Анастасия Акайсева - Куяшский Вамперлен
— Всё идеально, — торжествующе закончил Конопля.
— Но я не могу…
— Можешь, — перебил меня фольклорист.
— Но Коля не должен…
— Должен, — отрезал эколог.
Я обречённо вздохнула — спорить с Ямато и человеком, поддерживающим каждое его слово, было бессмысленно.
Увидев, что сопротивление сломлено, лженаречённый притащил пачку бумаги и заставил меня до посинения писать разнообразные фразы, которые Конопля смог бы подсовывать под дверь в качестве ответов на вопросы тёти. Последние приготовления мы завершили уже на рассвете.
Утро выдалось серым и зябким. И хотя физически холода я не ощущала, — чтобы сделаться похожей на Колю, пришлось нацепить несколько толстых свитеров — постоянно хотелось поёжиться. Пока мы шли по селу, мне всё чудилось, что за нами следят. Воображение заставляло невидимых преследователей высовываться из-за углов, разглядывать меня сквозь дыры в заборах, коварно усмехаться за плотно задёрнутыми занавесками.
На платформу мы прибыли задолго до поезда. Организм настоятельно требовал компенсации за всенощное бодрствование и, едва первые лучи холодного осеннего солнца поползли через луг к селу, я, присев на мокрую, вылизанную утренним туманом скамейку, методично заклевала носом. Выныривая из забытья, я каждый раз с тревогой посматривала на бегущий к селу склон, но он по-прежнему оставался пустынным.
— Думаешь, всё будет хорошо? — не выдержав, спросила я у аспиранта, который ни в пример мне расслабленно прохаживался взад-вперёд по платформе.
— Вряд ли. Я не готовился.
— К чему? — не дошло до меня.
— К экзаменам… И с научником больше месяца не связывался. — Он раздражённо поддел носком ботинка оказавшийся на пути камушек. — Всё из-за старосты. Слежка за ней отняла слишком много времени.
— Ты за Бадей ещё и следил? — возмутилась я.
— Разумеется. Почему тебя это удивляет?
Пока мы в очередной раз спорили, стоит ли опасаться мою лучшую подругу, успели не только дождаться поезда, но и доехать до города. Завершилась наша оживлённая дискуссия ссорой, из-за которой мы распрощались прямо на вокзале, причём не в лучших отношениях. Глядя на исчезающую в толпе спину Ямато, я окончательно убедилась, что он полный идиот. А ещё — что я его люблю.
Глава 17
Вновь начавшийся дождь размывал безликую улицу за окном. Безжалостный октябрьский ветер уже сорвал с деревьев последние яркие пятна листьев, и в городе воцарилась унылая серость межсезонья.
С того момента, как мы с Ямато расстались на вокзале, прошло уже больше недели, и, дни напролёт валяясь на диване в своей пустой квартире, я всё глубже погружалась в пучины осенней депрессии.
— Тот в здравой памяти не проживёт и дня, кто будет в вас влюблён…
Вздрогнув, я затравленно завертела головой в поисках того, кто посмел так бестактно извлечь из глубин моей души и озвучить самое сокровенное. Говорил телевизор, на пульте от которого, как выяснилось, я лежала. "Гусарская баллада", один из моих любимых фильмов, уже близился к финальным титрам, но, не успела я расстроиться по этому поводу, как в дверь позвонили. Нежданным гостем оказалась Женька.
— Привет, — монотонно, как обычно, поздоровалась приятельница.
— Привет. — Я жестом пригласила её в зал.
— К сессии готовишься? — Девушка с опаской покосилась на разбросанные по полу распечатки манускрипта Версаля, которые я тщетно пыталась расшифровать в те моменты, когда депрессия немного отступала.
— Да нет, учёба у меня сейчас вообще не идёт — чувствую себя маринованным огурцом.
Женька сдвинула брови, очевидно, пытаясь вообразить, как должен себя ощущать сей овощ.
— Ты что-то хотела? — отвлекла её от размышлений я.
— Угу. У тебя телефон не работает?
— Не проверяла. Возможно. Сомневаюсь, что родители исправно за него платили в моё отсутствие.
Приятельница кивнула чему-то понятному только ей и, достав из кармана смартфон, пару раз легонько стукнула пальцем по сенсорному дисплею. Затем она протянула аппарат мне.
— Держи.
— Зачем?
— Тебя.
Ничего не понимая, я поднесла смартфон к уху:
— Алло?
— Завтра в четыре, с вещами, — послышался оттуда голос Ямато. — Записывай адрес.
Ошарашенная, я подобрала с пола листок и застенографировала всё, что продиктовал аспирант.
— Записала?
— Угу.
— Повтори.
Я послушно зачитала свои каракули.
— Молодец. До встречи. — Ямато отсоединился, а я так и осталась стоять с открытым ртом и вытаращенными глазами. Женька, устав ждать, сама выудила из моих застывших пальцев смартфон, и, коротко кивнув в знак прощания, направилась к выходу.
— Откуда? — ошеломлённо выдохнула ей вслед я.
— Атрокс скинул его номер. Сказал, что срочно.
— …
— Ну, я пошла.
Есть такая музыка, в которой растворяешься, переставая быть собой: потаённые струны души вибрируют в тон гитаре и басу, сердце бьётся в ритме ударных, по коже легко, как умелые пальцы по клавишам, пробегают приятные мурашки. Внутри тебя гремит оркестр эмоций, но одновременно ты чувствуешь необычайное умиротворение, такое, что кажется, теперь и умереть не жалко. Подобные ощущения всегда вызывали у меня песни Дины Беляны, но я и представить не могла, что почувствую то же самое, всего лишь услышав резкую, немелодичную трель звонка над дверью, отделяющей меня от человека, которого я люблю. Гитара, бас, ударные, клавиши, — всё это услужливо дорисовало воображение, в реальности же было лишь дребезжание звонка и мои трясущиеся от волнения пальцы. Когда щёлкнул замок, я уже дошла до такого состояния, что готова была, разрыдавшись от счастья, кинуться Ямато на шею. Но за дверью оказался не он.
— Здорово! — Передо мной стоял высокий, поджарый парень, поразительно напоминающий одного из тех шаблонных морских пехотинцев, которых любят показывать в американских боевиках.
— Здравствуйте, — испуганно пролепетала я. — Простите, квартирой ошиблась.
"Пехотинец" сложил на груди накачанные, с выступающими венами руки и, окинув меня оценивающим взглядом, довольно оскалился:
— Не ошиблась. Заходи.
— Нет, всё-таки ошиблась. — Я попятилась назад.
— Ты ведь Анька?
Я, удивлённая тем, что он знает моё имя, робко кивнула.
— Я Arch-Vile, можно просто Арч.
— Красивое имя, — соврала я, продолжая бочком продвигаться к лестнице.
— Это прозвище. "Doom" знаешь?
— Только Думу, государственную.
Он запрокинул голову и неприятно рассмеялся. Я, воспользовавшись заминкой, пустилась наутёк, но уже пролётом ниже меня остановили, ухватив сзади за ручку рюкзака.
— Помогите! — успела выкрикнуть я прежде, чем мне заткнули рот ладонью и поволокли обратно.
— Какая буйная, — ухмыльнулся "морпех", пропуская сообщника в квартиру. Смекнув, что, если не удеру до того, как позади захлопнется дверь, второго шанса уже не будет, я неистово впилась зубами в ладонь, зажимавшую мои губы. Раздался сдавленный вскрик — меня больше ничто не сдерживало, но побег всё равно сорвался, вернее, я сама его отменила, как только, обернувшись, увидела, кто на меня напал. Ямато поднял голову, и, когда наши взгляды встретились, мне показалось, что я совершаю затяжной прыжок с парашютом. Аспирант, однако, моей радости от встречи не разделил.
— Ты мне руку прокусила!
— А ты меня напугал до смерти!
— Не я, а он. — Фольклорист ткнул пальцем в "морпеха".
— Грязный поклёп! Если б я её напугал, она бы уже в психушке лежала, как наш почтальон, — расплылся в мечтательной улыбке тот.
— Одни слабоумные вокруг, — сквозь зубы процедил Ямато. — Где аптечка?
— У меня, — откликнулся Арч.
Аспирант, досадливо процедив сквозь зубы что-то непонятное, скрылся за дверью в конце коридора. Я мышкой шмыгнула за ним. Комната "морпеха" выглядела более чем экстравагантно: из мебели там обнаружился только компьютер с огромным широкоформатным монитором и некое подобие матраса, зато все стены были заклеены плакатами, изображавшими страшных вооружённых мужиков с перекошенными лицами, а на полу громоздились завалы из дисков, пустых пивных бутылок и прочего хлама.
