Ольга Куно - Торнсайдские хроники
Вот только вскоре на площади появился человек, который притвориться не пожелал.
При виде его я чуть было не схватилась руками за голову. Вот уж кого я хотела сейчас повстречать в последнюю очередь. И без того раскрасневшееся лицо стало, кажется, еще краснее. Надеюсь, у него хотя бы хватит ума и интеллигентности пройти мимо, глядя в сторону, как до сих пор делали все остальные? Но нет, похоже, на интеллигентность я рассчитывала напрасно. Кентон направился напрямую ко мне.
– Сидишь? – спросил он, подойдя поближе.
Я заскрипела зубами. Прекрасный вопрос, главное, высокоинтеллектуальный. Если теперь он станет распространяться о том, что я доигралась, сама виновата, нечего было интервьюировать кого ни попадя и тому подобное, я не сдержусь и устрою для собравшихся на площади зевак еще большую потеху.
– Почему бы тебе не пойти своей дорогой? – зло сказала я. – У тебя наверняка есть неотложные дела.
– Как ни странно, нет, – развел руками он. – У меня была назначена на сегодняшнее утро встреча с асессором здесь неподалеку, но ее пришлось перенести на полдень. Так что в ближайшие несколько часов мне совершенно нечего делать.
– Ты хочешь, чтобы я тебе посочувствовала? – язвительно спросила я.
– Нет, хочу, чтобы ты мне посодействовала. Как насчет того, чтобы сыграть в карты?
– В карты?! – Я глядела на него, хлопая глазами и пытаясь понять, кто из нас сошел с ума – он или я.
– Ну да, – невозмутимо ответил Кентон, извлекая колоду из внутреннего кармана куртки. – Надо же как-то скоротать время.
– Ты соображаешь, что говоришь? Разве непонятно, что я сейчас не совсем в той ситуации, чтобы играть в карты?
– А что, разве у тебя есть какие-нибудь другие дела? – осведомился он.
Я прикусила губу. А ведь действительно. Что мне еще остается делать? Сидеть тут предстоит еще часа два с половиной. Жалеть себя и все это время прятать глаза от прохожих? Я решительно развернулась к Кентону.
– Ладно, давай, – милостиво согласилась я.
– Вот и отлично. Сейчас я тебя обыграю, – самодовольно заявил он, усаживаясь возле меня на мостовую.
– Подожди-ка, а у тебя карты, часом, не крапленые? – подозрительно нахмурилась я.
– А есть альтернатива? – отозвался Алисдейр. – Или ты прячешь в корсете запасную колоду? Так пожалуйста, если надо, я даже могу помочь достать.
– Вот уж чего тебе никогда не светит, так это узнать, что я прячу в корсете.
– А я и не стремлюсь. Ну что, играем?
– Конечно. Во что?
– В «верю – не верю».
– Так вдвоем же неинтересно!
– Ничего, спорим, я все равно тебя обыграю?
– Это еще с какой стати? Давай, раздавай! Только учти, у меня с собой всего несколько монеток. Как-то не рассчитывала, что могут понадобиться деньги.
– Ничего, ты играй пока на то, что есть, а дальше разберемся по ходу дела.
Он принялся сдавать карты.
– Эй, вы чего это тут устроили? – подскочил к нам возмущенный стражник. – Не положено!
– Что не положено? – холодно спросил Кентон. – Существует закон, запрещающий человеку играть в карты у позорного столба?
Стражник замялся.
– Да нет, вроде не существует, – признал он.
– Ну так занимайся своими делами и не мешай, – отрезал высокомерным тоном Кентон и повернулся ко мне. – Начинай.
Я положила на мостовую две карты рубашкой вверх.
– Две семерки.
– Верю, – не задумываясь, сказал Кентон, и я со вздохом забрала карты обратно.
– Две дамы, – произнес Алисдейр, в свою очередь выкладывая пару карт в закрытом виде.
– Верю, – кивнула я, принимая карты.
И тут же чертыхнулась: Алисдейр умудрился впарить мне шестерку и короля. Ладно, дальше придется быть повнимательней. А между тем передо мной уже лежали целых семь карт.
– Семь тузов, – нахально заявил Кентон.
– Не верю! – ответила я и, вытянув руку, перевернула третью карту справа… Которая, ясное дело, оказалась тузом.
Пришлось, возмущенно сопя, увеличить количество имевшихся в моем распоряжении карт на семь штук. Тузами, кстати сказать, из них оказались только две, третья справа и вторая слева.
Одним словом, партию я проиграла. Пришлось расстаться с одной из монет. Кентон извлек из-за пояса флягу с вином, предложил ее мне и после моего отказа отхлебнул сам. И принялся снова сдавать.
Тем утром проходившие через главную площадь люди могли наблюдать странное зрелище. Возле позорного столба, под табличкой с надписью: «За воровство», сидели два человека, мужчина и женщина, и азартно резались в карты. С их стороны то и дело доносились такие возгласы, как: «Ты жульничаешь!», «Я тебя выведу на чистую воду!» и «Даже не надейся!» Рядом на мостовой, под все тем же столбом, валялись карты, мелкие монеты и фляга с вином. Люди вытягивали шеи, чтобы получше рассмотреть столь необычную картину, но поглощенные очередной партией игроки не обращали на них ни малейшего внимания.
Проблема заключалась в том, что буквально за полчаса Кентон умудрился обобрать меня до нитки.
– Ты жульничаешь! – в очередной раз возмутилась я.
– Как можно сжульничать в «верю – не верю»? – отозвался он. – В этом сама суть игры.
– Вот именно, ты прирожденный жулик! Когда я буду писать статью про карточных шулеров, непременно возьму у тебя интервью.
– Нет, только не это! – воскликнул Кентон. – Хочешь, я проиграю тебе прямо сейчас? Хотя, не скрою, это будет тяжело…
– Не задавайся. Лучше скажи, в чем секрет. Как тебе удается все время выигрывать?
– Даже не пытайся! Думаешь, начнешь меня интервьюировать, а я даже не замечу?
Остановившийся в десятке ярдов от нас мальчишка, опустившись на корточки, принялся скатывать в ладонях комок грязи. Кентон как бы невзначай извлек из-за пояса кинжал и принялся поигрывать им в руке. Мальчишка погрустнел и быстро ретировался.
– Ты лишил меня всех денег, – пожаловалась я. – На что я теперь буду играть?
– Надо подумать, – протянул Алисдейр. – На раздевание?
– Сейчас, размечтался! – отрезала я. – Может, еще вокруг столба сплясать?
– Ладно, давай на что-нибудь другое, – не стал возражать он. – Есть предложения?
– На интервью? – хитро прищурилась я.
– Так и знал, что ты предложишь что-нибудь непристойное! – возмутился Кентон.
– Что ты тогда сам предлагаешь?
– Ну, например, на поцелуй.
– До чего же интересно, – восхитилась я. – То есть если я проигрываю, то ты целуешь меня, а если я выигрываю, то я целую тебя? Мне даже страшно подумать, что происходит в случае ничьей!
– Не хочешь на поцелуй, давай на что-нибудь еще, – пожал плечами Кентон.
– Нет, отчего же! Больше, кажется, все равно не на что. Но с условием: один поцелуй только за три выигрыша подряд.
– Годится.
Стоит ли уточнять, что этот шулер обыграл меня три раза подряд без малейшего труда?
Поджав губы, я недовольно стрельнула в него глазами.
– Можешь расплатиться как-нибудь в другой раз, – отмахнулся Кентон, принимаясь снова сдавать карты.
– Ты что же, считаешь меня неплатежеспособной?
Я почувствовала, что начинаю злиться.
Отложив карты в сторону, Кентон посмотрел на меня с видимым интересом.
– Ты хочешь, чтобы я тебя поцеловал?
– Вовсе нет! – воскликнула я. – Но проигрыш в карты – это вопрос чести. К тому же я терпеть не могу влезать в долги. С них потом набегают проценты. Более того, ты можешь поставить свой выигрыш на кон в игре с кем-нибудь другим. И если проиграешь, мне придется целоваться совсем уж с первым встречным. А если он окажется какой-нибудь косой или кривой? Первые встречные всякие бывают, уж я-то знаю!
– Так и быть, на твой поцелуй я буду играть только с писаными красавцами, – язвительно пообещал он.
– Послушай, – в моем голосе прозвучала угроза, – либо ты берешь свой выигрыш прямо сейчас, либо можешь забыть о нем раз и навсегда.
Я, конечно, понимаю, что сегодня не в лучшей форме, но в конце-то концов, что у меня, рога на голове выросли, что ли?
– Так бы сразу и сказала.
Кентон перебрался поближе, положил руку мне на затылок, на мгновение заглянул в глаза, а потом коснулся моих губ своими. Интеллигентный человек, возможно, счел бы, что такой оплаты достаточно, но этот особой добропорядочностью явно не отличался. Поэтому он принялся закреплять успех, настаивая, завоевывая, захватывая то мою нижнюю губу, то верхнюю, то обе сразу… что же касается меня, то я поступила так, как если бы мы сыграли вничью. А что, это хоть как-то компенсировало уязвленную проигрышем гордость.
В тот час проходившие через главную площадь люди могли наблюдать возле позорного столба совсем уж странное зрелище.
– Теперь ты согласишься дать мне интервью? – спросила я, когда наши губы разъединились, но лица по-прежнему оставались очень близко одно к другому.
– Даже не надейся, – заявил он.
И снова принялся сдавать карты.
Первую партию я в очередной раз с треском проиграла. На второй к нам присоединился стражник, до тех пор неторопливо прохаживавшийся по площади. Заглянул в мои карты, потом в карты Кентона. Внимательно следил за ходом этой игры, потом следующей. Проиграла я в обеих.
