Борис Ласкин - Друзья и соседи
Полина взяла очередной конверт. Оказалось, он едва заклеен и внутри виднеется что-то яркое. Она прочитала адрес, название треста и подчёркнутое двумя линиями — Татьяне Сумароковой.
Интересно. Письмо, по всей видимости, личное. Никогда раньше Таня не получала писем на работу. Была бы она глазным инженером, занимала бы другую ответственную должность, а Сумарокова простой экономист, тихая и довольно-таки малозаметная девушка. В конверте скорей всего поздравление с праздником или ещё что-нибудь в этом роде.
Личные письма вскрывать, конечно, не положено, но, во-первых, можно считать, что конверт не заклеен, а во-вторых, а во-вторых…
Полина открыла конверт, вытряхнула из него глянцевую открытку и улыбнулась, как улыбаются при встрече с близким и симпатичным человеком.
С открытки на неё смотрел внимательным и чуть укоризненным взглядом популярный артист Иннокентий Смоктуновский.
Но самое интересное состояло в том, что на обратной стороне открытки был его автограф. «Ни музыка, ни литература, ни какое бы то ни было искусство в настоящем смысле этого слова не существуют для простой забавы. Они отвечают гораздо более глубоким потребностям человеческого общества, нежели обыкновенной жажде развлечений и лёгких удовольствий». Мне кажется, что вы любите и понимаете искусство, и, надеюсь, вы согласитесь с этими словами Чайковского. Сердечно приветствую вас. И. С.».
Весьма удивлённая и даже немножко растерянная Полина положила фотокарточку в конверт с намерением сразу же заклеить его, но не сделала этого и, помедлив, сунула конверт в сумочку.
Самое удобное место для бесед на отвлечённые темы — буфет. Пока его не заполнили сотрудники, можно успеть перекинуться парой слов с буфетчицей Клавой. Эта розовощёкая толстуха с круглой башней из волос знает, что к чему. Она не признаёт зыбких оценок и полутонов, если белое, так уж белое, а чёрное — чёрное. Как-то инженер Малышев сказал ей: «Клавочка, на вашем месте я бы махнул рукой на буфет и оформился бы в Нью-Йорк в Организацию Объединённых Наций. Там большая нехватка людей с твёрдыми позициями». — «Это точно, — сказала Клава, — но мне и дома неплохо».
Полину задержал управляющий, и она пришла в буфет, когда там уже было не протолкнуться.
Вообще-то говоря, она могла прийти в буфет в любое время, Клава всегда пойдёт навстречу, накормит, но Полина любила духовное общение. Разные люди, всевозможные новости, рассказы о встречах и разлуках. Она четыре года замужем, у неё какой-никакой, а всё же жизненный опыт. Одну, у которой семейные неприятности, иной раз можно утешить, другой преподать мудрый совет.
Полина взяла котлеты с гречневой кашей, стакан кофе и почти сразу нашла место.
Компания за столиком подобралась хорошая — Люба Зверева и Тамара Криш из производственного отдела и Софья Семёновна из библиотеки.
Полина поискала глазами Сумарокову.
— Ты кого потеряла? — спросила Тамара.
— Что-то я Таню Сумарокову не вижу…
— Её нет в Москве, она на завод уехала.
— Надолго?
— Дня на три, а зачем она тебе?
— Ни за чем. Так просто спросила, — сказала Полина и кивком указала в сторону. — Как Маша на Волынцева смотрит. Спорим, что он ей сделает предложение.
— А что? Интересный дядька, — сказала Люба. — Он, говорят, в спортлото четыре цифры угадал и получил энную сумму.
— А если б угадал пять, сразу бы женился, — добавила Софья Семёновна.
Полина ела и улыбалась. Хотелось, чтобы соседи по столику увидели на её лице «улыбку Сфинкса». Она нашла это выражение у Мопассана, оно ей понравилось: улыбка Сфинкса — лёгкая загадочная улыбка.
А если разобраться, ничего нет загадочного, а есть небольшой секрет: знаменитый киноартист, который играл Гамлета и от которого, кого ни спроси в тресте, все в восторге, прислал автограф одной сотруднице, а какой именно сотруднице, знает только она — Полина.
Взять да всё рассказать?.. Нет. Тогда придётся признаться, что она прочитала чужое письмо, а это, по правде говоря, не так-то уж красиво.
— Больно у тебя вид загадочный, — сказала Тамара.
— Я такое знаю, что вы представить себе не можете, — раздельно сказала Полина и с удовлетворением отметила, что даже флегматичная Софья Семёновна перестала вертеть ложечкой в стакане и подняла глаза.
— Давай выкладывай, — Люба вместе со стулом придвинулась к столику.
— Да я смеюсь, — сказала Полина. — А вообще знаете я о чём подумала. Я подумала, что человек всё же открывается не сразу…
— Очень глубокая мысль, — сказала Софья Семёновна, и было неясно — шутит она или говорит серьёзно.
— Нет, правда… Вот мы, например, работаем с человеком в одном учреждении, вместе обедаем, вместе на картошку ездим, а что мы о нём знаем?
— Бывает, что ничего не знаем, — задумчиво сказала Тамара.
— Точно, — кивнула Полина. — А кто-то другой со стороны посмотрит и увидит в нём то, о чём мы даже и не догадываемся.
— Правильно, — заметила Софья Семёновна. — Это и к тебе тоже относится.
— То есть?
— Я, например, не подозревала, что основное твоё призвание — абстрактное мышление.
— Оно не абстрактное, а очень даже конкретное, — ответила Полина, чувствуя, какого огромного труда стоит ей сдержаться и не обнародовать сенсационную новость.
— Почему ты вдруг затеяла этот разговор? — спросила Тамара.
— Да так, к слову пришлось, — ответила Полина.
— На что-то намекнула и ушла в себя, — со вздохом сожаления сказала Люба.
— Полина знает, что делает, — усмехнулась Софья Семёновна. — Как-то ехала я из Риги после отпуска, в купе все перезнакомились, принялись рассказывать разные случаи из жизни, а один товарищ всё время молчал, но вдруг и он взял слово: «Вот вы говорите — пожар в сельской местности. Я вам в связи с этим вот что скажу». И потом рассказал, как сотрудники одной конторы хотели главбуха подвести под монастырь, но из области прибыл ревизор — и оказалось, что у главбуха всё в полном ажуре.
— А при чём здесь пожар? — пожала плечами Люба.
— Когда он закончил свою довольно нудную историю, мы заметили, что о пожаре он не сказал ни слова.
— Тогда для чего же он?.. — не поняла Полина.
— А для того, чтобы привлечь внимание аудитории. С самого начала внёс элемент интриги и заставил нас его слушать.
— Я вас не заставляю слушать, — обиделась Полина.
— Что-то ты хотела рассказать, но потом, как видно, раздумала. Ответь — да или нет?
Полина допила кофе и, помолчав, кивнула:
— Да.
Час езды в электричке — большой отрезок жизни. За час можно успеть почитать, подумать, полюбоваться заоконными пейзажами.
А ещё можно поиграть в «кто есть кто?» Для этого нужно выбрать кого-нибудь из попутчиков, повнимательней к нему приглядеться и попытаться угадать его профессию, должность, особенности характера, круг интересов и всё такое прочее.
Это очень занятная игра, но она обладает, к сожалению, одним существенным недостатком: редко, а то и никогда нельзя проверить, удалось ли хоть что-нибудь угадать.
В пятницу, накануне двух выходных, они ехали в Москву — Ольга со своим верным Андреем, Илья и она — Таня.
Ещё на заводе после совещания в отделе главного технолога Ольга отвела её в сторонку и с неожиданной торжественностью сказала:
— Татьяна, разреши тебе представить, это Илья Сафонов, талантливый инженер, знакомый моего знакомого.
При этом Ольга указала на Андрея, чтобы Таня поняла, кого она имеет в виду, и тогда Андрей со значением добавил:
— Хороший знакомый Олиного знакомого.
А Илья снял очки, быстро протёр их, снова надел и сказал:
— Мне думается, Татьяну устроила бы более определённая формулировка — хороший знакомый хорошего знакомого.
Таня засмеялась.
— Поправка принимается, — сказал Андрей.
В вагоне электрички Илья предложил поиграть в «кто есть кто?» Он сразу же выбрал объект — сидящего неподалёку грузного мужчину с рыжей бородой и с суровым выражением лица. Илья долго смотрел на него, затем хлопнул в ладоши, что, по-видимому, должно было означать — «мне всё абсолютно ясно», и негромко доложил результат своих наблюдений:
— Начнём с того, что этот немолодой уже человек прожил трудную жизнь. Детство его прошло в деревне. Школа, техникум. Грянула война. В сорок первом был ранен в бою. Дальше — госпиталь и затем три года в партизанском отряде — диверсант-подрывник. После войны овдовел, осталась дочь. Сам сейчас на пенсии.
Таня смотрела на бородача: «С ума сойти, неужели всё это можно угадать?»
Андрей сказал коротко:
— Гений.
— Я всегда поражаюсь… — начала было Ольга.
И тогда вдруг Таня встала, подошла к бородачу и села рядом. Она извинилась и всё ему рассказала. Бородач с интересом её выслушал, улыбнулся и начал говорить, а Таня кивала, то и дело бросая ободряющие взгляды на Илью. Потом ома вернулась на своё место
