Саша Черный - Собрание сочинений. Т. 1

Наивная луна, кружок из белой жести,
Над башней замка стынет.
Деревья в парке свили тени вместе —
Сейчас печаль нахлынет…

На замковой террасе ночь и тьма.
Гуляют бюргеры, студенты и бульдоги,
Внизу мигают тихие дома,
Искрятся улицы и теплются дороги.

Из ресторана ветер вдруг примчал
Прозрачно-мягкую мелодию кларнета,
И кто-то в сердце больно постучал,
Но в темном сердце не было ответа.

Невидимых цветов тяжелый пряный яд,
И взрывы хохота и беспокойность лета,
И фонари средь буковых аркад —
Но в темном сердце не было ответа…

            Месяц выбелил пол,
            Месяц молча вошел
Через окна и настежь открытые двери.
Ускользающий взгляд заблудился в портьере.
            Тишина беспокойно кричит,
            И сильней напряженное сердце стучит.
О, как льстиво и приторно пахнет душистый горошек
            На решетке балкона!
С теплым ветром вплывают в пролеты окошек
            Бой полночного звона,
Отдаленные вскрики флиртующих кошек,
            Дробь шагов за углом.

Старый месяц! Твой диск искривленный
Мне сегодня противен и гадок.
            Почти примиренный,
Бегу от навязанных кем-то загадок,
            Не хочу понимать
И не стану чела осквернять
Полосами мучительных складок…

Сторожко дома выступают из темени.
Гаснут окна, как будто глаза закрывают,
Чьи-то нежные руки, забывши о времени,
            В темноте безумолчно играют.
Все вкрадчивей запах горошка,
Все шире лунный разлив.

В оранжевом пятне последнего окошка
            Так выпукло ясны
Бумага, счеты. Кто-то щелкал, щелкал,
Вздыхал, смотрел в окно и снова щелкал…

Старый месяц! Бездушный фанатик!
Мне сегодня сознаться не стыдно —
            К незнакомым рукам,
            Что волнуют рояль по ночам,
Я тянусь, как лунатик!

Цветы от солнца пьяны…
О, сколько их! Взгляни:
Герани и тюльпаны,
Как пестрые огни
На зелени поляны.

            На крылечке припекло,
            Виноград ползет на крышу,
            Где-то близко-близко, слышу,
            Бьется муха о стекло.

Вишневый цвет опал,
Миндальный распустился,
Как розовый коралл
На голых ветках вскрылся
И сердце взволновал.

            Но хозяйка так комично
            Вдоль стволов белье развесила…
            Это было б неприлично,
            Если б не было так весело…

Пусть Бог простит ее,
Как я ее прощаю.
Смотрю — не понимаю
И белое белье
Цветами называю.

Вся ограда
В темных листьях винограда.
Облупилась колоннада. Старый дом уныл и пуст.
Плеск фонтана.
Бог Нептун в ужасных ранах…
Злая жалоба внезапно вырывается из уст:
«Свиньи! Где-нибудь в Берлине,
В серо-каменной твердыне,
На тюках из ассигнаций
Вы сидите каплунами безотлучные года —
Что бы этот дом прекрасный подарить мне навсегда!»
Шум акаций.
Пред оградой Божья Матерь,
Опоясанная хмелем…
На реке зеленый катер
Уморительно пыхтит.
Растревоженный апрелем,
Безработным менестрелем,
Я слоняюсь, я шатаюсь, я бесцельно улыбаюсь,
И кружится под ногами прибережное шоссе.

            Узкий палисадник,
            Белые дорожки,
            Крошечный рассадник,
            Низкие окошки.
Перед красным домиком на стуле
Спит старик в лиловом колпаке.
Разморило, сдался — зноен день в июле…
Спит чубук в опущенной руке.
            Храп, как свист свирели…
            Над макушкой — лозы.
            Распевают шмели,
            Пламенеют розы.
Как нарядно и пестро на клумбах!
Дождь цветов — а садик метра в два.
Карлики стоят на выкрашенных тумбах…
Спит старик… Все ниже голова.
            Сквозь ворота: дворик,
            Плуг, навоз, повозка,
            Выгнутый заборик,
            Тонкая березка…
Стог разрытого и пахнущего сена,
Одуревший от жары петух.
Сказка или правда? «Сказка Андерсена!» —
Кто-то вдруг над ухом рассмеялся вслух.

            Почти перед домом
Тропинка в зеленые горы
            Кружится изломом,
Смущает и радует взоры.
            Айда, без помехи,
К покатой и тихой вершине,
            Где ясны, как вехи,
Деревья в укрытой низине!..
            Дорогой — крапива,
Фиалки и белые кашки,
            А в небе лениво
Плывут золотые барашки.
            Добрался с одышкой,
Уселся на высшую точку.
            Газета под мышкой —
Не знаю, — прочту ли хоть строчку.
            Дома, как игрушки,
Румяное солнце играет,
            Сижу на макушке,
И ветер меня продувает…

Буйно-огненный шиповник,
      Переброшенная арка
            От балкона до ворот,
Как несдержанный любовник
      Разгорелся слишком ярко
            И в глаза, как пламя, бьет!

Но лиловый цвет глициний,
      Мягкий, нежный и желанный,
            Переплел лепной карниз,
Бросил тени в блекло-синий
      И, изящный и жеманный,
            Томно свесил кисти вниз.

Виноград, бобы, горошек
      Лезут в окна своевольно…
            Хоровод влюбленных мух.
Мириады пьяных мошек
      И на шпиле колокольном
            Зачарованный петух.

Пятки резво бьют о снег,
Встречный ветер режет щеки,
Все порывистее бег,
Ели мчатся, как намеки.
Дальше, дальше, мимо, мимо…
Белой пылью бьет в глаза,
Хохочу неудержимо
И, как горная коза,
В сизый сумрак окунаюсь.
Острый воздух жгуч, как лед.
Озираюсь, содрогаюсь —
И бесшумно мчусь вперед…
Слева лес и крутизна
Сторожат гостеприимно.
Голубая белизна
Полускрыта мглою дымной —
Оплошал и вмиг слетишь
К мерзлым соснам величавым,
Гулко череп раскроишь,
И конец твоей забаве…
Кто-то сзади нагоняет.
Писк полозьев, резкий свист.
Мимо, мимо… Вон мелькает
За бугром, как белый лист.
Колокольчик выбивает
Тонко-звонкий плеск стекла.
В фонаре огонь мигает,
На дорогу тьма стекла.
Дальше, дальше… Все смешалось
В снегом скованных глазах.
Мутно море взволновалось
В убежавших берегах…
Скрип и тьма. Колючий холод,
Сумасшедший плавный бег.
Я беспечен, чист и молод,
Как сейчас упавший снег…

Сизый воздух в белых точках.
Мутно бесится река.
Перевозчик пьян, как бочка,—
Заменю-ка старика!

Снег садится на ресницы,
Мягко тает на усах.
Вынимаю рукавицы
И лениво тру в глазах.

«Перевозчик!» Острой сталью
Льется голос над водой,
Словно там, за мутной далью,
Крикнул дьявол молодой…

Я канат перебираю
В разгулявшихся руках
И молчу, не отвечаю,
И лютею на толчках.

Странен бок кирпичной дачи
В темной зелени плюща…
И река шумит иначе,
Торжествуя и плеща.

Хлопья падают за ворот.
Впереди в молочной мгле
Чуть дрожит вечерний город
С фонарями на челе.