Борис Ласкин - Друзья и соседи
И вот как-то среди бела дня в аллее парка появился молодой человек. Высокий, рыжеволосый, в синем тренировочном костюме, молодой человек быстро обошёл парк. Проводив любопытным взором группы гуляющих, он обратился к старику, с книгой в руках сидевшему на скамье:
— Извините за беспокойство. Можно вас потревожить?
— Слушаю вас, — ответил старик. Это был академик Пухов.
— Вы здесь отдыхаете?
— Да.
— Небось скучаете?
— Простите… С кем имею честь?
— Рыбаков Леонид, — представился молодой человек, — или просто Лёша.
— Что же вам угодно, Лёша? — строго спросил академик.
Лёша улыбнулся:
— Мне кажется, здесь бы не помешал человек, который, так сказать, организовал бы культурный досуг…
— Вы имеете в виду бег в мешках?
— Это неплохая штука. Ловкость развивает, прыгучесть.
— Вы полагаете, что мне необходимо развивать прыгучесть?
— Ну, лично для вас мы подберём что-нибудь другое.
— Знаете что, Лёша, вы пройдите к директору и побеседуйте с ним.
— Был. Уехал в город директор. Можете вы дать команду, чтобы ваши отдыхающие собрались ну хотя бы в ту беседку?
— Нет, молодой человек, вы уж, пожалуйста, сами командуйте.
— Ну что ж, ладно, — согласился Лёша. — Попробую.
Не прошло и десяти минут, как в открытой беседке собрались люди. Усевшись на соломенные диванчики, отдыхающие с любопытством смотрели на рыжеволосого незнакомца.
— Дорогие товарищи! Попрошу минуточку внимания! — с интонацией балаганного зазывалы начал Лёша. — Будем культурно отдыхать!
Аудитория насторожённо молчала.
— Перво-наперво давайте познакомимся. Меня звать Лёша. Перед тем как начать игры и развлечения, хочу узнать ваш культурный уровень, кто где работает, кто какие книги читал. Начнём с вас, папаша. — Он обратился к одному из отдыхающих: — Вы где работаете?
Вопрос был задан профессору Мальцеву — известному специалисту в области ядерной физики. Мальцев сочувственно посмотрел на Лёшу, вздохнул и ответил:
— Я работаю в артели. По переплётной части.
— Ясно, товарищ переплётчик. А вы? — Он указал на сурового вида мужчину.
— А я… Я учитель арифметики в школе. Фамилия моя Лосев.
— Понятно, — бодро сказал Лёша, — шестью восемь — сорок восемь. Пятью пять — двадцать пять.
Лосев сказал правду. Он действительно преподавал арифметику. В молодости. А сейчас он заведовал кафедрой высшей математики в университете и являлся автором монументального труда по теории чисел.
Лёша продолжал задавать вопросы, и люди охотно отвечали ему. Затея Мальцева показалась им забавной, и вслед за Лосёвым отдыхающие по очереди представлялись Лёше. Академик Пухов назвался театральным гардеробщиком. Биолог профессор Михайлов отрекомендовался бухгалтером общества «Рыболов-спортсмен». Видный астроном Добродеев предстал перед Лёшей как продавец магазина «Гастроном».
Бегло опросив присутствующих, Лёша подвёл итог:
— Ну что ж, товарищи, картина ясная. Люди вы простые, как говорится, не шибко интеллигентные, но ничего, постараюсь приподнять вашу культуру.
— Ну, вот что… — начал было Мальцев. Он слыл человеком несдержанным, все это знали. Возмущённый развязностью Лёши, он уже готов был её достойным образом пресечь, но, встретив умоляющий взгляд Добродеева, сдержался.
— Послушаем переплётчика, — сказал Лёша, — вы, кажется, что-то хотели спросить…
— Нет… Я ничего… — замялся Мальцев. — У меня это так… чисто рефлекторно.
Лёша удивлённо поднял брови:
— Вы смотрите, граждане, как человек культурно выражается. А почему это? Сейчас скажу. Переплётчик — когда книгу переплетает, он в неё нет-нет да и заглянет. Верно?
— Верно, — сухо сказал Мальцев.
— Молодец. Так и надо. А вот возьмём, к примеру, вас, — он указал на Добродеева. — Стоите за прилавком, режете любительскую колбаску, и вам уж тут, как говорится, не до книг. В общем, так, товарищи. Провернём сейчас с вами ряд культурных мероприятий. Отгрохаем вечер вопросов и ответов.
— Ну что ж, отгрохаем, — весело согласился академик Пухов.
— Вопросы будут на темы литературы, науки и техники, — уточнил Лёша. — Задавать вопросы по очереди. Я вам, вы мне.
Лёша оглянулся. Просторная беседка была уже полна до отказа.
— Начнём, — сказал Лёша. — Внимание! Вопрос первый: у какого русского писателя три романа начинаются на одну букву?
Добродеев на мгновение задумался и ответил:
— Гончаров. «Обломов», «Обрыв», «Обыкновенная история».
— Молодец! Поаплодируем товарищу, — одобрительно сказал Лёша. — Теперь задавайте мне вопрос.
— Кто написал «Мёртвые души»? — спросил профессор Михайлов.
— За кого вы меня принимаете? — обиделся Лёша. — Гоголь. Вы задавайте вопросы потрудней. Культурки хватает.
Мальцев в изнеможении посмотрел на соседей. «Не пора ли уже осадить этого бойкого малого?»
— Кто открыл Америку? — строго спросил Мальцев.
— Илья Ильф и Евгений Петров! — ответил Лёша.
Кругом засмеялись.
— Слышу здоровый смех. Это уже неплохо, — с удовлетворением отметил Лёша. — Пошли дальше. Что такое полупроводник?
Поднял руку Пухов.
— Слово имеет работник гардероба.
Пухов откашлялся и, весело сверкнув глазами, ответил:
— Полупроводником, по-видимому, называется проводник, который один обслуживает два вагона.
— Точно! — подтвердил Лёша. — Игра продолжается!
Спустя полчаса вернувшийся из города директор услышал громкие голоса и взрывы хохота, доносившиеся из беседки. Подойдя, директор увидел незнакомого парня, окружённого отдыхающими.
— Играем в профессии-рифмы! — Лёша громогласно объяснял правила игры. — Я называю профессию. Ваша задача — назвать другую профессию, только обязательно в рифму. Начали! Ткач.
— Врач! — крикнул кандидат наук Рыжов.
— Лекарь.
— Пекарь! — крикнул академик Пухов и гордо оглянулся по сторонам.
— Монтёр.
— Шахтёр, — бойко срифмовал историк Семёнов.
— Актёр.
— Полотёр! — ответил в рифму член-корреспондент Академии наук Пащенко.
— Лётчик.
— Переплётчик! — неожиданно для самого себя крикнул Мальцев.
Директор «Зелёного шума» в недоумении оглядывался. Но его никто не замечал. Взрослые, почтенные люди, учёные, известные всей стране, вели себя как мальчишки. Смеясь и перебивая друг друга, они кричали и азартно спорили.
Директор взял под руку профессора Вахромеева:
— Иван Антонович, прошу вас, объясните, ради бога, что здесь происходит?
Вахромеев ответил не сразу.
— Слушайте, дорогой мой. — Он смеялся, непроизвольно высвобождая руку, с открытым ртом глядя на Лёшу. — Его спросили: что такое идеализм? Он ответил: «Идеализм, говорит, это когда идеализируешь любимую девушку и думаешь, что она лучше, чем она есть на самом деле».
Пожав плечами, директор отправился в служебный корпус. Уже издали он услышал новый взрыв смеха из беседки.
Но вот над парком прозвенел звонок, приглашавший к ужину. Идя в столовую, академик Пухов увидел Лёшу. Он стоял в застеклённой телефонной будке и, прикрыв ладонью микрофон, улыбаясь, говорил:
— Люся! Я был уверен, что ты с отцом ещё здесь. Приехал и узнал, что у вас вчера кончились путёвки. Выходной, делать нечего, прошёлся я по аллеям и увидел, как скучают люди. Тогда я затеял дикую авантюру. Изобразил воспетого сатириками «культурника» образца «три притопа — три прихлопа» и сделал вид, что понятия не имею, кто здесь отдыхает. Слышишь?.. Я тут провёл «викторину». Когда профессор Мальцев, знаешь, знаменитый атомщик, спросил, что такое нейтрон, я ответил такое, что просвещённый старик буквально зашатался. Что? Да. В общем, мне кажется, что я их малость расшевелил.
Академик Пухов всплеснул руками и быстро ушёл.
Когда, направляясь домой, Лёша проходил мимо здания столовой, в её окнах появились люди. Смеясь, они начали аплодировать Лёше. И по выражению их лиц Лёша понял, что он разоблачён.
Уже при выходе из парка его догнал профессор Мальцев. Улыбаясь, он пожал Лёше руку и молча протянул ему книгу.
Это был том «Курса ядерной физики». На титульном листе размашистым почерком автора было написано: «Весёлому хитрецу Лёше от благодарного переплётчика».
Новоселье
На заре человечества все люди ходили пешком. Со временем была изобретена такая круглая штука, которая получила наименование «колесо».
С этого колеса и началось. На земле появились средства личного и общественного транспорта. В частности — автомобили.
Автомобиль стал могучей движущей силой. Он помог человеку и возвеличил его.
Это и многое другое поведал нам Егор Иванович Ф.
Я не называю фамилии этого товарища. Егор Иванович — скромный человек. Если бы я назвал его фамилию, то Егора Ивановича, безусловно, начали бы осаждать очень многие с просьбой сотворить и для них нечто подобное.
