Софи Кинселла - Шопоголик среди звезд
– Позлорадствовать, значит, приехали, да?
Я впадаю в легкий ступор. О чем она?
– Злорадствовать? Нет. Почему я должна злорадствовать?
– А это с вами кто? – Ее буравящий взгляд вдруг упирается в Джеффа.
– А, это… – смущенно кашляю я. – Это мой телохранитель.
– Телохранитель. – Девица с горькой усмешкой качает головой. – Ну да, само собой.
Само собой? Почему «само собой»? Она меня первый раз видит…
Ой, получается, она меня узнала! Все-таки я знаменитость.
– Это после того скандала в эфире, – скромно вздыхаю я. – Статус обязывает заботиться о личной безопасности. Да вы, думаю, и сами понимаете.
Ей, наверное, автограф нужен, осеняет меня. Надо уже напечатать себе пачку фотопортретов, чтобы раздавать.
– Могу расписаться на салфетке, – предлагаю я. – Или просто на листке бумаги.
– Понятия не имею, о чем вы, – прежним тоном сообщает девица. – Я телевизор не смотрю. Вы известная, что ли?
– Э-э… – Я чувствую себя полной дурой. – Ясно. Мне показалось… То есть нет. Ну в смысле… – Сплошная пытка. – Послушайте, давайте поговорим?
– Поговорим? – передразнивает она с таким сарказмом, что я вздрагиваю. – Раньше надо было разговоры разговаривать, вам не кажется?
– Простите… – моргаю я. – Ничего не поняла. Что-то не так?
– Боже ж ты мой. – Она прикрывает глаза на секунду и делает глубокий вдох. – Валите уже отсюда со своим телохранителем, дизайнерскими туфельками и пустым чириканьем. Теперь понятно?
Меня все больше озадачивает этот непонятный обмен репликами. На что она злится? Я ее даже не знаю. Почему она решила, будто я приехала позлорадствовать?
И почему чириканьем? Я разве чирикаю?
– Послушайте, – как можно спокойнее говорю я, – давайте начнем сначала? Я разыскиваю отца, я за него волнуюсь, а больше мне навести справки не у кого. Да, простите, я ведь так и не представилась толком. Меня зовут Ребекка.
– Понятное дело. – Девица смотрит на меня странным взглядом. – Само собой.
– А вас?
– Тоже Ребекка. Нас всех назвали Ребекками.
Время как будто застывает. Несколько секунд я стою в прострации, прокручивая в уме услышанное. Нас всех назвали Ребекками. Ерунда какая-то.
Нас всех… кого всех?
– Вы же знали, – хмурится она недоуменно. – Не могли не знать.
Я выпала из действительности? Переместилась в какую-то нелепую параллельную вселенную? Кого – нас? Что тут вообще происходит?
– Ваш отец виделся с моим. Пару дней назад. – Она смотрит на меня с вызовом. – Может, они наконец разобрались.
– Разобрались? – в отчаянии переспрашиваю я. – В чем? Объясните уже, пожалуйста!
Повисает молчание. Прищуренные голубые глаза Ребекки номер два изучают меня словно непонятную диковину.
– Что вам рассказывал отец про ту поездку? – интересуется она в конце концов. – Которая в семьдесят втором.
– Ничего особенного. Так, по мелочи. Смотрели родео, ели мороженое, папа сильно обгорел на солнце…
– И все? – не верит она. – Обгорел на солнце?
– Да, – беспомощно отвечаю я. – А что еще? И кого «нас всех» назвали Ребекками?
– Господи боже. – Она мотает головой. – Ну нет, раз вы не в курсе, я вам ничего не скажу.
– Вы должны мне объяснить!
– Ничего я вам не должна! – фыркает она презрительно. – Понятия не имею, где ваш папочка. А теперь выметайтесь, принцесса.
Подхватив джек-рассела, она захлопывает передо мной дверь. Через секунду слышится звук запирающегося замка второго входа.
– Вернитесь! – Я с силой барабаню кулаком по стенке трейлера. – Ребекка! Пожалуйста! Нам нужно поговорить!
Словно в ответ изнутри доносится ревущее на увеличенной громкости «Проваливай!» Джексона.
– Пожалуйста! – Меня душат слезы. – Я не понимаю, о чем вы! Я не знаю, что там у них произошло!
Я еще долго стучу в дверь, но мне никто не отвечает. Наконец на плечо ложится большая теплая ладонь.
– Не откроет, – говорит Джефф мягко. – Предлагаю оставить ее в покое. И ехать домой.
Я молчу. В груди тесно от жгучей обиды. Здесь какая-то непонятная тайна, разгадка скрыта прямо за этой дверью, но пробиться к ней нельзя.
– Предлагаю ехать домой, – повторяет Джефф. – Теперь уже ничего не сделаешь.
– Хорошо, – соглашаюсь я наконец. – Вы правы. Поехали.
Я иду за ним мимо домов-прицепов, мимо старика со страшной псиной на дорогу за воротами. Не знаю, что я теперь скажу Сьюз. Даже не так: не знаю, что теперь. Точка.
Как только Джефф заводит мотор, автоматически включается телевизор и по ушам бьют громкие рыдания. Лоис и Сейдж ревут друг у друга на плече, размазывая по щекам потеки туши, а Кэмберли, восторженно зажав ладонями рот, смотрит во все глаза.
– Я всегда перед тобой преклоня-а-алась… – захлебывается Сейдж.
– У меня была такая нелегкая жи-и-изнь, – всхлипывает Лоис.
– Я люблю тебя, Лоис, веришь?
– Я всегда буду тебя люби-и-и-ть…
Макияж у обеих вдрызг. Наверное, специально неводостойкой тушью красились.
Когда Лоис, нежно обхватив лицо Сейдж ладонями, говорит с чувством: «У тебя такая тонкая душа», – я невольно фыркаю от смеха. Неужели кто-то поверит в это «примирение»? Не знаю. Мне сейчас без разницы. Сейчас меня занимает всего один вопрос: где папа. Что происходит? Что тут вообще творится?!
Сьюз я дома уже не застаю. Судя по всему, она с Алисией. И судя по всему, ведут там длинные задушевные разговоры, потому что иначе Сьюз изливала бы душу мне, своей самой давней подруге, которая поддерживала ее во время первых родов, если она еще не забыла. И целую неделю качала малыша на руках, пока Сьюз отсыпалась, если она еще не забыла. Где тогда была Алисия? Хлестала коктейли и строила планы, как разрушить мою жизнь, вот где она была.
Ладно. Если Сьюз намерена дружить с Алисией – на здоровье. А я тогда в отместку подружусь с Робертом Мугабе.
Я оставляю сообщение на автоответчике, вкратце изложив самую суть, потом то же самое повторяю для мамы. И все. Я в тупике. Не могу же я искать папу наугад. А больше зацепиться не за что.
В конце концов я собираю сумку, и Джефф везет меня к Сейдж. Ее дом уже осаждают папарацци (настоящие, не такие, как Лон с приятелями). На подъезде я вдруг спохватываюсь, что сквозь затененные стекла внедорожника меня не видно, и поспешно опускаю окно. Фотографы тут же начинают щелкать камерами, но я с достоинством игнорирую эту возню, а Джефф кричит: «Закройте окно!» (И незачем так возмущаться, я просто хотела глотнуть свежего воздуха.)
В доме все вверх дном: отовсюду гремит музыка, вокруг снует десяток ассистентов, смешивают смузи и отвечают по телефону, что Сейдж сейчас нет. Сама Сейдж в серых леггинсах и футболке с надписью «Зашибись!» едва не пританцовывает от радости.
– Ну как, круто да? – спрашивает она раз пять, не дав мне даже поздороваться. – Потрясно?
– Невероятно! А тушь специально брали текущую? – не удерживаюсь я от любопытства.
– Да! – Она победоносно тычет в меня пальцем, словно я угадала правильный ответ в викторине. – Это Лоис придумала. Гримеры такие: «Ну вдруг вы расплачетесь, на нашем шоу гости часто слезу пускают», а мы такие: «И что? Мы хотим, чтобы все было по правде». Мы хотели, чтобы все было по-настоящему. В жизни тушь течет – а если ты при этом превращаешься в страшилище, ну что поделать…
Я плотно сжимаю губы, чтобы не рассмеяться. По правде? По-настоящему? Но сказать ничего не могу, ведь Сейдж моя клиентка, поэтому лишь заинтересованно киваю.
– Надо же. Точно подмечено.
– Знаю, – самодовольно отвечает Сейдж. – Да, мне тут платья привезли. Куда я их дела?
После непродолжительных поисков я обнаруживаю в углу коробку от Дэнни Ковитца, присланную утром из лос-анджелесского демонстрационного зала. Три платья. Молодец Дэнни! (Я сегодня разговаривала с Адрианом из главного офиса. По его сведениям, Дэнни уже заселился в отель «Сетай» в Майами и клянется, что в районы, где температура опускается ниже плюс двадцати пяти, он больше ни ногой. Я всегда знала, что Гренландия не для него.)
Вытащив из коробки, я расправляю на вытянутой руке умопомрачительное белое платье, расшитое бисером.
– Сказочно! Только оно очень облегающее, нужно мерить.
– Круто! – Сейдж гладит ткань. – Сейчас примерю.
– Так что у тебя за гениальная идея?
– А, это… – Она улыбается лукаво. – Не скажу.
– Как? Совсем не скажешь?
– Сама вечером увидишь.
Вечером? Что она там придумала? Прическу? Новую татуировку?
– Хорошо! Жду не дождусь! Но кроме белого у меня есть еще пара вариантов…
– Погоди. – Сейдж прилипает взглядом к телевизионной панели на стене. – Опять наше интервью крутят. Давайте смотреть. Ребята! – зовет она ассистентов. – Шоу на бис! Запасайтесь попкорном!
– Оле-оле! – выкрикивает кто-то из свиты. – Сейдж – чемпион! Супер!
– Сейчас Лоис позвоню. Зай, привет! – щебечет она, едва дождавшись соединения. – Нас опять показывают! И Бекки тут. Сейчас будем смотреть.
