Светлана Багдерина - Весёлый лес
Роста человека по имени Агафон, как выяснилось уже через долю секунды.
Глаза хозяина замка вспыхнули яростью, и в то же мгновение локоть его метнулся к лицу студента. Тот отпрянул, и удар вместо виска пришелся в скулу. Школяр охнул, потерял равновесие, повалился, не выпуская веревку, которую пытался перерезать трофейным кинжалом при помощи полутора доступных ему рук[64] последнюю пару минут, повис на ней всей тяжестью…
И тут же откуда-то сверху с сухим треском медленно посыпались искры, а на краю своей полки застыл перед падением самый верхний шар, блистающий грозовой синевой.
Колдун и сердце его сбились с ритма, знакомые, ставшие частью крови и плоти стройные звучные слова внезапно спутались, смешались в бесформенную кучу, вылетели из головы, он рванулся, чтобы перехватить готовый рухнуть артефакт – и мир вокруг них покачнулся.
Заклинание высшего порядка не получило продолжения, нити флуктуации силы затрепетали, брошенные без завершения узора, и реальность дрогнула перед лицом первичной магии, оказавшейся вдруг без узды. Глаза колдуна расширились в ужасе, встретились с такими же вытаращенными очами студента… И в ту же долю секунды в забубенной головушке вечного второгодника вспыхнуло ярким светом одно-единственное слово, способное спасти их.
Скорее всего.
– Гавар!!!!!!!! – выкрикнул исступленно Агафон. – ГАВАР!!!..
Его злополучное премудрие недаром мучил мозги и мучился сам, вспоминая, где он слышал слово «Гавар» не применительно к одному из самых могучих волшебников современности.
Три года назад, моя пол в библиотеке в качестве наказания за прожженные на уроке пиромагии учебники всей группы, он впервые в жизни попал в закрытую от студентов секцию. Взгляд его, боязливый, но любопытный, случайно остановился на самом толстом фолианте с потемневшим от времени золоченым корешком.
Если бы этот том нужно было прочесть, школяр отыскал бы сотню причин, чтобы не делать этого. Но украденные знания интересней втройне и, отставив швабру, первокурсник Мельников втихомолку гримуар снял с полки.
Те несколько строчек, что он успел прочитать, прежде чем бдительный библиотекарь ухватил его за ухо и отконвоировал к декану, касались именно этого слова. Вернее, заклинания. Заклинания-джокера, как именовалось оно в регистре.
«…Если вербальное заклинание высшего, первого или второго порядка было произнесено более чем на пять шестых, но менее чем на восемь девятых, то другой человек, нежели его накладывающий, может обратить таковое заклинание в иное, завершенное, путем произнесения универсального шифровального/дешифровального ключа «гавар». Следует, однако, признать чрезвычайную его вредоносность по той необъяснимой причине, что чувство юмора у накладывающего вербальное заклинание и чувство юмора у произносящего так называемый «джокер», как правило, отличаются. Иногда с летальным исходом. Каковое же заклинание заступит на место смещенного, известно не бывает, ибо все попытки проследить закономерность заканчивались…»
Чем закончилось это для него, Агафон вспоминать не любил: в библиотеке полы были гораздо чище, чем в стойлах. А поскольку выучить заклинания не то, что высшего, но и третьего порядка студенту даже выпускного курса было непросто, то и забавное слово за отсутствием применения было забыто, а студиозус еще очень долго считал себя пострадавшим безвинно.
До этой секунды.
Пронзительный женский визг, рев бугней, крики друзей – всё смешалось для школяра в головокружительную какофонию, а налетевший ветер сшиб его с ног и отправил кувырком под уклон, заставляя пересчитать боками все камни и колючки по пути. По сравнению с дорогой торможение о груду камней величиной с яблоко было почти мягким.
– К-кабуча… – застонал студент, попробовал пошевелиться, и все тело тут же отозвалось болью, точно шайка бандитов избивала его долго и упорно.[65]
Его премудрие замер, подумал, не пришла ли ему пора тихо расстаться с жизнью во избежание усугубления телесных мук, но вспомнил про Гавара и снова зашевелился, силясь встать.
– Кабуча… что за люди… Помереть не дадут спокойно…
Едва студенту удалось приподняться на четвереньки, как каменная осыпь тихо поползла под ним, он покачнулся, выбросил вперед здоровую руку и взвыл: камушки, встретившиеся с его ладонью, были горячи, как вытащенная из костра картошка.
Картошка?… Осыпь?… Камни?… Горный склон?!..
Кстати, откуда всё это? И где замок?
И где Гавар?
Агафон, шатаясь, встал, подождал с полминуты, пока пройдет головокружение и в глазах перестанет двоиться, и осторожно огляделся.
Черные горы. Зеленовато-белесое небо. Редкие кустики буроватой приземистой растительности, сплошь сучья и колючки, высушенные, казалось, столетия назад. Склон, усыпанный камнями размером от воробьиного яйца до купеческого дома. Горячая, как крышка котла, земля. Дырявая крышка, сделал мысленно поправку Агафон, как только заметил кое-где вырывающиеся из-под валунов струйки то ли пара, то ли дыма. Воздух был сух и пропитан запахом серы и еще какой-то смрадной гадости так, что трудно дышать.
«Ни черепицы, ни отесанных камней, ни мебели. Отлично. Значит, замок всё же уцелел», – Агафон попытался найти в своем положении хоть какой-нибудь плюс. – «Осталось только найти, в каком конкретно мире он уцелел…»
Лиловая молния ударила в метре от него, осыпая искрами и осколками гравия. Студент, забыв, что секунду назад мог только ковылять, отпрыгнул, споткнулся о веревкообразные корни ближайшего куста, закатился под него, и тут же вторая молния шарахнула с грохотом в то место, где он только что был. Он метнулся прочь, оказался на старом месте, и тут же новый разряд поразил только что покинутое им убежище, разбрызгивая раскаленную каменную пыль и горящие опилки.
Или грозы в этом мире были настойчивы и злопамятны, или местные боги не любили пришельцев, или…
Откровенно говоря, студиозус предпочел бы любой из двух вариантов третьему.
Не раздумывая и не полагаясь на теорию вероятности,[66] он вскочил и, отчаянно прихрамывая, кинулся вверх по склону, то и дело падая на четвереньки и обдирая о камни руки и колени.
– Не уйдешь!!! – прогрохотал слева, с одного из валунов-великанов голос – кандидат в его ночные кошмары до конца жизни. Но спорить школяру было некогда – стиснув зубы, во всю возможную на сыпучем откосе прыть он карабкался вверх. Туда, откуда только что свалился. Туда, откуда доносился звон стали и хрипение схватившихся насмерть противников. Туда, где, может быть, еще был открыт портал.
Об альтернативах ему думать не хотелось.
Еще несколько метров остались позади – и сердце Агафона радостно екнуло: над гребнем штурмуемой им горы вместо жутковатого неба цвета плесени показалось темное пятно с далекими точками желтых огоньков.
Лаборатория!
А перед рваной сумрачной раной в бледном подбрюшьи неба самозабвенно рубились бугни, охранявшие колдуна в подземелье, и его друзья. Вернее, рубились только Люсьен с противником: Лес со своим, отбросив или потеряв оружие, перешли в рукопашную, и если схватка шевалье и его врага больше напоминала урок фехтования, то бой лесоруба со своим – уличную драку. Где-то в темном провале портала кричали женщины, но, не прислушиваясь, в буре эмоций и отчаянных взвизгов маг разобрал лишь два слова: «быстрей» и «уменьшается».
«Быстрей – это мы всегда рады…»
Если успеть до закрытия, если колдун застрянет там, где он сейчас, если не прилетит по кумполу молнией, если стряхнуть бугней…
Агафон бросил поспешный взгляд направо, увидел на фоне бесцветного неба черную тощую фигуру, неистово размахивающую руками, и с новым энтузиазмом рванул наверх, хватаясь за колючие ветки как за поручни и хватая ртом колючий от жара и пыли воздух.
Молний в его адрес больше не следовало: то ли Гавару надоело промахиваться, то ли они у него кончились.
Студент предпочитал второй вариант.
Колдун же, как оказалось, первый, потому что земля вокруг убегающего вскипела вдруг широким кольцом раскаленной багровой пены, и школяр, чтобы не угодить в нее и не покатиться обратно вниз, торопливо распластался на обжигающей земле. Но едва он вскочил на ноги, как яркая вспышка ударила по глазам, ослепила, и Агафон, предвкушая вдогонку молнию или чего похуже, снова проворно зарылся лицом в землю. Досчитав до пяти и не дождавшись ничего опаснее приближающегося теплового удара, он обругал себя тупым трусом, опять вскочил, на всякий случай бросил спешный взгляд направо, туда, где минуту назад на глыбе видел Гавара…
Камень был свободен.
А секунду спустя шипящий фиолетовым огнем дротик просвистел у его щеки, ударился о землю в трех шагах от него и взорвался. Из образовавшейся воронки сверкнуло оранжевым, а к небу ударил столб зловонного дыма.
