Софи Кинселла - Шопоголик среди звезд
Она даже не отвечает. Видно, что ей мерещатся разные ужасы. Больше мне сказать нечего.
– Ладно. – Я закусываю губу. – До связи.
Минут через двадцать после нашего отъезда у меня звонит телефон, и я поспешно хватаю трубку. Но это не Сьюз, не папа и даже не Люк. Это Сейдж.
– Ой, Сейдж, привет…
– Привет, Бекки! – щебечет она радостно. – Ну как, ерзаешь там в нетерпении?
– Что?
– Как что? Наше появление у Кэмберли! До эфира десять минут! Я сейчас с ума сойду. Аран только что звонил. Говорит, типа да, все супер, вы взорвали Интернет. Ты просмотры на «Ю-тьюб» видела? И это только анонс!
– Да. Точно. – Я рывком переношусь из мыслей о папе в мир Сейдж. – Видела! Это феноменально!
Это действительно феноменально. Последние два дня деться некуда было от анонсов. «Очная ставка. Лоис против Сейдж», так это называется. Утром, когда я делала кофе, они тоже шли, но я выключила телевизор, потому что сил уже нет это смотреть.
(Ну то есть Сьюз запустила в экран телефоном с воплем: «Заткнись! Заткнись сейчас же!» – и я все вырубила.)
– Смотришь?
– Сейчас! – Я торопливо включаю автомобильный телевизор. – Я в машине, но я посмотрю. Жду не дождусь. Ты там наверняка просто невероятная.
– Я там супер, – самодовольно подтверждает Сейдж. – Я, собственно, с чем звоню: у меня гениальная идея насчет платья для завтрашней премьеры. Так что приезжай, поможешь мне ее доработать. Ты сейчас где? Минут через пятнадцать сможешь быть?
– Пятнадцать? – Я изумленно смотрю на телефон. – Э-э… нет. Прости. У меня сейчас срочные дела. Семейное ЧП.
– Но ты же мой стилист! – дуется Сейдж.
– Да. Я заеду попозже, хорошо? Тогда и обсудим, ладно?
В трубке молчание. Господи. Разозлилась?
– Что у тебя за идея? – спешу поинтересоваться я. – Наверняка и вправду гениальная.
– Словами не объяснить, нужно показывать. – Сейдж капризно вздыхает. – Ладно, если ты действительно сейчас не можешь, давай позже. Но ты просто обалдеешь, правда!
– Ух ты! Интригует. Хорошо, до скорого тогда.
Отключившись, я прибавляю звук в телевизоре. Там передают прогноз погоды на Восточном побережье. А что, если папа с Таркином сейчас в самолете? Нет, полететь они точно никуда не могли. Хотя…
Я прекрасно знаю, что мама и Сьюз разводят панику на пустом месте, и все равно по спине у меня бежит холодок. Родные люди не имеют права исчезать в никуда, бросив мимоходом: «Мне тут нужно кое-что уладить». Так не должно быть!
Из раздумий меня вырывает начавшееся шоу Кэмберли. Сперва на экране плывут знакомые титры, потом кадры с Кэмберли в вечернем платье и на пляже с собакой, которые чередуются с врезками из знаменитой белой виллы, где якобы снимается передача (хотя на самом деле – как будто кто-то не знает – съемки проходят в павильоне). Как правило, передача разбита на несколько разделов – интервью, музыкальная пауза, кулинарная часть и, очень часто, какой-нибудь поединок. Но сегодня «спецвыпуск». Вся передача целиком посвящена Лоис и Сейдж. Едва музыка стихает, появляется непривычно суровая Кэмберли на фоне крупных планов Лоис и Сейдж, испепеляющих друг друга взглядом. Очень драматично.
– Добро пожаловать в мой дом, – возвещает Кэмберли. – Сегодня нас ждет уникальный часовой спецвыпуск. Сейдж Сеймур. Лоис Келлертон. Первая встреча лицом к лицу после печально известного конфликта на церемонии НАО. Мы вернемся после паузы.
Снова включается музыка, и по экрану бегут титры. Ну что это такое? Два слова и рекламная пауза? Никак не привыкну к американскому телевидению. Вчера перерыв на рекламу длился минут двадцать – я посмотрела целиком. Двадцать минут! (Хотя реклама была интересная – какой-то потрясающий гриль, обеспечивающий «идеальную ресторанную прожарку» с нулевой калорийностью. Я даже телефон записала.)
Героически выдержав бесконечную череду роликов об анальгетиках, я наконец дожидаюсь появления Сейдж – на диване, рядом со сгорающей от любопытства Кэмберли. Но поначалу я едва не зеваю от скуки, поскольку Кэмберли подробно расспрашивает Сейдж о том, что произошло на церемонии, потом раз десять прокручивает уже навязший в зубах ролик и поминутно интересуется: «И что вы при этом почувствовали?»
Сейдж изображает мировую скорбь. Сыплет фразами вроде «меня предали», «я просто не понимаю, как Лоис могла» и «почему именно я?» – причем таким убитым голосом, что даже я чувствую наигранность.
После второй рекламной паузы к ним должна присоединиться Лоис. И хотя я знаю, что все это подстроено, сердце в предвкушении невольно бьется чаще. Что чувствует обычный зритель, даже представить боюсь. Да, телесобытие знаменательное.
Реклама обрывается, и в студию входит Лоис – в узких брючках-сигаретах, воздушной белой шелковой блузке – и с тем самым клатчем в руках! Услышав вырвавшийся у меня изумленный вздох, Джефф настороженно косится в зеркало заднего вида.
– Простите. Засмотрелась.
Сейдж и Лоис сверлят друг друга взглядами, словно соперничающие кошки, напряженно и без улыбки, только что искрами не сыплют. Камеры переключаются с одного крупного плана на другой. Кэмберли смотрит молча, прижав руку ко рту.
– Забирай свой клатч! – Лоис швыряет его на пол. Кэмберли подскакивает в ужасе, а я возмущенно взвизгиваю. Они так все стразы поцарапают!
– Зачем он мне сдался? – говорит Сейдж. – Оставь себе.
Нет, ну как это? Мне становится обидно. Прелестный ведь клатч. И кстати, деньги за него мне пока так никто и не отдал.
– Вы не виделись с той самой церемонии, – подается вперед Кэмберли.
– Да, – подтверждает Сейдж, не сводя глаз с Лоис.
– Зачем мне с ней видеться? – вторит та.
Мне вдруг надоедает весь этот цирк. Сейчас они всласть польют друг друга грязью, а потом, наверное, кинутся в объятия и разревутся.
– Приехали, – докладывает Джефф, притормаживая у обочины. – Будете досматривать шоу?
– Нет, спасибо.
Выключив телевизор, я выглядываю в окно, пытаясь сориентироваться. Вот оцинкованные ворота. Вот ряды домов-прицепов. Все на месте. Будем надеяться, что и ответы на наши загадки найдутся.
– Адрес правильный? – Джефф с сомнением смотрит сквозь лобовое стекло. – Уверены?
– Да, это здесь.
– Тогда, полагаю, лучше мне вас сопроводить, – решительно заявляет он, выходя из машины и открывая мне дверцу.
– Спасибо, Джефф!
Мне будет его не хватать.
На этот раз я, не оглядываясь по сторонам, иду прямо к номеру четыреста тридцать один. На двери по-прежнему приказ о выселении, а соседский трейлер заперт. За оконной рамой торчит моя визитка. Ну отлично. Значит, соседка так ее никому и не передала.
Около третьего по счету трейлера в том же ряду восседает какой-то старик, но обратиться к нему я не решаюсь. Во-первых, потому что он странно на меня пялится, а во-вторых, у него там на цепи громадная псина. Других соседей поблизости не видно. И что теперь делать? Я сажусь на пластиковый стул, зачем-то поставленный посреди дорожки, и тяжело вздыхаю.
– Вы кого-то хотели навестить? – спрашивает Джефф, до сих пор молча шествовавший за мной.
– Нет. То есть да, но его выселили. – Я киваю на прицепленный приказ. – Хочу выяснить, куда он переехал.
– Угу. – Джефф погружается в раздумья.
– Надеялась узнать у соседей. Может, он кому-то оставил свои координаты.
– Угу. А может, он внутри? Задняя дверь открыта.
Что? Мне такое даже в голову не пришло. Может, он вернулся? И папа сейчас с ним? Я, обрадовавшись, кидаюсь к трейлеру и колочу в дверь.
– Брент! Ау! Вы дома?
После секундной заминки дверь распахивается. Нет, это не Брент. Какая-то девушка. На вид старше меня, волнистые песочного цвета волосы, пирсинг в носу, веснушчатое обветренное лицо с неприветливыми светло-голубыми глазами. Из трейлера доносится запах тостов и негромкое «Проваливай!» Майкла Джексона.
– Что нужно? – спрашивает девица.
– Ой, здравствуйте. Простите за беспокойство.
Выскочившая из-за двери собачонка – джек-рассел-терьер в очаровательной лаймово-зеленой шлейке – принимается лизать мои пальцы сквозь босоножки.
– Прелесть! – Я наклоняюсь погладить песика. – Как его зовут?
– Скутер, – не двигаясь ни на миллиметр, роняет девица. – Что вам нужно?
– Ой. Простите. – Я с вежливой улыбкой выпрямляюсь и протягиваю руку. Девица настороженно ее пожимает. – Я ищу Брента Льюиса. Вы его не знаете, случайно?
– Это мой отец.
– Здорово! – облегченно выдыхаю я. – Они когда-то дружили с моим папой, и, кажется, папа отправился его искать, но я не знаю куда.
– А кто ваш отец?
– Грэм Блумвуд.
Она вздрагивает всем телом, словно я произнесла имя антихриста. Но взгляд не отводит. Он у нее такой жесткий, буравящий, что мне хочется поежиться. Что не так? Что я такого сказала?
– Ваш отец – Грэм Блумвуд? – наконец переспрашивает она.
– Да. Вы его знаете? – с опаской интересуюсь я.
– Позлорадствовать, значит, приехали, да?
