде.
— Значит, мы договорились, Эмануэль. Ты должен так рассчитать все действия, чтобы полковник Гуахардо мог успешно завершить свое дело. С этим не будет проблем?
Барреда покачал головой.
— Нет, с нашей стороны никаких проблем не будет. Все зависит от того, какое решение примет командующий 16-й бронетанковой дивизией. Я готов к любому варианту. Если американцы не согласятся явиться на встречу, которую пытается устроить Альфредо, или после встречи кинутся передавать дело в руки Государственного департамента[8], я лично свяжусь с американским поверенным в делах и передам ему все материалы. Если же командующий дивизией согласится сотрудничать с Альфредо, я отложу встречу с поверенным в делах до семи утра двадцатого.
Прикрыв глаза, Эрнаццо кивнул:
— И для тебя, и для всех нас будет лучше, если дело закончится успешно.
— Мы с Альфредо уже говорили тебе, Эрнавдо: все зависит от того, как поведут себя американцы.
Открыв глаза, Молина обратился к Гуахардо:
— Нельзя ли своими силами захватить лагерь наемников и освободить пленников? Неужели надо обязательно информирб- вать американцев?
Полковник ответил, не поднимая глаз от лежащей перед ним папки:
— Можно попробовать. Я даже могу тебе обещать, что ни один из наемников не уйдет. Но я не могу гарантировать, что американцы останутся в живых, тем более, что мы знаем: даже среди нас, членов Совета, есть предатели.
Слова Гуахардо заставили Молину поежиться: ведь именно он, он один отбирал кандидатуры для Совета тринадцати. Его угнетала мысль, что он ошибся, и тем самым подверг риску общее дело.
— Почему ты считаешь, что американские солдаты справятся лучше твоих людей?
Альфредо посмотрел сначала на Барреду, потом — на Молину и неторопливо ответил:
— Не лучше, абсолютно не лучше. Они, как и мы, будут действовать вслепую. Вся разница в том, что вся ответственность ляжет на американцев. Это будет их операция и их ошибка, если заложники, не дай Бог, погибнут.
Молина встал из-за стола, окинул взглядом бумаги, которые передал ему Гуахардо, потом обоих министров и тяжело вздохнул. Подняв глаза к потолку, он еще раз вздохнул, потом подошел к окну и, заложив руки за спину, стал рассеянно смотреть на площадь. Через минуту-другую он бросил взгляд через плечо на Гуахардо.
— Явись ты ко мне с сообщением, что у дверей кабинета меня ожидает марсианин, я воспринял бы это спокойнее. — Эрнандо скрестил руки на груди и покачал головой. — Не слишком ли мы хитрим, дружище? Ведь так ненароком можно перехитрить самих себя. Мне все-таки кажется, что было бы лучше и надежнее просто публично объявить о том, что нам известно, или передать американцам те сведения, которые у нас имеются. Твоя военная операция, Альфредо, как и дипломатические игры Эмануэля, сопряжены со слишком большим риском. — Повернувшись на каблуках, он в упор посмотрел на Гуахардо. — Нет, по-моему, следует поставить в известность американцев и на этом успокоиться.
Сидя на своем месте, Альфредо разглядывал лежащие на коленях ладони.
— Мы должны быть реалистами, и видеть правду такой, как она есть, а не такой, какой нам хотелось бы ее видеть. Мы знаем: как только информация пойдет по официальным каналам, она сразу станет известна Аламану, какие бы меры предосторожности мы ни принимали. Господи, мы ведь больше не можем доверять даже своим братьям, членам Совета! — Подняв взгляд, Гуахардо пристально посмотрел в глаза Молине. — Да, мой план сопряжен с большим риском. Но если мы хотим положить конец тому, что происходит, без этого не обойтись. И отчасти риск обусловлен привлечением американской армии для освобождения пленников.
— А ты что скажешь, Эмануэль?
— Нельзя упускать из виду тот факт, — проговорил полковник Барреда, — что успех этой операции даст обеим странам возможность с честью выйти из создавшегося тупика. Я полностью согласен с Альфредо. Слишком многое поставлено на карту, чтобы полагаться только на себя. Даже если американцы потерпят неудачу, это даст мне предлог для того, чтобы начать переговоры с ними.
