Антология - Русская эпиграмма второй половины XVII - начала XX в.

Богатый графский дом купивши, Туберон,
По крайней мере мнишь, что ты теперь барон.
Осла Меркурием не делают Афины.
Природа, нрав и вид в осле всегда ослины.

Чрез десять лет Сидин в училище ходил,
Чрез десять лет Сидин равно свой ум острил.
Зачем не сделался острей он от ученья?
Знать, весь истер свой ум от многого остренья.

Считая с тех времен, как началась вселенна,
Была ль хотя одна вещь в свете не пременна?
Предписан есть предел, известный всем вещам,
Предписан есть предел, известный всем делам.
Премены видимы во свете ежечасно.
Одно дурачество лишь оным не подвластно.

Весьма богатым быть я в жизни не желаю
Затем, что никого тогда я не узнаю.
Весьма ж и нищим быть я не хочу опять
Затем, что уж меня никто не будет знать.

Под видом серебра и злата бога чтили,
Как прежде идолам язычники служили.
Мы суеверьем их смеясь теперь глупы́м,
Сребро и золото под видом бога чтим.

Во-первых, должно свой прибыток твердо знать,
Сразмерно с ним служить, приятствовать, ласкать,
Дружиться, и дарить, и милости искать,
Свое звать собственным, чужое брать без счету,
Имея про запас ложь, правдою одету.

Рифмач, который век покоя не имеет,
Нимало не стыдясь, во весь сказал народ,
Что будто прозою писать он не умеет.
Прочти его стихи: увидишь, как он лжет.

Под прахом сим навек Морин себя сокрыл.
Ничто умняй сего он в жизнь не учинил.

Всегда о суете Дамон лишь рассуждает.
Зачем? Дамон ее получше прочих знает.

Скажите, для чего Полоний так гордится?
Породу показать он подлую боится.

Ты хочешь лишь со всех, Алкандр, бесчестья брать;
Зачем к бесчестию бесчестье прибавлять?

Прохожий, воздохни в сем месте мимоходом:
Расстался Гарпагон здесь ввек с своим доходом.

Почтите хладный прах, который здесь лежит,
Насилу здесь уснул пресва́рливый пиит,
Он в весь свой век не мог ни с кем имети миру
И в ад затем пошел, чтоб написать сатиру.

Кому хочу я днесь надгробный стих сплести?
Тому, кто твердо знал по форме суд вести,
Кем ябеды устав подробно собрегался,
Кто с смертию одной лишь только не тягался.
Того ль хочу я петь, кто был в крючках горазд?
 Счастлив, коль на меня он явки не подаст!

Олень, как говорят о нем натуралисты,
Переменяет в год рога один лишь раз;
Но муж любезныя и дорогой Калисты
Переменяет их почти чрез всякий час.

Лежал наш Доримон, ел, пил и спал век весь;
Лежит под камнем сим подобно он и здесь;
Отменным же его я в том лишь вижу ныне,
Что он не пьет, не ест, лежит не на перине.

               Готовясь свет оставить сей,
Горюешь, не хотя расстаться ты с душей.
Не плачь, не трать ты слез: чего тебе бояться?
Души в тебе и нет: так с чем же расставаться?

Как будто за разбой вчерашнего дни, Фрол,
                  Боярин твой тебя порол.
Но ништо, плут, тебе! Ведь сек он не без дела;
Ты чашку чаю нес, а муха в чай влетела.

Чтоб было действие, должна быть и причина!
Все филозофы то твердят согласно нам.
                              Я прежде думал так и сам;
Но гордость Клитова, кой малого толь чина,
Незнатен предками, собою непригож,
Посредственно умен, богат не слишком тож,
Доказывает, что та аксиома — ложь.

Хоть вместе завсегда Тирсис и Фирс бывают,
Однако ж и досель остался глуп Тирсис.
Любезный друг! Сему нимало не дивись:
Не оспа — ум; его к другим не прививают.

Когда тебя Лафре увидя очень рад
И говорит, что он, свой делав променад,
Зашел к тебе на час, изволь тогда ты ведать,
Что не гуляет он, а ищет пообедать.
Макар же коль сказал: «Гулял вчера, брат, я»,
То знай, что он, быв пьян, валялся, как свинья.
А Таньки, Фенюшки и прочи полымянки
Другое знать дают под именем гулянки.

Жан-Жак Руссо сказал в одной из книг своих:
«В халатах только мы все искренни бываем
И правду говорим; когда же надеваем
Парадны платья мы, то лжем безбожно в них».
Руссо то написал остро, умно и кстати,
Притом же, как писал, то, видно, был в халате.

Когда Адам в раю приятность сна вкусил,
В то время из ребра бог Еву сотворил.
О бедный праотец! — мир начат неустройством.
Твой первый сон тебе последним был спокойством.

Ты если в красный день спиной на землю ляжешь
И если длинные свои зубы́ оскалишь,
То кой час дня того, возможно угадать:
Итак, тебе часов не должно покупать.

Ты хром душой так, как твоя нога хрома.
Натура чудная потщилася сама
Изобразить твои душевные нам свойства
Чрез знак наружного на теле неустройства.

Дивишься ты, мой друг, что Лиза молода,
А блеск красы ее всечасно увядает.
Но что за диво то? Прелестный цвет, когда
Не огражден стоит, всех взоры привлекает:
Кто б ни узрел его, не медлит осязать.
А от сего ему как блеску не терять?